Черная ветка Безусловно, гражданская скорбь – это правильно. В иные минуты нация, народ должны уметь радоваться и горевать вместе. Но если посмотреть на ситуацию отстраненно, холодным взглядом аналитика, то приходит крамольная мысль: в какой-то мере теракты в московском метро, токийском, парижском – элемент информационной политики.

Информационной – в широком смысле слова. Вот есть определенная «повестка дня». Рассчитанная на разные сроки. День, месяц, десятилетие. В этой повестке новинки на рынке мобильных телефонов уживаются с речами политиков и даже лидеров страны, трагедии – с утилизацией подержанных автомобилей от отечественного производителя. Человек так устроен, что не может сфокусироваться на чем-то одном, он думает много мыслей сразу, он испытывает разные по интенсивности, продолжительности и характеру эмоции, он руководствуется разными мотивами, отчасти шкурными, отчасти высокими. Это относится даже к родственникам погибших. Вспомните собственные личные трагедии. Были ли ваши мысли всецело отданы вашему горю? Как долго? Наверное, не очень долго – иначе психика перегорела бы. Поверьте, жизнь, хотя бы физически, продолжается и для тех, чьи жены или дети погибли при взрыве. А что говорить о посторонних людях? О тех, кого теракт никак непосредственно не коснулся? Насколько искренне они способны скорбеть, не делать печальное лицо на минуту-другую, а именно искренне скорбеть? Парадокс, но бурная реакция на происшедшее не является реакцией на происшедшее. Но хорошо характеризует, что же действительно на повестке дня. С этой точки зрения любой теракт – не только инструмент манипуляции общественным мнением, но и результативный соцопрос с открытым ответом. Так, например, по реакции москвичей на последний теракт можно заключить, что среди них достаточно сильны ксенофобские настроения, причем не столько в отношении потенциальных террористов, сколько в отношении автоизвозчиков «некоренной национальности», взвинтивших цены до трех тысяч рублей за поездку. Именно этот факт вызвал самое жгучее негодование у жителей столицы. Точно ли цену взвинчивали только понаехавшие или попадались и лица славянской национальности – неизвестно. Это, собственно, неважно, потому что мы в данном случае говорим о доминировании, то есть о сексе, в таких случаях логика бессильна и попросту не востребована.
Говорят о каких-то страхах, якобы вселившихся в сердца мирных жителей. Авиакатастрофы уносят больше жертв. При пожаре в пермском ночном клубе погибли сотни людей. В автомобильных авариях ежедневно гибнет вдвое больше, чем в результате московских взрывов. Тем не менее мы летаем, ездим, ходим в клубы и кафе и бесстрашно выходим на улицу без бронежилетов и шлемов (может упасть сосулька и убить – и падает, бывает, и убивает). То, что для десятков людей – горе и трагедия, для десятков миллионов – статистика. Вам тоже не посочувствуют. Вы тоже будете наедине со своим горем. Вы будете слушать, что говорит президент, что говорит премьер, будете криво ухмыляться и кивать, ощущая, как пересохло во рту и пусто в груди, а потом переключите на другой канал, а там идет повтор «Камеди клаба». Вот сегодня, например, я в этой программе услышал такую шутку: «В метро есть черная ветка, она идет не с севера на юг, а снизу вниз. Следующая остановка – сердца…» Понятно, что программа старая, идет в записи, но, будь вы родственником погибшего, вас бы это точно не утешило. Как и заверения всех вокруг, что террористы будут найдены и уничтожены. Они, в общем-то, и сами себя уничтожают, без посторонней помощи.
Интересное, кстати, слово – «уничтожены». Тоже элемент информационной политики. Предполагается, что употребление подобной лексики выводит террористов из разряда людей и помещает в разряд неодушевленных предметов – фугасов, мин, сосулек. Таким образом, борьба с терроризмом становится синонимичной влажной уборке. Дальше можно сколько угодно накачивать этот рутинный процесс страстными и яростными идеологемами – результат будет один. Никакого результата. Белый шум в качестве траура. Довлеет дневи злоба его.