В Красноярской летней школе сотрудники руководствуются таким принципом – «детей любить, детей не бить и не позволять, чтобы дети били тебя». Крайне желательно, чтобы и друг друга не били. За ироничной, шутливой формой здесь скрывается очень глубокая мысль. Если заниматься проблемами подрастающего поколения по остаточному принципу или вовсе не обращать на это внимания, то рано или поздно условные «дети» начнут бить и условного «тебя», и уж наверняка – друг друга. Что и проверялось неоднократно.
Будь готов
Молодежная политика. В последние годы это стало устойчивым словосочетанием. Ее воспринимают как что-то априори очень хорошее, цельное и неделимое. Это не совсем так. Молодежная политика, как и политика вообще, тоже бывает разной – эффективной и не очень, гуманной и антигуманной, рассчитанной на долгие годы и на скорую руку сколоченной временщиками.
История дает нам массу примеров того, какой разной она может быть. Промышленные гиганты, построенные в советское время молодыми комсомольскими руками. Возрождение кадетских корпусов. Создание из нищих подростков кровожадных отрядов красных кхмеров при режиме Пол Пота в Камбодже. Или даже воспитание будущего царя Александра II поэтом Василием Андреевичем Жуковским. Все это – грани молодежной политики.
Лично мне далеко не всякая молодежная активность по душе. Даже ненасильственная, мирная. При этом очевидно: когда в разговоре об этом ссылаются попеременно то на гитлерюгенд (не к ночи будь помянут!), то на хунвейбинов председателя Мао, значит, сознательно передергивают.
Позитивных исторических примеров куда больше. Зародившееся в Англии движение скаутов сегодня мы воспринимаем (не в последнюю очередь благодаря массовой культуре) как нечто сугубо американское.
Это зря, скаутские организации существуют по всему миру. До революции скаутинг был и в России. К осени 1917 года в нашей стране насчитывалось 50 тысяч скаутов в 143 городах. К слову, призыв «Будь готов!» пионерская организация позаимствовала у скаутской.
Грани юности
Современная российская молодежная политика формировалась в условиях… мягко говоря, не в самых простых. И не от хорошей жизни – будем откровенны.
Даже самые непримиримые критики советской власти иной раз и скажут что-то доброе о ВЛКСМ. Причем не только из-за ностальгии по ушедшей молодости. Комсомольская организация не на словах, а на деле выстраивала социальный лифт. Правда, тогда это было проще – государство существовало в плане идеологии и экономики в режиме «моно», комсомол был единственной легальной молодежной организацией. За какую-то общественную активность за ее пределами можно было получить по ушам.
После того как с карты мира исчезло государство с названием СССР, в российской общественной и экономической жизни на всю катушку «врубили стерео». Общая для всех идеология (а стало быть, и молодежная организация) стала восприниматься как нонсенс. Любая неформальная активность (кроме совсем уж явной уголовщины) в новое время стала обычным явлением.
Основной посыл государства в адрес подрастающего поколения был «Не до вас сейчас, ребята».
В этих условиях на молодежную среду стали обращать самое пристальное внимание те части общества, которым раньше было не до нее, – бизнес (в лучшем случае), криминал и разного рода религиозные организации.
Не разучились бы
У описанной выше ситуации было одно, но очевидное преимущество – молодежь научилась самоорганизации. Молодые люди поняли, что нужно не просто захотеть, а самому что-то сделать.
Не разучились бы… Опасность сегодняшней ситуации как раз в том, что предыдущие поколения молодых и инициативных в свое время изрядно поднапряглись, и их последователи приходят на все готовое и сами напрягаться уже не хотят.
Молодежная политика в государстве нужна, но не в космических масштабах. Финансовые вливания в нее тоже должны быть достаточными, но не избыточными. Необходима ненавязчивая забота о подрастающем поколении, в противном случае она вызовет лишь отторжение. Нужно смотреть на уровень заинтересованности в каких-то новых проектах. На степень желания сделать что-то самим, а не получить «от дяди».
Другой момент – нацеленность молодых исключительно на финансовое благополучие. Счастье не то, чтобы измеряют деньгами, но в массовом сознании связь их количества с понятием успешности и достаточности слушком уж тесная. Без денег, конечно, грустно, но (и за рубежом многие это поняли) шкала личностного роста далеко не всегда однозначно вертикальная.
В этом плане также не следует нацеливаться исключительно на поддержку молодежного предпринимательства или научно-технического творчества (подразумевается, что оно вскоре будет монетизировано). Работать надо и с субкультурами. А инициативы должны лежать и в области искусств, разной степени изящности.
Просто потому, что субкультура по существу – кадровый резерв для многих сфер. С советских времен у нас жив стереотип, что, скажем, панки – это те, кто клей в подъездах нюхает. А между тем именно в субкультуре часто учатся креативности. Именно там рождается то, что у американцев принято называть «рискованным мышлением». Последнее – штука незаменимая в бизнесе, пиаре, журналистике, науке, политике. И то, что по работе часто приходится сталкиваться с теми, кто в 90-е играл в какой-то местной рок-группе, носил неформальный «прикид» или участвовал в игрищах толкиенистов, меня совершенно не удивляет.
