Отправляясь в рейд по ловле проституток, я сделал пометку в записной книжке – не забыть выяснить у девушек причины, толкнувшие на скользкий путь порока. Что их заставляет рисковать здоровьем, репутацией, жизнью, наконец? До сих пор не доводилось лично спрашивать об этом у специалисток по продажной любви. Если попробовать – может получиться волнующий очерк, срез общества, так сказать.
О жалобных историях
Потом – еще до того, как все началось, – вспомнились слова Куприна, что у каждой проститутки всегда наготове жалобная история: безумная любовь, подлец-гусар, побег из родительского дома и т. д.
Но когда все увидел – решил ни о чем не спрашивать. И вовсе не потому, что девушки неразговорчивые. Просто есть женщины, которые не станут проститутками ни при каких обстоятельствах, и есть те, кто будет этим заниматься, даже живя в роскоши. К чему здесь жалобные истории? Жизнь может припереть любую, но не любая бросится в этот грязный омут. А если бросилась, о чем с ней говорить? Сострадания все равно не вызывает.
Вечером в районном отделе полиции собираются опера, старший делает краткий инструктаж, интересуется, у всех ли есть деньги, потом все рассаживаются по машинам и едут «закупаться». Ехать лучше одному или вдвоем – если народу больше, девушка может не сесть в машину. А нужно обязательно, чтобы села и взяла деньги – они-то и есть вещдок, на основании которого проституток доставляют в полицию. Часа на полтора от силы…
Сначала старшему пришлось съездить на разведку. В тот вечер шел дождь, было мрачно, сыро, и мне подумалось, что вообще ничего у нас сегодня не получится. Но рядом один опер рассказывал другому про девушку, которая стоит на участке при любых осадках и температурах, и эта стахановка не единственная. Значит, кого-нибудь да поймаем, решил я… Даже появилось нечто напоминающее рыбацкий азарт.
Контрольная закупка
«Закупаться» поехали с молодым полицейским по имени Денис. Маршрут короткий и несложный – по большому счету за угол свернуть.
На обочине под уличным фонарем – три замурзанные машины. Из окна «Нивы» выглядывает объемистая женская физиономия и стрекочет матом. Машины подпрыгивают от молодого крепкого хохота. Рабочая смена на «предприятии» начинается весело. Это потом – наедине с собой – многие обливаются слезами, проклиная себя и жизнь свою, размазанную по…
Развернулись, припарковались. Из машины выскакивает стройная фигурка, просовывает голову в окно и говорит вместо «здрасьте»:
– Бухаем?
– Бухаем. Садись.
Барышня в машине – полдела сделано. Денис интересуется прейскурантом: самая простая операция – 600 рублей.
– Но ты сразу «косарь» давай, за время тоже платить надо.
Опер передает деньги, барышня берет банкноту.
– А куда едем? – интересуется она.
– Тут, рядом… Дядьку (то есть меня) домой отвезти надо.
– Зачем?
– Тебя как зовут?
– Оля.
– Понятно… Контрольная закупка, Оля. Оперуполномоченный УБОП, вот удостоверение. Видишь?
– Ну ё… – без особой досады в голосе говорит Оля. – Может, договоримся?
– Не договоримся. Ты деньги не выбрасывай.
– Слышь, останови пива купить.
– Давно работаешь?
– Шесть лет.
– Бывала у нас?
– Ни разу.
– За шесть лет – ни разу?
– Ну да… А че такого? Останови пива купить…
Перед отделением выстроилась небольшая очередь машин. Почти все с «уловом».
– Деньги давай, – говорит опер.
Оля – девушка грамотная.
– Какие деньги?
Но и Денису тема знакома. Прежде чем найти тысячерублевку (номер которой записан и впоследствии с нее снимут ксерокопию), он переворачивает все коврики в салоне, отодвигает сиденья, исследует каждую щель. В конце концов деньга отыскалась…
Аня и Таня
В отделении Оля превращается в Аню, точнее в Анну Александровну, 1979 года рождения, неработающую, незамужнюю, бездетную, проживающую в том же районе, где осуществляет трудовую деятельность. Прямо как Манька Облигация в Марию Ивановну Колыванову. Кроме того, при свете становится очевидным, что в темноте Анна Александровна выглядит намного эффектнее. Неудивительно – эта «специальность» быстро превращает красавиц в жалкое их подобие. Совсем немногим удается вернуться к нормальной человеческой жизни, обрести семью, родить детей, найти достойную работу. Исковерканная молодость подвигает в основном к пьянству…
В полиции ее знают – как, наверное, и прочих здешних профессионалок. Доставленная чуть раньше проститутка Таня, навалившись тяжелым бюстом на стол, ищет в здоровенной папке (где, как я понял, есть копии паспортов всех завсегдатаев отделения) оттиск своего удостоверения личности. Женщина-полицейский просит заодно найти и Анин паспорт.
Таня находит оба. Она ощутимо старше коллеги, работает также шесть лет, не замужем. Ее уже почти допросили. Таня подписывает какие-то бумаги, потом строчит обязательство по явке в мировой суд. Там, судя по всему, ее оштрафуют. На сумму от полутора до двух тысяч рублей.
Начинают допрашивать Аню, но она опять «включает дурочку».
– Для чего вам это?
– Для протокола. О занятии проституцией.
– Я не занимаюсь проституцией…
Тут подает голос старший.
– Анна Александровна, ты хочешь здесь до утра просидеть? Мы что, в игрушки с тобой играем? Забыла, где находишься?
Окрик действует на девушку благотворно, и протокол заполняется – как речка журчит. Когда доходит до вопроса о заработках, на Анином лице возникает снисходительная улыбка знатока.
– Ну, здесь раз на раз не приходится. Бывает, три, пять… семь. Можно и двенадцать за ночь поднять.
«Поднять» – это звучит адекватно: работенка непростая, радости явно не доставляет. Интересно, с легкостью ли люди деньги тратят, полученные такой ценой? На предложения поговорить за жизнь (в помещении корреспонденты ТВ и мы с фотокором) задержанная не реагирует. Даже отказом. Следует попытка подступиться издалека.
– Аня, визиточку дашь?
Услышав это, Анна Александровна начинает копаться в сумочке – долго и сосредоточенно, как это умеют только женщины, однако вместо визитки достает зеркальце, помаду и начинает красить губы дешевой помадой.
– Зря, – замечает ей старший. – Все равно через полчаса сотрется.
Святая правда: заполнив все бумаги, Аня вежливо прощается и уходит. Держать ее в отделении полиции законных оснований нет.
Проститутка Таня покинула помещение уже давно – наверное, опять заступила на вахту.
Очереди дожидаются еще четыре девушки, с которыми проделывают те же рутинные операции. Девушки молодые, в аляповатой раскраске и с той же степенью амортизации, которая, наверное, отличает всех проституток, работающих в этой придорожной нише. Ведь те, которых ловили опера в тот вечер, – обычный «фаст-фуд» для проезжающих-голодающих. Рекламных страничек в Интернете у них явно нет. Их подбирают такие же, кто не думает о риске подцепить чего-нибудь нелицеприятное, а потом бегать по врачам.
Итоги
Как зовут барышень из новой партии, я не запомнил, да это и не важно. Все они на одно лицо – девушки из низшего общества. Примечательно, что в отделении они держатся так же буднично и уверенно, как и сами полицейские, для которых это обычное дежурство. В общем-то, понятно почему – и те и другие на работе. Только работы, мягко говоря, очень непохожие.
Разговариваем со старшим.
– Сегодня обычный день – примерно столько же всегда и приводим, – говорит он. – В основном одни и те же. Рецидивистки. По решению мирового суда им грозит штраф от полутора до двух тысяч рублей.
– Возраст?
– От 90-го года рождения до начала 70-х.
– Эксцессы во время рейдов бывают?
– В последнее время, как правило, нет. Все в курсе, лишние проблемы девушкам не нужны. Охрана на заднем плане и к нам не суется. Есть только водители. Как с ними расплачиваются, не знаю – все индивидуально.
– Как долго девушки могут работать?
– Некоторые – лет по девять. Может, и больше.
Из всего увиденного я извлек единственный вывод – споры о легализации проституции бессмысленны. Она и так легализована, только налогов не платит и медосмотра, как при царизме, не проходит. Полтора часа в отделении и штраф, составляющий мизерную часть дохода, – это не барьер для незаконного бизнеса. И полиция ловит проституток только потому, что это входит в ее сферу ответственности.
Хотя, как рассказал «НКК» представитель УВД Красноярска Сергей Антипин, подобные рейды позволяют держать этот рынок в узде.
– Например, если в Советском районе еще недавно было около семи таких точек, то сейчас три-четыре.
Но пока есть спрос, будет и предложение – здесь ничего не поделаешь. Профессия эта, говорят, очень древняя…
