Казалось бы, история Великой Отечественной войны в общих чертах известна любому более-менее образованному человеку. Каждый знает, что такое оборона Москвы, блокада Ленинграда, Сталинградская битва, Курская дуга…
Однако есть события, которые находятся на периферии наших знаний, – тем не менее это не умаляет их значимости и той роли, которую они сыграли в деле Победы.
Первый союзник
Все знают состав союзников нашей страны – Великобритания, США, Канада… Но не каждый, например, знает, что первым государством, объявившим войну гитлеровской Германии вслед за СССР, была Тува. Эта страна вошла в состав Советского Союза только в 1944 году и к началу войны формально была независимой. «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началася война…» Тува выступила с официальным объявлением войны Гитлеру в 11 часов 22 июня. Тувинская армия в то время представляла собой малозначительную в боевом отношении величину – около 80 солдат, один старый американский самолет и несколько пушек. Однако граждане этой страны по-настоящему участвовали в боевых действиях в составе Красной армии.
Немцы называли тувинцев Der Schwarze Tod, или «Черная Смерть». Тувинцы стояли насмерть даже при явном превосходстве противника. Первые тувинские добровольцы, около 200 человек, вступили в ряды Красной армии в мае 1943 года. После недолгого обучения они были зачислены в 25-й отдельный танковый полк. Он воевал на территории Украины, Молдавии, Румынии, Венгрии и Чехословакии. В сентябре 1943 года вторую группу добровольцев-кавалеристов (206 человек) зачислили после обучения во Владимирской области в состав 8-й кавалерийской дивизии. Кавдивизия принимала участие в рейдах по тылам противника на западе Украины.
После начала войны в Туве сразу же началась мобилизация, республика заявила о готовности отправить свою армию на фронт. 38 тысяч тувинских аратов в письме Иосифу Сталину заявили: «Мы вместе. Это и наша война». По поводу объявления Тувой войны Германии есть историческая легенда, что когда об этом узнал Гитлер, то его это позабавило, он даже не удосужился найти эту республику на карте. А зря.
Сразу после начала войны Тува передала Москве золотой запас, около 30 миллионов рублей, и всю добычу тувинского золота – 10–11 миллионов рублей ежегодно. Тувинцы действительно приняли войну как свою. Об этом свидетельствует тот объем помощи, который небогатая республика предоставила фронту. С июня 1941-го по октябрь 1944-го Тува поставила для нужд Красной армии 50 тысяч боевых коней, 750 тысяч голов скота. Каждая тувинская семья отдала фронту от 10 до 100 голов скота.
Тувинцы же в прямом смысле поставили Красную армию на лыжи, отправив на фронт 52 тысячи пар лыж. Премьер-министр Тувы Сарык-Донгак Чимба в своем дневнике написал: «Извели весь березняк рядом с Кызылом». Кроме этого, тувинцы отправили 12 тысяч полушубков, 19 тысяч пар рукавиц, 16 тысяч пар валенок, 70 тысяч тонн овечьей шерсти, 400 тонн мяса, топленого масла и муки, телеги, сани, упряжь и другие товары на общую сумму около 66,5 миллиона рублей.
В помощь СССР араты собрали пять эшелонов подарков на сумму более 10 миллионов тувинских акша (курс 1 акша – 3 рубля 50 коп.), продуктов для госпиталей на 200 тысяч акша. По советским экспертным оценкам, представленным, например, в книге «СССР и иностранные государства в 1941–1945 годах», совокупные поставки Монголии и Тувы в СССР в 1941–1942 годах по объему были только на 35 процентов меньше, чем общий объем западных союзнических поставок в те годы в СССР, – то есть из США, Канады, Великобритании, Австралии, Южноафриканского союза, Австралии и Новой Зеландии, вместе взятых.
Съели медведя
В период «дружбы» Советского Союза с Германией мы фактически открыли для будущего врага Северный морской путь. В итоге к началу войны в Арктике у немцев, вынашивавших планы атаковать СССР в низовьях Енисея (о чем свидетельствует битва гарнизона Диксона с линкором «Адмирал граф Шеер»), была построена целая сеть из 13 полярных станций. Одна из них была обнаружена через шесть лет после окончания войны, в 1951 году.
Руководил экспедицией штурмбаннфюрер (майор) СС Вальтер Дрейс. Вопросами координации занимался лейтенант Альфред Макус. И хотя на базе почти всего хватало вволю, в том числе и продуктов питания, выпивки и консервов, группе диверсантов был придан профессиональный охотник Вернер Бланкенбург, который время от времени баловал сослуживцев полярной дичью и тюленями. И также защищал базу от набегов белых медведей, которые наведывались на станцию довольно часто. Именно он невольно явился причиной досрочного прекращения работы «Кригсмарине-24».
А началось все с того, что Бланкенбург решил подстрелить белого медведя, чтобы дать возможность полярникам откушать медвежатинки. Довольные таким экзотическим угощением, немцы по заслугам оценили старания Вернера и вдоволь наелись мяса медведя. Это и стало началом конца. Первым почувствовал острое недомогание и резь в животе радист экспедиции. Быстро запросили Северную Норвегию, где располагалась основная база полярников, и там по симптомам, переданным со станции, поставили диагноз – трихинеллез.
Дело в том, что мясо медведей необходимо варить несколько часов. Полярники этого не знали и оказались зараженными этим коварным заболеванием. И если его возбудители, трихинеллы, могут находиться в организме медведей и других диких животных годами без причинения какого-либо ущерба их здоровью, то попадание паразита в тело человека может привести к печальным или даже трагическим последствиям. Так произошло и в этот раз.
Не успели полярные волки посадить на карантин радиста, как с похожими симптомами свалились еще семеро человек. А вскоре и весь состав секретной экспедиции корчился от диких болей. Единственный, кто избежал подобной участи, был врач базы. Предупредив сослуживцев о том, что есть медвежатину небезопасно для здоровья, он выполнил свой долг, но его не послушали. Сам же он от рокового угощения отказался наотрез.
Только в середине лета в расположение базы на открытую воду смог сесть спасительный гидросамолет с медиками и спасателями. Перед их взорами предстали лишь трупы полярников, превратившиеся в скелеты, обтянутые кожей. Сошедший с ума Дрейс принял прилетевших за советских диверсантов и кинулся на них с ножом. Его с трудом удалось угомонить, связав по рукам и ногам.
Не рабы
Есть известное изречение Черчилля о том, что Сталин принял страну, где люди пахали сохой, а оставил ее с атомной бомбой. На самом деле это не так. Англичане об этом не знали, а немцы вполне могли убедиться, причем не на войне, а у себя дома. В Германию были угнаны десятки тысяч советских граждан, жили они там на положении рабов, но вели себя совсем не как рабы и выглядели не как рабы.
В Берлине две домашние прислуги из числа русских убежали домой, оставив хозяйке следующее письмо: «Мы являемся детьми и всем сердцем хотим быть со своими матерями. И если у Вас есть сердце матери (а оно у вас тоже есть), то, думая о собственных детях, Вы можете представить наше состояние, у Вас должно появиться сострадание к нам, и Вы поймете, что мы расстались со сравнительно благополучной жизнью, так как на лучшую здесь русские рассчитывать не могут, и решили пойти на мучения, голод, холод и, возможно, смерть только для того, чтобы оказаться в собственном доме… Мы остались должны Вам некоторые вещи, которые Вы нам дали. Мы предпочли оставить их у себя. Без них нам было бы легче и лучше, но у нас нет ни кусочка хлеба, и мы могли бы обменять вещи на еду. Когда мы прибудем домой, наши родные выразят Вам тройную благодарность не только за Ваши вещи, но также за Ваше доброе отношение… Нет, лучше нам не будет, и мы бы Вас никогда не покинули, но наша цель – добраться домой». В этой связи из Берлина сообщили о случае, который немцы приводят в качестве примера того, что для остарбайтеров характерно также чувство товарищества: «Начальник лагеря при заводе «Дойчен Асбест-Цемент А. Г.», выступая перед остарбайтерами, сказал, что они должны трудиться с еще большим прилежанием. Один из остарбайтеров выкрикнул: «Тогда мы должны получать больше еды». Начальник лагеря потребовал, чтобы выкрикнувший встал. Сначала никто на это не отреагировал, но затем поднялось около 80 мужчин и 50 женщин».
«Меня фактически изумил хороший внешний вид работниц с востока. Наибольшее удивление вызвали зубы работниц, так как до сих пор я еще не обнаружил ни одного случая, чтобы у русской женщины были плохие зубы. В отличие от нас, немцев, они, должно быть, уделяют много внимания поддержанию зубов в порядке. Во многих отношениях мы, пожалуй, были информированы не совсем точно или же не были оповещены об обстановке со стороны высших инстанций».
г. Дортмунд. Начальник полиции безопасности и СД, Управление III, Берлин, 15 апреля 1943 г.
