Митинги против коррупции прошли две недели назад, и, казалось бы, неприлично даже для еженедельника писать о таком доисторическом событии. Но пропагандистский выхлоп от мероприятия получился настолько длительным, что сам по себе стал событием.
Хотя все «правые» ораторы дружно возмутились тем, что государственные телеканалы проигнорировали акции, давайте скажем себе откровенно: ни Первый, ни Второй не являются определяющими источниками информации. В эпоху господства Интернета телевидение как таковое превращается в подобие заводской газеты, рассчитанной на стабильный и небольшой круг потребителей. На самом деле информации о митингах более чем достаточно – и на всем, что способно нести текст, звук и картинку. Выдается она так долго, что сейчас уже доскребают остатки, публикуют однообразные снимки, на которых правоохранители запихивают в автобусы манифестантов – как Баба-яга запихивала в печку Иванушку, а тот руки-ноги растопырил и не лезет, паразит…
Кстати, любой более-менее опытный журналист определит, где фотокор работает по вдохновению, а где – по методичке. Печальная женщина с красным цветком на фоне сомкнутых омоновских щитов, женщина с коляской, бегущая мимо того же бронированного строя, женщина, которую вверх ногами тащат в автозак, – это стопроцентная методичка. В такой, пусть и основанной на фотоклассике, но давно уже не оригинальной манере работает обслуживающий персонал цветных революций. И сами эти революции – мероприятия предельно технологичные, продуманные до мелочей и потому повторяющиеся, похожие одно на другое, все повадки их участников предсказуемы: никакого «творчества масс» в них нет – сплошной самоплагиат. В Екатеринбурге, например, юношество опробовало кричалку «Кто не скачет, тот медведь» – правда, скакали плохо, неорганизованно, ничего похожего на те коллективные приступы вдохновения, которые наблюдались в украинском оригинале. Какая-то девочка даже притащила покрышку с надписью «Ждите!»… Ждем.
К чему я это? К тому, что у такого стойкого информационного выхлопа, по-моему, есть одна большая причина. Коррупцию все считают злом. (Хотя либералы уверены, что только они так считают, а те, которые не с ними, – за коррупцию, конечно.) Но нынешняя публичная борьба с ней – тоже зло. Повадки этого зла более чем узнаваемы. Все революции – что давние, что недавние – начинались с антикоррупционных лозунгов, с обличения власти и заканчивались кровавым хаосом. В России эти опасения особенно сильны в силу нескольких родовых причин: интеллигенция у нас с самого рождения своего была «раскольнической» (определение Н. Бердяева), радикальной. Интеллигенция считала своим родовым предназначением быть в конфронтации к власти. Западнический отряд интеллигенции всегда в полной конфронтации – к народу, власти и государственности. Если перевести это на простые, откровенные слова, то интеллигенция, и особенно этот отряд, всегда трогательно относилась к тем, кто убивал русских, разрушал русскую государственность, – поэтизировала цареубийц, террористов, разрушителей, кощунников, слала поздравления иностранным владыкам, одерживавшим победы над русскими войсками, и ненавидела наши победы, призывала «перевести войну империалистическую в войну гражданскую», осмеивала святыни, радовалась доморощенным гнусностям… Так было в преддверии революции (преддверие это растянулось почти на столетие), так было после развала СССР, когда по окраинам державы пронеслись русские погромы – и ни один из этого передового отряда не заикнулся о жертвах. Когда началась война на Кавказе – все как один воспели осанну борьбе «свободолюбивого народа», и пели до тех пор, пока этот «народ» не начал взрывать в Москве, то есть в расположении отряда. О десятках тысяч изгнанных, убитых русских (до войны они составляли почти четверть населения Чечни, после и сейчас – менее двух процентов) не заикнулся ни один. Вернее, заикались – «так вам и надо», «их свои же федералы убивали»…
Война, слава богу, прошла, теперь о ней стараются не вспоминать, но позиция, которую занимала наша самозваная «совесть», не забудется. Такое не забывается. Тем более что она, позиция, повторялась – и когда начались пляски «москаляку на гиляку» (горячая поддержка), и Донбасс, и Крым (лютая ненависть), и, надо полагать, повторится в будущем. Казалось бы, за двадцать пять лет надо перестать удивляться тому, что гений Сокуров и компания таких же на каждом шагу напоминают о своем нежном отношении к террористу Сенцову и абсолютно равнодушны к тем, кого он собирался убить, – они всегда были такие. И будут. Но когда видишь, что именно эта публика в первых рядах борцов с коррупцией, – откровенно говоря, теряешься. Потому что ты зажат между злом и злом, между вором и поджигателем, который к тому же смоется, когда подожжет, – они все смоются, когда хоть немного запахнет жареным.
Величайшая наивность – ждать от поджигателей добра: ненависть к злу еще не есть добро. Они никогда и ничего не собираются перестраивать в России, у них одна цель – смута и ничего более, «дионисический дух» разрушения, как у Бакунина, Нечаева, Ткачева… Психологически они все нарциссы, упивающиеся своей, ими же придуманной, праведностью – на фоне неразумных масс, демонизированной власти, беспросветного прошлого. Наладить диалог с нарциссом нельзя, он слушает только себя.
Можно, конечно, поступать как призывает официальная пропаганда – быть непримиримым, не давать, распознавать, докладывать куда следует. Но для тех, кто тащит миллиардами (и будет тащить), это как для слона комариный укус. И потому эту колонку я завершаю знаком вопроса – так честнее. Над честным ответом надо думать, причем усиленно, коллективно и быстро – чтобы они, «совесть» наша самозваная вкупе с внешними врагами, не уверились в нашей растерянности.
