Она была аристократом слова Через пять дней после своего восьмидесятилетия, в ночь на 19 мая, умерла Галина Максимовна Шленская

Она была аристократом слова Через пять дней после своего восьмидесятилетия, в ночь на 19 мая, умерла Галина Максимовна Шленская

Ушла после болезни – тяжелой, страшной, безжалостной. Профессор литературы с педагогическим стажем в 58 лет, она воспитала десятки учеников. Ученый-подвижник, человек с абсолютным литературным слухом и громадной эрудицией. Преподаватель высочайшего класса и учитель редкого дара. Большинство тех, кто соприкасался со Шленской, испытывают в первую очередь чувство огромной благодарности.

 

Мотор памяти

Литературовед – профессия не самая публичная, особенно теперь. Тем не менее Галина Шленская была в Красноярске довольно известной, «медийной» персоной. И не только из-за того, что в своей области она была действительно крупной величиной, и не потому, что изрядная часть наших журналистов всегда знала, куда обратиться: многие в свое время прошли через горнило ее экзаменов… Шленская была, по сути, универсальным культурным экспертом. В вопросах русской литературы – в первую очередь.

Многие, очень многие пользовались ее «лошадиной памятью». В смысле – мощной, сильной, стремительной. Ее можно было измерять «лошадками», как мотор автомобиля. Этот комплимент ей в свое время сделал Виктор Астафьев, восхищенный энциклопедическими познаниями Шленской. Особенно это касалось поэзии – кажется, большинство прочитанных стихотворений она знала наизусть и при случае могла воспроизвести. Астафьева, кстати, ученики Шленской могут назвать своим однокашником. В этой шутке от шутки лишь доля – Виктор Петрович активно пользовался знаниями «своего профессора», сам у нее чему-то учился. Близкие люди вспоминают, что периодически он собирался и говорил: «Поеду, поговорю с моим профессором». Это при том, что литературоведов вообще писатель не особенно жаловал – считал, что они слишком глубоко «копают» произведения.

Галина Максимовна периодически выступала в прессе как замечательный публицист. Приятно, что ее эссе пару лет назад украсило страницы и нашей газеты.

 

Города и годы

Во многих университетах есть славная традиция – давать какой-то аудитории имя профессора и устанавливать возле кафедры, где тот работал, памятную доску. В Новосибирском, Санкт-Петербургском и Северо-Арктическом университетах это привычная практика. Сам видел. Убежден: Шленская явно заслуживает и того, и другого в университете, которому отдала столько лет, хоть теперь он разросся и стал называться иначе.

Как и большинство писателей, о которых она рассказывала студентам, Галина Максимовна была по натуре творцом. Ее способность к созиданию прослеживается даже по беглому жизнеописанию – так часто там встречаются производные от «создала», «участвовала в создании», «организовала».

Родилась в 1932 году. В 1954 году окончила Свердловский государственный педагогический институт по специальности «преподаватель русского языка и литературы». В 1968 году защитила кандидатскую диссертацию. Темой стали лирические повести Владимира Солоухина.

В разные годы Галина Максимовна работала учителем средней школы, преподавателем и заведующим кафедрой в вузах разных городов России: Свердловска, Барнаула, Красноярска.

При непосредственном, активном участии Шленской был создан факультет филологии и журналистики в Красноярском государственном университете (ныне СФУ), открыта кафедра истории литературы и поэтики, которой она заведовала с 1989 по 1998 год.

С 1985 по 1989 год Галина Максимовна работала старшим методистом и заместителем директора филиала Института русского языка им. А. С. Пушкина в Праге. Там она не только обросла связями с кафедрами русистики многих университетов, но и получила доступ в библиотечные спецхраны. Там она жадно читала недоступные по идеологическим соображениям в СССР тексты и буквально (как в страшной антиутопии Рэя Бредбери) запоминала их наизусть.

Галина Максимовна активно участвовала в создании в Красноярске Литературного лицея и в последующей его работе по выявлению юных талантов. Много лет преподавала там русскую литературу и руководила творческой мастерской.

В 2002 году Галина Шленская для изучения жизни и творчества ее любимого автора создает Астафьевский научно-образовательный центр, где готовит ежегодник «Стародуб» и две книги воспоминаний.

Последняя запись в трудовой книжке Галины Максимовны – профессор кафедры филологических и гуманитарных дисциплин Красноярского филиала Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов.

В общей сложности Галина Максимовна Шленская опубликовала 125 работ. Из них 33 в Чехии и Польше.

 

Порядочность разума

Преподаватели высокой словесности – каждый со своей особенностью, со своим стилем. И у нас были разные – кто-то эмоционален, восторжен, цветущ. Иные – полностью на своей волне, кажется, вот-вот скажут: «Кто здесь? Ах, вы! Простите, я не с вами говорю, а с Пушкиным и Гоголем». Кто-то ставил во главу угла сугубо практическую цель – максимально доходчиво объяснить студентам азы литературной теории и донести необходимые исторические факты. В Галине Максимовне Шленской сочетались все три типа. Она была предельно серьезной, четко все рассказывала, мыслью по древу не растекалась, но в каждом ее слове, в каждом скупом («интеллигентском») жесте ощущался лекторский азарт, трепет и внутренний восторг. В ней была значительность – иной раз она казалась выше своего роста. Она редко присаживалась на стул во время лекций, несмотря на годы. Часто почти по-пушкински (есть такой хрестоматийный портрет нашего поэтического светила) облокачивалась на одну из передних парт и рассказывала. Нам – о Серебряном веке и о ранней советской литературе. Держалась с таким природным аристократизмом, что мы даже (есть грех!) беззлобно шутили. Дескать, «приехала на машине времени сразу от Ахматовой, с чаепития». Есть такое чеканное определение интеллигента – аристократ духа. Шленская ему безусловно соответствовала. К этому очень важно добавить, что Галина Максимовна была аристократом слова. Относилась к нему предельно серьезно, в соответствии с тем, что писала любимая ею Ахматова: «Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести…» Тому и учила. Серьезности.

Она и сама с исключительной теплотой вспоминала свои студенческие годы, своих учителей. Не раз говорила: «Они не просто нам давали знания, но учили нас интеллигентности, по определению Дмитрия Сергеевича Лихачева, порядочности разума». Что ж, те учителя жили в ней. Можно утешиться тем, что физическая смерть Галины Максимовны не прервала нити преемственности.

Есть абсолютно неправильное мнение, что преподавателя любят студенты в первую очередь за возможность, особо не напрягаясь, получить у него положительную оценку. Автору этих строк доводилось слышать такой бред во вполне официальной обстановке из уст некоторых «младо-преподов». Господь с ними, видимо, они и до старости пронесут психологию студента-халявщика. Что же до Галины Максимовны (интересно, сможет ли кто-нибудь из новой преподавательской генерации заслужить такую любовь и уважение?), ее экзамены были настоящим испытанием. Многим очень пригодившимся – с точки зрения сугубо житейского опыта. Халявой там и не пахло, спрашивала профессор строго, а оценку взвешивала с аптекарской точностью.

 

За вкус – прощаю

Да, сдавать что-то Шленской было нелегко. Но это не значит, что ее экзамены были этаким формальным наждаком, соковыжималкой для студентов. Требуя знания, она не допрашивала. Она беседовала. Если от студента шла обратная связь, разговор протекал исключительно душевно – хоть самовар ставь.

При всей любви к Галине Максимовне как к человеку и учителю, не каждый студент был с ней полностью согласен в оценке истории русской литературы, значении и ценности тех или иных сочинений. Бывало, что студенты стояли на прямо противоположной эстетической платформе. Кто-то не в восторге от Ахматовой и Цветаевой, кого-то просто воротит от Астафьева… Шленская не была упертым традиционалистом, старалась не давать воли вкусовщине. И современный литературный процесс знала прекрасно, читала множество постмодернистских текстов, старалась объективно их оценить. В некоторых даже находила свои достоинства. В конце концов, предтечи русской постмодернистской литературы – в ее программе: Леонид Андреев, Андрей Белый, Федор Сологуб, Анатолий Мариенгоф, Владимир Набоков, футуристы, обэриуты.

Как говорится, на вкус и цвет все карандаши разные, а Шленская ценила в первую очередь именно наличие у человека вкуса и чувства, но не их направление.

Без ложной скромности скажу, что автор этих строк у нее по этой части считался человеком небезнадежным. Постоянно вспоминаю, как у нее на зачете (вот незадача-то!) мне попался вопрос по одному из самых нелюбимых мной русских романов. По «Мастеру и Маргарите» Михаила Афанасьевича Булгакова. И вопрос – хуже не придумать: «Образ Иешуа в романе» и что-то в этом духе. Роман я читал, и не раз. Все необходимые монографии, учебники и т. п. – тоже. Вообще к литературе я готовился основательно – все же любимый предмет. Ну и намямлил чего-то не слишком оригинального, как раз на зачет. Галина Максимовна взглянула на меня сурово:

И все-таки вы не поняли образа Иешуа, этого я вам никак не могу простить.

А сама, вижу, уже «рисует» мне зачет в ведомости. Ну, я тут обнаглел и говорю:

– Знаете, не понял, ну и не жалко – «Мастер и Маргарита» мне не нравится совершенно.

Галина Максимовна тут взглянула на меня как на врага – жестко, при этом пытливо:

– Так, значит, да? А что ж вам тогда нравится?

Я понял, что отступать некуда – не затрет же она поставленный зачет, – и ответил вопросом на вопрос:

Вам вообще из литературы или только из периода, который мы тут изучаем?

– Ну, что взять – хоть из этого периода…

– Из всех тех, чьи фамилии значатся в экзаменационных билетах, важнейшим для меня является Юрий Карлович Олеша, – отчеканил, как болванку, ваш покорный слуга.

Взгляд Галины Максимовны тут же потеплел.

– Олеша? А у вас хороший вкус! Так и быть, Булгакова вам прощаю.

Шесть лет спустя мы сидели у нее в гостиной и обсуждали эссе, которое она писала для нашей газеты. Я пересказал ей эту историю.

– Честно говоря, я этого уже и не помню, – призналась Галина Максимовна. – Но верю, что так все и было: очень уж на меня похоже.

 

В ангельском хоре

У Новеллы Матвеевой, которую Галина Максимовна тоже высоко ценила, есть такие строки: «Когда потеряют значенье слова и предметы, на землю для их обновленья приходят поэты…» Эту главную функцию поэта профессор Шленская выполняла. Она была поэтом во всем. И писать какие-то рифмованные строки для этого было не обязательно.

Ей-богу, я не знаю, писала ли Галина Максимовна стихи. Наверняка были в юности какие-то опыты, но уж слишком серьезно она относилась к литературе, чтобы самой без оглядки вгрызаться в словесную руду…

Галина Максимовна была искренне верующим человеком. Считается, что поэты попадают в рай, где вливаются в хор, славящий Создателя вечной, прекрасной песней. Если так, то теперь в этом хоре зазвучал еще один голос.

Читать все новости

Видео

Фоторепортажи

Также по теме

Без рубрики
29 марта 2024
Работаем на благо нашей общей Победы!
Команда проекта Общественной палаты Красноярского края «ИZ Сибири – сынам России» в очередной раз доставила гуманитарный груз в зону спецоперации.
Без рубрики
29 марта 2024
Скорпионы в головах
Сколь бы правдоподобно ни выглядели экспертные и народные версии, которыми обрастает расследование теракта в Красногорске, лучше все-таки дождаться первых официальных результатов и попутно
Без рубрики
29 марта 2024
Общая боль
Нет сейчас в России человека, которого не потрясло бы нападение террористов на мирных граждан, пришедших в пятничный вечер на концерт