Политики и партии, которые регулярно проваливаются на всех, за редким исключением, выборах, объясняют это тем, что система изначально настроена против них. На мой же дилетантский взгляд, более точное объяснение заключает в себе один бородатый анекдот.
«Доктор, у меня совсем нет друзей, ну вот совсем нет, – жалуется психотерапевту солидный мужчина. – Помоги же мне, в конце концов, грязный, вонючий старикашка!»
Обращаются эти господа к «разумным людям», ведь, как известно, все, кто с ними не согласен, – дураки и сволочи. В мягком варианте – жертвы пропаганды и вообще всей российской истории. А таковых, показывает практика, большинство. Как завоевать сердца этого самого большинства, постоянно оскорбляя его не только лично, но и в лучших трансцендентных чувствах, – вопрос весьма заковыристый. Это примерно как в Израиле пойти на выборы под антисемитскими лозунгами и всерьез рассчитывать на успех.
В массах есть нечто женственное. Их можно обмануть, прельстить, поматросить и бросить. Но также есть в них некое шестое чувство, отвращающее от, казалось бы, самых правильных слов, самых искренних намерений. Есть такое – вроде бы всем человек хорош, и трудно не согласиться с ним, а никто к нему за стол не садится, хоть он и приглашает.
В 60-х годах философ Григорий Померанц произнес фразу, получившую впоследствии широкую известность в интеллигентных кругах: дьявол – это ангел, с пеной на губах доказывающий свою правоту. То есть эмоциональное содержание слова не менее, а иногда и более важно, чем его смысл. При этом «пена» – далеко не всегда явная злоба, ор и глаза навыкате. Бывает и наоборот, все очень разумно, даже деликатно…
Время от времени читаю выдержки из личного блога Дмитрия Потапенко, известного предпринимателя и несостоявшегося политика. Он выступает в нескольких крупных СМИ с, казалось бы, совершенно специфическими рассуждениями о бизнесе. Недавно он говорил о мотивации к труду.
«Мотивации не существует. Людям, чтобы они работали, нужны не деньги, а пинок. Людей мотивируют две вещи: на 30 % зарплата, а на 70 % – страх ее потерять… Безработица – лучший мотиватор. Я плачу минимальную заработную плату. Честно говоря, я бы вообще ее не платил, оставил бы только процентную составляющую…. Ключевым показателем любой экономики является зарплата нижнего персонала. Повышение нижней зарплаты – тупиковая ветвь».
В прошлом году Потапенко выдвигался на выборы в Госдуму от Партии роста по Калининградской области. «Мой жизненный опыт – это практика и результат, я не умею работать иначе. Уверен, с таким багажом знаний и навыков, с таким количеством поддерживающих меня людей я смогу добиться того, чтобы в Думе наконец зазвучал голос разума… Именно поэтому я здесь. Вы со мной?»
Выяснилось, что «не с ним» – пятипроцентный барьер Потапенко не преодолел. Шел он, «чтобы услышали голос предпринимателя», но, чтобы его и в самом деле услышали, обращался, по законам демократического жанра, к большинству, в значительной степени принадлежащему к тому самому «нижнему персоналу».
Конечно, выборы – штука сложная, неоднозначная, но спрошу сам себя ради чистого искусства: ты хочешь, чтобы во власти был человек, при котором работать придется за страх, а не за совесть? Который считает тебя скотиной, направляемой пинками? Пинок, конечно, полезен – иногда, например, для взбадривания обнаглевшего организма. Но жизнь, состоящая из пинков и страха, – концлагерь. Поэтому ответ очевиден.
В том же посте Потапенко говорит о том, что во всем должна быть система. «Нужно появляться на работе в 8:45, а уходить в 18:05, чтобы не устраивать подчиненным аврала. Жить на работе – это непродуктивно. Подвиг – это всегда плохо. Если я вижу, что компания занимается подвигами, я вынужден закладывать издержки».
Насчет системы – правильно, порядок нужен. Но – опять же спрашиваю себя: ты согласен проголосовать за человека, для которого подвиг – это плохо? Если «подвиг» – героическая ликвидация последствий собственного свинства, тогда, да, согласен. А за человека, для которого подвиг «всегда плохо», не проголосую ни при каких условиях. Потому что подвижничество есть добродетель, я на ее прославлении воспитан, и к тому же знаю, что никакие стоящие вещи не возникали с 8:45 до 18:05.
Три года назад мой приятель побывал в Нью-Йорке, в подразделении Google, где самозабвенно трудится его однокашник по математической школе. Режим труда такой: рабочего дня нет, приходи, уходи, когда вздумается; офис – здоровенное помещение, уставленное тюфяками, креслами, столиками, на подоконниках – еда и даже выпивка. Задача одна: ешь, пей, спи, гуляй – только думай, думай, думай. И ведь придумывают же, паразиты! (Чего стоит Google, видимо, не надо рассказывать.) Дело даже не в том, что математики – штучный товар. Мой тесть, работавший на строительстве Красноярской ГЭС водителем автокрана, с восхищением вспоминает именно авралы – когда по трое суток из-за руля не выходил: «Дверь открывается – Бочкин! Ваня, грит, еще сутки сможешь продержаться? Смогу, грю, как же не смогу. Во как было». За Ваней с Бочкиным остались город и плотина, крупнейшая в мире.
Фото: pixabay.com
