Материалов хронически не хватало, я позвонил маститому коллеге (теперь, увы, покойному) и взмолился: «Женя, напиши что-нибудь строк на двести-триста, срочно, дыра в полосе…» Но этот надежнейший профессионал ответил:
– Пока чемпионат не кончится, ничего писать не буду.
И положил трубку. Перезванивать я не стал, поскольку, во-первых, знал, что Женя никогда дважды не поясняет свою позицию, а во-вторых, действительно этот чемпионат переклинил мозги у всех, от Балтики до Берингова пролива, и обижаться не на что. Было, кстати, еще два-три свободных журналиста, которые могли бы заткнуть «дырки», так ведь они, собаки, торчали на площади Революции, где огромный монитор и орущая толпа. Телефоны отключили, зас…
Теперь таким чемпионатом – при всей натянутости и даже кощунственности сравнения – стала Украина. Мы, краевая сибирская газета, вспоминаем о ней в каждом номере, не задумываясь, что тема вроде бы не нашего уровня и географии.
Это наше, поскольку все и везде – в офисах, забегаловках, на кухнях – изъясняются категориями геополитики. Как у Нодара Думбадзе в его великой повести «Я, бабушка, Илико и Илларион».
«Илларион читает сводку Совинформбюро. Потом не спеша складывает газету и безапелляционно заявляет:
– Конец Гитлеру!
– Ну, что там, в газете, Илларион?
– Стали у Москвы и ни шагу дальше!
– А что слышно про второй фронт?
– Гм, не спешат союзнички… И вообще, хитрит Англия… К Америке пристает – отвернись, говорит, от Советского Союза и помоги мне.
– А Америка что?
– Это, говорит, не твое дело».
У того грузинского крестьянина была одна газета, которая попала в руки почти случайно, с опозданием на месяц или больше.
Сейчас, понятное дело, все иначе. Но разговорный стиль остается примерно тем же. Иногда, если отстраниться, это немного удивляет, потому что «до того» ты сам и люди вокруг тебя жили, глядя в пол, говорили только о насущном, а теперь, кажется, проснулось то, что называют «национальным самосознанием», в голове одни стратегии – стоит принимать Крым, не стоит? Попросится к нам Донбасс, не попросится? Все там фашисты или не все, и вообще – надо ли «добить гадину»? Некоторые переругались – и в Интернете, и лично – однако в общем и целом господствует приподнятое единодушие: всех к себе примем, возвращайтесь домой. Хорошо это, плохо ли, реально или нет – отдельная тема. Есть другое «очевидное открытие», состоящее в том, что у так называемого простого человека, у нас с вами, есть вполне ясное, целостное представление о мире, его устройстве – правильном или неправильном – о том, кто по-настоящему свой или чужой, кто красавица и кто чудовище. Проявляется оно в такие вот напряженные дни и диктуется, вопреки ожиданиям высоколобых, не личными мотивами (родственники там, «раньше ездили, куда хотели» и пр.), а тем самым «самосознанием», которое в тихой повседневности дремлет, отчего складывается впечатление, что его нет.
Представления о «мире в целом» были всегда, и средства связи здесь ни при чем. Мой друг рассказывал: лет 40 назад приехал в родную деревню в Белоруссии, подвели к нему старушку, желтую, как письмо из прошлого века, сказали – вот, мол, человек из Сибири приехал.
Старушка протянула руку, долго гладила его по голове, потом спросила удивленно: «Слухай, а дзе у цябе роги?»
А через некоторое время оказался он в Италии, и когда местные узнавали, что этот человек – советский, он явственно видел то же желание – погладить по голове и спросить… Можно, конечно, все свалить на безграмотность и пропаганду, но последняя, если хочет стать действенной, идет следом за этими представлениями, а не вопреки им. Это так же бесполезно, как доказывать средневековому европейцу, что земли за океаном заселены такими же людьми, а не псоглавцами.
Политика, по большому счету, продолжение тех же массовых представлений. Януковича напрасно ругают за «многовекторность» (и нашим, и вашим, и ихним), поскольку он порождение своей страны, в которой одна часть народа искренне верит, что москали живут в домах с земляными полами и молятся иконе Путина, другая – что оказалась здесь по недоразумению, третья видит себя центром европейской цивилизации, четвертая… Украинское самосознание похоже на разбитую витрину. Наше – на целую. Более-менее. Пожалуй, это самое ясное в нынешнем кризисе.