Нетрудно было догадаться, что в год столетия Октябрьской революции споры о перезахоронении тела Ленина получат очередной импульс. Они и получили – хотя ничего нового по содержанию не привнесли.
Незадолго до очередного дня рождения вождя депутаты от фракции ЛДПР, к которым присоединились несколько единороссов, внесли в Госдуму законопроект о перезахоронении. Ничего революционного он не содержал: порядок, сроки и место перезахоронения останков вождя определяются Правительством РФ, но с учетом политической ситуации, настроений в обществе и прочих обстоятельств, а также мнения всех заинтересованных сторон. Впоследствии депутаты от ЕР свои подписи отозвали, объяснив, что законопроект не имеет перспективы.
Что касается «заинтересованных сторон», то пока официальной такой стороной является КПРФ, и реакция лидера коммунистов оказалась традиционной: «Те, кто муссирует эту тему, они, мягко говоря, провокаторы. В год юбилейный, в год, когда надо искать решения, а не провоцировать людей на массовые беспорядки», – сказал Геннадий Зюганов.
Позиция Русской православной церкви обозначена дипломатично. Нужно дождаться «согласия в обществе» по вопросу о перезахоронении тела Ленина, хотя Мавзолей и «мумифицированное тело» и являются «реликтом прошлого», считает председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Волоколамский Иларион. Кроме того, иерарх добавил, что с перезахоронением Ленина мы опоздали на четверть века.
Глас народа
Основной вопрос, остающийся за рамками споров, – когда ждать этого самого согласия и наступит ли оно вообще? Инициаторы законопроекта указывали на результаты социологических исследований. «Более 60 процентов россиян заявили о том, что нужно захоронить тело Ленина, – цитирует данные ВЦИОМ «Российская газета». – Половина из них считает, сделать это нужно немедленно. Среди 31 процента наших сограждан наблюдается менее решительный настрой – они считают, нужно выждать некоторое время, пока этот вопрос не будет затрагивать тех, для кого Ленин дорог.
Около трети россиян предлагают вообще оставить этот вопрос.
Социологи отмечают, отношение к Мавзолею у жителей России по-прежнему неоднозначное. Так, почти 40 процентов наших соотечественников относятся к нему равнодушно и считают его дежурным туристическим объектом. Почти столько же говорят о том, что нахождение тела вождя на Красной площади противоестественно. 18 процентов убеждены, тело Ленина как великого вождя должно оставаться в столице».
Примерно те же результаты у «Левада-Центра».
Короче говоря, среди властей и населения с небольшим перевесом возобладала позиция: «Хорошо бы захоронить, но еще лучше при этом никого не обижать». Особенно сейчас, когда полным-полно персонажей, заинтересованных в том, чтобы в России переругались. Повод для них не важен, они его ищут всегда, везде и во всем, Ленин лишь один из таких поводов.
За и против
Разговоры о перезахоронении ведутся со второй половины 80-х годов прошлого века. Тогда по инициативе Михаила Горбачева страна, еще официально атеистическая, впервые отметила дату, связанную с православием, – тысячелетие крещения Руси. Праздник можно считать формальной вехой того, что государство прекратило гонения на церковь. Он же обозначил, попросту говоря, что «теперь – можно», и начало выходить наружу все то, что десятилетиями копилось в душевном подполье общества – на кухнях, в самиздате, то, что говорилось шепотом. После Горбачева все это стало, по сути, государственной идеологией, и Ленину – как «живому», так и забальзамированному – досталось, пожалуй, крепче всех прочих исторических персонажей. Собственно, с той поры и сложился весь набор традиционных мнений по поводу перезахоронения, который, с разной степенью эмоциональности, повторяется до сих пор. Товарища Зюганова мы уже цитировали. Вот еще одна из бесчисленных цитат из стана защитников Мавзолея: «Настоящий патриот своей Родины не может быть против Ленина. Это лилипуты против Гулливера. Не трогайте Великого человека».
Что касается сторонников перезахоронения, то самый вежливый их аргумент звучал примерно так: «не по-христиански держать человека, пусть и нехорошего, между небом и землей, дайте упокоиться его грешной душе». Самая радикальная – «пока мумия будет лежать в сердце страны, России счастья не видать». Эпитеты при этом использовались такие же злые.
Перемена вер
Уже процитированное мнение – о том, что с перезахоронением мы опоздали на четверть века, – отдает то ли забывчивостью, то ли прекраснодушием. Может быть, когда шел массовый демонтаж коммунизма, городам возвращались исторические названия, переименовывали улицы, заводы, снесли Железного Феликса, – тогда, наверное, и получилось. Под шумок. Но, чтобы так утверждать, надо напрочь забыть о том времени, когда страна была, по сути, близка к состоянию гражданской войны. А самое главное, о том, что человек – не машина, он не переключается на обратный ход одним движением рычага. То, что у нас обычно называют коммунистической идеологией, на самом деле было религией, ведь человек по сути своей существо религиозное. У коммунизма были предтечи, свой аналог царствия небесного, свой пантеон аскетов, мучеников, святых, первоиерархов, свои места поклонения, ритуалы, клятвы, процессии. Был священный символ – звезда, и икона – правда, одна – изображение ангелоподобного кучерявого младенчика, которое даже те, кому сейчас чуть за 45, носили на груди. Носили не только потому, что так положено – просто иначе было нельзя, – раз уж настоящие ангелы под запретом.
Наконец, была главная святыня, в которой хранились мощи верховного божества, превращенного коммунистическим писанием в «единого безгрешного»; с этой центральной святыней были связаны самые торжественные действа. А главная святыня – она, как известно, вмещает в себе весь «символ веры»: даже при утрате мучеников, праведников и прочих за нее будут держаться до последнего. Нельзя рассчитывать на то, что миллионы народа если не разом, то за ударную пятилетку переключатся с одного вероисповедания на другое. Да и само возникновение забальзамированного тела и главного сакрального здания были таким вот религиозным шоком, поскольку были взяты из древнейших и абсолютно чуждых русским миров – из Египта и Вавилона. Архитектор Щусев, кстати, построивший до революции не один православный храм, понимал, какой это должен быть удар, – потому и возвел в самом сердце России вавилонский зиккурат. Все это – и бальзамирование, и Мавзолей – носило исключительно религиозный характер. И до сих пор таковыми же остаются аргументы как противников, так и сторонников перезахоронения, – только для одних мумия мистическим образом отравляет все вокруг, для других – освящает.
Война с символами
Рациональная точка зрения (которая и возобладала в Госдуме) начала набирать очки в последние годы. И, надо полагать, не только потому, что входит в силу поколение, не только никогда не носившее изображение ангельского мальчика на пиджачках, а у тех, кто носил, в жизни многое переменилось. Люди начали понимать: война с символами – дело не только опасное, но и позорное, поскольку представляет собой единственное утешение немощных. Здесь, видимо, надо сказать спасибо Украине, где эта война дает энергию для войны настоящей, поскольку там Ленин, убежденный русофоб, из символа коммунистического превратился по злой иронии судьбы в символ русский. Кроме того, как грустно сострил один из тамошних жителей, «когда всех Ленинов снесут, тогда у нас и дороги сами починятся, и заводы сами заработают»…
А на противоположном полюсе – Китай, где, так же как у нас, священная мумия лежит в центре столицы, зато с дорогами, заводами и всем прочим, – не надо рассказывать как… Конечно, сравнивать нас с китайцами – дело неблагодарное: наши культуры изначально по-разному устроены. Единственное и главное, в чем следует согласиться с ними, – хирургическое вмешательство в свою историю может обернуться, мягко говоря, очень плохо. Китайцы на себе это испытали и теперь даже не поднимают вопроса о том, где место товарища Мао.
