– Сегодня я уже не сделала бы то, что сотворила с собой много лет назад, – вздыхает Татьяна. – Самоубийство – грех большой. Стоит ли так низко падать, если впереди тебя столько ждет?!
До суицида Татьяну, жительницу из села Частоостровское Емельяновского района, довела несчастная любовь. Попытка свести счеты с жизнью закончилась потерей ног и кистей рук и новой волной страшнейшей депрессии. В таком состоянии и встретил ее впервые Виктор. Сначала решил спасти, а потом полюбил.
Самоновы
О встрече с Татьяной и Виктором Самоновыми необходимо договариваться заранее. Виктор учится – окончил медицинский колледж, сейчас на четвертом курсе института физкультуры, спорта и здоровья педуниверситета. Пропадает на тренировках и соревнованиях по пауэрлифтингу. Только что вернулся с чемпионата из Омска, через пару недель вместе с женой уезжает в Самару. Застать семейную пару дома – в Красноярском доме-интернате № 1 – удалось с трудом.
– Нам комнату новую выделили – большую и светлую, – радуется Татьяна. – А на днях у меня день рождения был, гости подарков принесли кучу: кто скатерть, кто вазу. В хозяйстве все нужно.
На восьмом году совместной жизни Самоновы признаются, что о кризисе супружеской жизни даже и не слышали. Виктор свою жену иначе как золотой не называет. Считает, любовь – это жертвенность, когда хочется всего себя отдать другому человеку. И места кризису в таких отношениях просто быть не может:
– Я не знал, что женатому человеку так хорошо. Никогда раньше домой не торопился. Стены, хоть изумрудами обвешай, холодные. А здесь – бегу. У меня жена – золото! Теперь я понимаю: жениться – значит предоставить себя в ее распоряжение, переступить свое «я».
Виктор
О своей прошлой жизни он чуть ли не со слезами на глазах говорит: такой дурак был – в 18 лет оказался в тюрьме. Отчиму топором голову раскроил.
– Он мою мать избивал так, что ей почки подшивали. А я во дворах вырос, у меня свои понятия были. Страшно на взрослого мужика идти, но, знаете, есть такие движущие силы, которые заставляют людей с моста прыгать или на гору залазить, – объясняет Виктор. – Наверное, это любовь. Мать мне жизнь дала, а он над ней издевался.
Отчим остался жив, Виктор отсидел два года. Вернулся в родную Самару, женился, дочь родилась. Но, говорит, семейная жизнь не сложилась. Снова в тюрьму попал:
– За убийство. Не хочу об этом говорить. Я тогда себя возненавидел. Когда мне девять с половиной лет дали, подумал – почему так мало? Хотел, чтобы меня расстреляли.
Отбывать вторую судимость отправили на лесоповал в Сибирь. В колонии он и стал инвалидом. Цепная тяга на пилораме затянула ногу и поломала в нескольких местах. Медики 13 операций зеку сделали, но ходить он начал только через шесть лет.
– В Решотах на Краслаговской ветке мне весть передали: мол, мать умерла, – рассказывает Виктор. – Я подумал: хорошо, отмучилась. А то сынок у нее – такой «подарочек».
Когда освободился, в Самару не поехал, решил поселиться в Красноярске: слышал, что здесь есть центр адаптации осужденных, общежитие дают. Но пожил немного в обществе таких же, как он, и загулял. Да так, что до самого низа докатился.
– Забомжевал. Жил на улице, в подвалах. Паспорт не знаю где и оставил. Так вот по пьянке обжег ногу о трубу. Пятно небольшое было, к врачам не пошел. А через неделю гангрена началась. Мы тогда выпили и для одного из наших скорую вызвали – собака покусала. Но его не взяли, в поликлинику отправили, а меня в машину погрузили и быстро на операционный стол. Нога распухла уже, ее сразу и отрезали. Ничего у меня не осталось: ни одежды, ни документов, ни ноги.
Виктор считает: его верующие спасли, которые по больнице ходили, беседы разные вели. Он не понимает как, но им удалось донести до бомжа, что есть другая жизнь, и он ее достоин.
– Я всю жизнь пропил, прогулял. А они мне одежду принесли, – удивляется мужчина. – Из больницы вышел, думал: присесть где-нибудь у ларька – стакан кто поднесет, да так и замерзнуть. Кому я нужен?
На костылях доковылял тогда Виктор до приемника-распределителя. Там все бомжи собирались: месяц сидишь, в это время тебе документы делают. Но паспорта он так и не получил – не местный. Отправили его дальше – в Центр срочной социальной помощи. Здесь ему с питанием помогли, с обувкой, в дом ночного пребывания определили, а потом – в Красноярский дом-интернат для инвалидов.
– Один верующий меня сапожному делу научил. Я вообще не умел работать. И для меня это стало настоящим открытием: оказывается, своими руками что-то сделать можно!
Виктор говорит: пить больше не собирался. За это, видимо, и наградил его Бог – жену дал.
Татьяна
– Могла ли я, деревенская жительница, подумать, что, став инвалидом, обрету такое счастье? – смущенно улыбается Татьяна. – Я, когда руки-ноги потеряла, жить не хотела. Целыми днями плакала и просила, чтобы меня умертвили.
Татьяна с удовольствием показывает свои фотографии: «Смотрите, какая я красивая была. В коротких юбках ходила, с черным бантом». С первым мужем разошлась, сынок остался. Сейчас он аграрный университет окончил. Со вторым мужем в гражданском браке жили. Уже дочка родилась Дианочка, а он все жениться не хотел. Свекровь убеждала: «Зачем регистрироваться? Так живите». Татьяна очень болезненно это воспринимала. Говорит, из-за того и ссоры все время возникали. После них свекровь ее вещи на улицу выставляла: «Иди куда хочешь».
– И я решила уйти из жизни, – говорит Татьяна. – Зима, мороз 30 градусов, а я – в бор, под дерево. Сказала: «Простите меня, деточки» – и заснула. Проснулась, рук-ног не чувствую. Кое-как доползла до младшей сестры. А очнулась уже в больнице.
За два года она перенесла десяток операций. Лишилась ног и кистей рук. Когда между операциями привозили ее домой к сестре, так курила, что родственники думали – рака легких Татьяне не избежать. А потом пить начала.
– Я умереть хотела. Думала – кому я такая нужна? Но когда пришел сыночка и сказал: «Мама, ты мне нужна!», я решила – буду жить. Ради него. Но легко сказать.
В отделении микрохирургии кисти краевой клинической больницы Татьяне сконструировали на одной руке подобие пальца – карандаш зажимать, на другой раздвоили культю.
– Смотрите, я и рисовать умею, и ложкой кушать, – хвалится Татьяна, – даже иголочку держу.
Правда, учиться рисовать пришлось заново. Левой рукой она впервые изготовила новогоднюю открытку, чем немало удивила родственников. А когда ей сделали учебные протезы, начала петь и танцевать: «Ах, Самара-городок, беспокойная я…»
– Плакала и плясала, – вспоминает Татьяна, – вот и допелась. Муж-то мой из Самары…
«Выходи за меня»
«Протезка», как называют инвалиды краевую протезную больницу, стала переломным пунктом в жизни Татьяны и Виктора. Здесь они нашли друг друга.
– Я уже четыре года в интернате жил, месяц в больнице пролежал, когда туда Таню привезли, – рассказывает Виктор. – Ко мне одна больная подходит, говорит: «У нас женщина все время плачет, жить не хочет. Ты бы поговорил с ней».
Виктор две недели разговаривал с Таней, а потом сделал предложение.
– Из больницы выписывался, еще не думал жениться. Она так курила и в карты играла! Но потом сердце сказало: «Все ищешь, хочешь, чтобы в рамки твои входила. А ты сделай ее такой, как сам хочешь». Решил – женюсь.
Виктор ехал в больницу и боялся – вдруг не согласится Татьяна выйти за него. С его-то биографией. Отвел ее в сторонку и говорит: «Таня, не перебивай меня, а то сказать не смогу. Выходи за меня замуж».
– Я думала, на меня «протезка» упадет, – до сих пор смущается Татьяна. – В моем состоянии – какое замужество? Но он мне так понравился.
Свадьбу назначили через месяц после выписки невесты – чтобы к алтарю ногами пошла. Приехала Татьяна в дом сестры, поделилась новостью, а там не верят: «С руками-ногами замуж не берут. А у тебя так скоро получилось!»
До регистрации Виктор в село к Татьяне чуть ли не каждый день ездил с гостинцами, а потом и вовсе забрал невесту в интернат. Ей постелил на кровати, а сам на полу спал.
– Первая брачная ночь только после свадьбы была. Так стеснялись оба, – улыбается Татьяна. – Пока невестой его не стала, мы даже не целовались.
– Татьяна удивлялась очень, что я не целую ее, – говорит Виктор. – Но если бы я позволил себе, она бы мне не доверяла.
На свадьбу Виктор пригласил своих «опекунов» из Центра срочной социальной помощи. Думал – просто поздравят. А они настоящий праздник организовали. Зал арендовали, цветами украсили.
– Я впервые на свадьбе побывал, где не пьют, матом не ругаются и не дерутся. И это была моя свадьба.
Все только начинается
Самоновы считают: в 40 лет все впереди. У них жизнь только и началась в этом возрасте. У Виктора отыскалась мать, которую он считал умершей. Супруги ездили к ней в Тольятти и снова собираются этим летом. Наладилась переписка с дочкой. Виктор говорит: оставил ее трехмесячной крошкой, и все время совесть грызла, что ничего для нее не сделал, что не знала она слова «папа». Татьяне удалось убедить бывшую супругу мужчины: Виктор изменился и достоин своей дочери. Примирилась с Татьяной и бывшая свекровь. Сейчас она часто привозит Дианочку навестить маму в дом-интернат. Не забывает Татьяну и старший сын.
Один из верующих, которые продолжают поддерживать семью, подарил Самоновым небольшую иномарку, и теперь супруги ездят по домам-интернатам для инвалидов и престарелых с концертами. Виктор на баяне играет, Татьяна поет, стихи читает.
– Нам хочется рассказать людям, что есть другая жизнь – радостная и счастливая. И для того, чтобы достичь ее, не нужно пить, курить или с моста бросаться, – говорят Самоновы. – Когда сам имеешь недостатки, во всех их видишь. А если меняешься внутри, замечаешь – сколько вокруг людей хороших.
