В Петербурге состоялась церемония спуска на воду нового пассажирского судна «Виктор Астафьев» на Средне-Невском судостроительном заводе. Напомним, для нашего края были заказаны два судна – «Андрей Дубенский» и «Виктор Астафьев».
Второй теплоход – это однокорпусное судно с четырьмя палубами для перевозки 245 пассажиров в комфортабельных каютах на маршруте протяженностью до 5 000 км. На борту – ресторан, бары, фитнес-комплекс с двумя саунами. Доставка пассажиров будет возможна даже при отсутствии причала – предусматривается размещение маломерного судна, которое также может использоваться в качестве разъездного средства. Планируется перевозить пассажиров по маршруту Красноярск – Дудинка.
Именем Астафьева ранее было названо еще одно судно – нефтяной танкер. Вначале он назывался «Лена-нефть», потом в память о великом писателе был переименован, причем на торжественной церемонии отправления в первое плавание присутствовали вдова писателя Мария Корякина, красноярский поэт Роман Солнцев, директор краеведческого музея Валентина Ярошевская.
Танкер труженик – он доставлял тысячи литров жидкого топлива по программе северного завоза для Эвенкии.
И вот очередное его переименование. Как сообщили в Енисейском речном пароходстве, нельзя, чтобы на реке было два судна с одинаковым именем. Запрещено. И танкер стал носить имя Степана Фомина в ожидании пассажирского «Виктора Астафьева».
Невольно задумаешься: как же это верно – назвать енисейское судно именем писателя, который упомянул великую сибирскую реку на тысячах страниц своих произведений. Енисей – это первая река, которую он увидел, появившись на свет. Она же стала его последней. Он знал и любил, ценил труд всех этих людей, кто трудился на реке, – бакенщиков, матросов, капитанов.
И для Астафьева это была не просто река как элемент пейзажа, это была очень важная и значимая часть его жизни:
Я, дитя большой реки, не представляю себе селения, города без реки, без берегов ее и без туманных вздохов, без зорь, в ней отражающихся, без звезд, сыплющихся в глубины ее с неба и в ночи яркими слитками остывающих на каменистом дне.
Теплоход пойдет по Енисею от Красноярска, откуда Астафьева провожали в его самый последний путь, мимо сопок, лесов, городов, дальше, на Крайний Север. По тому пути, которым его увозили еще ребенком в далекую холодную Игарку, даже не дав попрощаться с бабушкой. Он пройдет мимо северного города, где Виктор отчаянно пытался выжить, поджаривая в парикмахерской взятые тайком в конюшне зернышки овса, где дрался в детском доме, и все были уверены, что этому второгоднику светит колония – и никак иначе…
И будут идти дни – и Енисей будет становиться все шире и полноводнее, и теплоход будет приближаться к тундре, где маленьким голубым пятнышком на карте и сейчас отмечено то самое Васюткино озеро, на которое Астафьев случайно наткнулся мальчишкой, заблудившись в лесу. Чудом он тогда вышел к Енисею. Реке, которую он потом впишет в историю не только русской, но и мировой литературы. Енисей звучит на разных языках мира в разных странах – Китае, Польше, Германии, везде, где перевели «Последний поклон», «Затеси», «Царь-рыбу». Про Астафьева говорили, что такие люди рождаются раз в сто лет. Быть может, его и послали сюда, чтобы на других континентах услышали шум сибирской тайги и Казачинского порога, увидели, как «на много сотен километров берега Енисея купаются в розовом разливе медовой травы – кипрея, средь которого торчат карандашиками небогатырского сложения северные леса, вьется кислица, кустится малина, таволожник, волчья ягода, веретье и жердинник».
