Встретить человека, который готов с таким же перфекционизмом, как и автор, трудиться над повестью или романом, большая удача.
Астафьеву повезло с редактором – Агнессой Гремицкой, москвичкой, которая работала в том числе над итоговым собранием сочинений писателя – 15-томником, опубликованным в Красноярске. Позднее у него появится и свой издатель из Иркутска, бывший журналист Геннадий Сапронов. «Жизнь перед ним не стелила красных дорожек» – так потом напишут про него. Простой парень из небогатой семьи, выросший без отца. Очень любил читать. Лет в 14 открыл «Последний поклон».
Фото предоставлено библиотекой им. Г. Сапронова, г. Иркутстк
– Мне было так жалко всех этих деревенских людей, жалко Витьку, его бабушку, всю их родню, – расскажет он в интервью много лет спустя. – Так полюбилась мне эта деревня и все ее жители, таежная природа!
А еще через несколько лет они с Астафьевым встретились на юбилее красноярской молодежной газеты, стали общаться – Сапронов не раз брал у него интервью. Писатель стал своего рода нравственным ориентиром для него:
Колоссальный импульс на старте дал мне Астафьев, я его считаю своим духовным отцом. И очень горжусь тем, что при жизни Виктор Петрович назвал меня своим издателем. Это самая высокая оценка моей работы.
Но издателем он стал не сразу, не такое это было простое дело – издавать в 90-х качественную литературу. Гонял машины, продавал железные двери, чтобы иметь хоть какие-то накопления, позволяющие заняться издательским трудом…
Изданные Сапроновым книги можно было назвать эталонными образцами с точки зрения замысла, корректуры, художественного оформления.
Книга «Созвучие» – небольшого формата, об Астафьеве и музыке, в кармашке диск с Шубертом, вальсом к «Маскараду» Хачатуряна, Рахманиновым – с любимой музыкой писателя.
Его удивительной способности чувствовать ее поражались даже профессионалы. Московский дирижер Евгений Колобов, с которым у писателя сложились дружеские отношения, с изумлением скажет: «Он же никогда и нигде этому не учился, но ни один профессионал-музыковед так не писал о музыке, как Астафьев». Искренне восхищаясь его талантом, он даже приедет в Красноярск, чтобы к 75-летию писателя сделать ему подарок – дать концерт.
А «Царь-рыба», одно из главных произведений Астафьева, превратилась у Сапронова в настоящее произведение искусства, с обложкой в виде короба, напоминающего сеть, с удивительными, словно акварельными, иллюстрациями Сергея Элояна.
Последнюю изданную при жизни автора книгу «Пролетный гусь» Сапронов привезет прямо в больницу – Астафьев, перенесший инсульт, еще успел подержать ее в руках буквально за несколько месяцев до смерти.
Сапронов тоже ушел, и достаточно рано, не успев воплотить многие свои планы. И порой даже немного страшно становится, что, быть может, это был издатель из последнего поколения людей, настолько чтящих слово любимого автора. Истово желающих сделать все возможное, чтобы дать ему увидеть свет в издании, где полиграфия, художественное оформление будут равнозначны его таланту.
Признавая значимость его заслуг, в 2014 году в Иркутске впервые в России библиотека получила имя не писателя или поэта, а издателя – Геннадия Сапронова.
Переписка Астафьева длиной в 50 лет вошла в книгу «Нет мне ответа»
Можно перечитать тома произведений автора, а потом открыть томик с его письмами и вдруг неожиданно осознать, что только сейчас начал узнавать его по-настоящему.
«Нет мне ответа» – такое название получила книга, где собраны сотни писем Астафьева родственникам, литературным критикам, друзьям, литературным редакторам.
Название ей дала строчка из «Царь-рыбы»: «Так что же я ищу? Отчего мучаюсь? Почему? Зачем? Нет мне ответа».
Сапронов назвал ее «самой дорогой» из тех, что были им изданы.
Замысел ее создания возник после выхода книг «Твердь и посох» и «Крест бесконечный» – переписки с литературными критиками Курбатовым и Макаровым. Из разных уголков России стали стекаться письма.
Люди присылали копии писем Астафьева как, может, самую дорогую в их жизни реликвию, нередко сопровождая их полезным и душевным пояснением, – рассказывал Геннадий Сапронов. – Я понимал, что это был и отклик на выход «Креста бесконечного», и что люди делают это не из желания отметиться в тени знаменитого имени, а искренне хотят мне помочь в многотрудной работе по собиранию эпистолярного наследия классика. И когда объем этих писем достиг некой критической массы, разместив их по полочкам-годам в хронологическую шеренгу, я увидел – это и есть дневник Виктора Петровича.
Первые письма в сборнике датированы 1952 годом, их пишет еще молодой сотрудник чусовской газеты. Последнее же, отправленное за несколько недель до смерти, от недавно пережившего инсульт 77-летнего писателя, адресовано московскому редактору Агнессе Гремицкой: «Прости, что с большой задержкой отправляю тебе предисловие к «Последнему поклону». Худой я стал работник, учусь заново писать, каждая строка дается с большим напряжением…»
Большая часть писем здесь опубликована впервые. За их строками зачастую непарадная, изнаночная сторона тяжелейшего писательского труда – от замысла до борьбы с искажающей смысл произведения цензурой:
«…даже кувалда, которой я в свое время орудовал в литейном цехе, не брала столько здоровья и не выматывала так, как «легонькое» писательское перо. Но и, конечно же, ни одна работа и не приносила мне столько счастья и восторга, как это литературное дело. Когда вдруг из ничего, из обыкновенного пузырька с чернилами извлечешь что-то похожее на жизнь, воссоздашь из слов дорогую себе, а иногда и другим людям картинку или характер и замрешь, как художник перед полотном, пораженный этим волшебством – ведь из ничего получилось! Господи! Да неужели это я сделал?»
Здесь же письма прежним руководителям страны – М. Горбачеву и Б. Ельцину. Последнего он предупреждает в 1997 году, что терпение людей иссякает:
«…из русского села решительно протестую против обложения налогами земельных участков крестьян, пенсионеров, рабочих, служащих. Богатые от земли не питаются… вы создаете напряжение в стране».
Среди писем есть и отправленное в прокуратуру Красноярского края – о том, что в списках реабилитированных нет фамилии отца и деда писателя: неужели «КГБ до сих пор считает их «злодеями»?»
Об отношениях Астафьева и его внебрачной дочери Аси, родившейся в Вологде, – из уст самого писателя: «Я уж сто раз смотрел на твои взрослые фотки, и не ощутил тебя чужой, что-то родное брезжит».
Он хочет предостеречь ее от писательского труда – точно так же, как и всех своих детей: «Ах, как тут все непросто и не очень красиво, и не очень прельстительно, как кажется со стороны».
И понять это можно, прочитав «Нет мне ответа», оценив невероятный труд человека, совершившего настоящий подвиг – из малограмотного парня, даже не получившего среднего образования, искалеченного на войне, он становится «писателем мирового масштаба… искавшим свет и добро в изувеченных судьбах природы и человека».
