Недавно я приехал из Севастополя, в котором провел почти месяц. Этот город так устроен, что и в украинские времена ему не нужно было объяснять, чей Крым.
Вряд ли в России найдется хоть один город, настолько пропитанный военным духом, причем русским военным духом – иного его история – удивительная, трагическая, героическая – не предполагает. И предполагать не будет. Десять лет назад об украинской государственности приезжему человеку в Севастополе напоминало только некоторое присутствие надписей на языке единственно титульной нации. В Киеве, например, они были уничтожены почти полностью – при том что за полгода я не встретил там ни одного человека, говорившего по-украински: даже мадам Тимошенко на митинге, посвященном годовщине оранжевой революции, обращалась к массам на «псячьей мове»… Сейчас только зацикленный на чистоте идеалов взгляд может уловить остатки прежней власти – в Херсонесе Таврическом текст пояснительных табличек расположен по степени значимости языков – украинский, английский, русский. Конечно, это не говорит о том, что «эуропейские» идеалы в Крым не проникали совсем: владелец частной гостинички обрушился на меня с пламенной программной речью, смысл которой в том, что, если бы не Россия, он бы уже давно имел европейский паспорт. Спорить я не стал – не умею, к тому же сказки неоспоримы.
Но это так, нехарактерное явление. Жизнь, конечно, раем не стала: цены как на материке, местная власть чего-то там делит внутри себя, переход с украинской правовой базы на российскую – весьма трудное, даже болезненное мероприятие, особенно для тамошних клерков и предпринимателей. К примеру, один из начальников Севастопольского дельфинария признался, что работать при Украине было намного проще – заплатил кому надо – и вперед. А теперь, хоть и деньги выделяют, но – куча всяких нормативов, согласований, проверок… Три года назад в городе был огромный плакат с такой фразой: «Что завтра? Да хоть камни с неба! Главное – мы дома!» Думаю, это и есть правда.
Принять ее безоговорочно мешает одно обстоятельство, которое хоть и не носит массового характера, но по содержанию, по сути очень весомо. Для меня во всяком случае. Мой знакомый Володя еще три года назад был черниговским жителем. Работал в одной киевской фирме. Жена, ребенок, квартира. Когда случилась революция «гидности», потом началась война, в Одессе сожгли людей, жить по прежнему он не смог. Вместе с друзьями создали сайт, где «просто называли вещи своими именами» – это его слова, в которых и суть, и состав преступления. Сайт закрыли, СБУ начало разбираться с его создателями – как оно это делает, Володя знал, потому и решил бежать в Россию. Вместе с семьей, среди ночи, на сборы – полчаса. Собственно, так же бежали из Донбасса от войны, так что для того времени история трагическая, но типичная. Сначала пожили они у родственников в Череповце, а потом предложили ему работу в Крыму. Вот он и работает. По деньгам, слава богу, не обижают. Жене стало доступным дорогостоящее лечение – статус беженца дает такую возможность. Беда лишь в том, что статус этот не бесконечен – может он привести как к российскому паспорту, так и к немедленному выдворению, если что-то там в бумагах не срастется. Что именно, я так и не понял, но шансы на то и другое, как он сам говорил, практически равны. Первое означает спасение, второе – крах.
Почти то же самое рассказывал мне его товарищ, который нынче находится перед той же дилеммой, правда, на другом краю страны – в Якутии. На днях он, драматург, учившийся в студии Олега Табакова, пойдет в какую-то там канцелярию доказывать, что русский язык для него родной.
Не хочу вникать в тонкости процедуры получения российского паспорта иностранными гражданами. В этом случае первым делом приходят на ум две страны – Германия и Израиль, где ты можешь легко получить гражданство, если хотя бы чуточку немец или на капельку еврей. Почему русский должен в России наравне со всеми доказывать, что он русский, – загадка для меня.
Московская пресса уже не единожды рассказывала о жителях Донбасса, бежавших от войны, надеявшихся обосноваться в стране, которую считают своей, и вернувшихся по старым адресам. И произошло это не от завышенных ожиданий – например, желания жить в столицах или в Сочи; эти люди просто не смогли пройти бюрократический лабиринт. Опять же что-то в бумагах не срослось и каких-то «оснований» не нашлось. В подробностях этого процесса я не хочу разбираться, потому что вижу суть – равнодушием бюрократов моя страна отталкивает своих. Причем иногда настолько своих, что они рисковали свободой и жизнью, отстаивая свою русскость во время и после нацистского переворота. Также не хочу сравнивать процент тех, кто получил российский паспорт, и тех, кому отказали, поскольку здесь любой, даже единичный отказ – удар по образу российского государства, которое спасает… Не людей, в большинстве своем привечающих и помогающих, а именно государства.
Понятно, что бюрократия – всего лишь инструмент, который действует так, как его настроили. Что мешает его настроить хотя бы в том духе, в котором вещает наше патриотическое, антинацистское и «в доску за наших» телевидение? Не знаете? Вот и я тоже. А пока эти люди живут только верой, что «хоть камни с неба, мы дома». Обмануть эту веру – худшее, что может случиться с нами.
Фото: pixabay.com
