Енисейск, которому исполнилось 400 лет, иногда называют отцом сибирских городов, что, конечно же, лестно для всех, причастных к нему, но по сути неправильно. Если уж говорить об «отце», то это Тобольск, от него народилось множество городов к востоку от Урала, и наш юбиляр в том числе.
Но это нисколько не умаляет его значимости, почтенности, исторической весомости. Просто надо подобрать метафору иного порядка, не «кто кого породил». Тогда станет ясно, что роль этого города в отечественной истории неизмеримо больше его нынешнего – тихого, глубинно-провинциального.
Второй шаг
Взгляд при самом крупном увеличении показывает, что весь путь Российского государства от Урала до Тихого океана был пройден в три шага. Первым шагом стал Тобольск, вторым – Енисейск, третьим – Охотск, после которого государство пошло еще дальше – на Камчатку, Сахалин, ступило на Северо-Американский континент.
Но удивителен даже не этот сверхширокий шаг, а то, что весь пройденный путь остался за нами, и, наверное, будет оставаться всегда, потому что это не западная модель «метрополия плюс колонии», а собственно страна. Их модель, как мы видим, развалилась повсеместно, а наша держится в том же виде – от океана до океана.
Почему так сложилось, почему каждый из этих трех шагов был настолько твердым? Ответ на это дают биографии многих сибирских городов, но особенно ярко – таких как Енисейск.
Тобольск открыл ворота в Западную Сибирь, Енисейску предстояло открыть Сибирь восточную, на Ангару и Лену.
Положение каждого из таких передовых городов имеет одну черту: позади тебя государство с его верой, царем, войском, бюрократией, впереди – «тьма кромешная», неизведанное и враждебное пространство, которое тебе предстоит не только пройти, что само по себе подвиг, но и изменить, замирить, обратить к себе.
И забегая вперед, отмечу – не потому, что ты сам лучше и добрее, а потому что такова государева воля.
Являясь самым крайним, самым отдаленным оборонительным пунктом Русского государства в Сибири, Енисейск подвергался большой опасности не только со стороны тунгусов Приангарья, но и со стороны кочевников Южной Сибири.
(Александр Бродников. «Енисейск в XVII веке. Очерки из истории города и уезда».)
Чтобы защитить этот ключевой город, и построили Красноярск.
Большая улица (ул. Ленина). Почтовая открытка конца XIX – начала ХХ в.
Главная особенность той жизни – не только вечная стройка, война, поход. По-нынешнему говоря, это был город командированных, или годовальщиков, как их тогда называли.
Количество пребывающих в отъезде по служебным надобностям было таким, что в стенах оставались единицы. Один из множества подобных фактов: в 1671 году воеводе Яковлеву поступила разнарядка по годовальщикам, после исполнения которой из 457 человек рядового состава гарнизона в городе оставалось только 23.
Прочие строили и укрепляли новые остроги – Братский, Иркутский, Балаганский, Селенгинский, Якутский… Оставшимся предстояло выполнять работу, изначально рассчитанную на несколько сотен человек, – защищать город, собирать ясак, карать за воровство.
По правде говоря, труднее всего представить даже не такое малолюдство, а двужильность людей того времени. Бродников объясняет это тем, что девять десятых покорителей Сибири, в том числе первых енисейцев, происходили из поморов, которым столь невероятная жизнь была «за обычай».
Почему наказали Петрушку
У Енисейска есть ровесник, весьма символичный, – в ноябре 1620 года корабль «Мэйфлауэр» доставил к берегам Массачусетского залива группу пуритан, с которых началось английское заселение Северной Америки. На родине пуритане, впрочем, как и большинство других новоселов, были диссидентами, изгоями, «гулящими». В Новом Свете они выросли в подлинных хозяев жизни, а спустя полтора столетия завоевали независимость от матери Англии.
Лавки Гостиного двора
Русское выхождение в Сибирь только в самом начале можно считать частной инициативой – новгородские ушкуйники, Строгановы, Ермак…
Енисейск, как и все города, которые он породил, – это уже всецело государственный проект. Ближайшее, самое поверхностное доказательство тому – столбцы Сибирского приказа, отражающие простой факт: все – от задачи, маршрута, личного состава экспедиций до последнего гвоздя и вершка веревки – просчитывалось и утверждалось на самом бюрократическом верху, и можно только поразиться плодовитости и дотошности тогдашней бюрократии, прописывавшей каждый шаг первопроходцев.
С другой стороны, «гулящие» люди, часто, как и их европейские современники, не находившие себе места на родине, подключаясь к сибирскому проекту, становились людьми «казенными» – они не отрывались от материнской земли, но продолжали ее.
В том числе потому Сибирь – это Россия, часть ее многообразного единства, «нераздельного и неслиянного».
Но есть другое, куда более важное отличие от американского сверстника…
Вот один из множества фрагментов служебной переписки того времени: в начале лета 1619 года основатели Енисейского острога Черкас Рукин и Петр Албычев посылают «отписку» кетскому воеводе Чеботаю Челищеву, в которой помимо прочего сообщают о наказании казака Петрушки Парабельца, отобравшего у ясачного остяка «котлишко да три соболишка, да лыжишка», за что Петрушку «били батоги нещадно».
Даже представить себе, чтобы подобный маленький факт появился бы в американской истории, невозможно.
Дэниел Бурстин в книге «Американцы. Национальный опыт» пишет по поводу легендарной покупки голландцами за 60 гульденов у индейцев в 1626 году острова, на котором возникнет Манхэттен:
Удивляет не сумма, которую они заплатили индейцам, а то, что голландцы в принципе сочли необходимым что-то заплатить, создавая опасный прецедент.
Как можно платить за землю и все, что на ней, когда это и так наше? Так думали тамошние переселенцы еще задолго до планов согнать все коренное население в один штат и задолго до возникновения известного принципа «хороший индеец – мертвый индеец».
Наводнение 1916 г.
Конечно, из наказания Парабельца не надо строить благостную картину: история Енисейска, как и всей Сибири, полна насилия против своих и туземцев.
Вспомнить хотя бы чудовищного Афанасия Пашкова – страдания Аввакума и Иргенских мучеников на его совести. Или несчастный поход Якова Игнатьевича Хрипунова, отправившегося в 1627 году на поиски серебра на Ангаре и не сумевшего совладать со своим буйным отрядом, который грабил, насиловал тунгусов, бурят, да и русских. Тот и другой были в свое время енисейскими воеводами…
Но эти трагические страницы не отменяют принципиального различия Америки и Сибири. Америка была битвой за территории, Сибирь – битвой за подданных. Отсюда и инструкции лаской призывать под длань государеву, оттого и Петрушке всыпали. А самое главное – итог: коренное население США сейчас чуть больше 300 тысяч, а было, по разным данным, от 3 до 15 миллионов. (Это если «забыть» Кубу, Гаити, Ямайку, Тасманию и прочие земли, где европейцы истребили коренных начисто.) А в Сибири, по большому счету, все целы. Даже новые появились – долгане.
Есть этому внешне простое объяснение: европейцам нужна была только земля, а русскому государству – пушнина и, соответственно, подданные, которые будут ее добывать в обмен на защиту от врагов. Но даже если так, слава Богу, что поставил именно в эти обстоятельства и от греха избавил…
Обо всем этом напоминает юбилей Енисейска. Остается лишь пожелать, чтобы этот знаковый для российской истории город так же вошел в нашу культуру, как это сейчас происходит – во многом благодаря выдающемуся писателю Алексею Иванову – с Тобольском, городом «первого шага».
Фото: фонд Красноярского краеведческого музея, красноярские-архивы.рф
