Еще в позапрошлой жизни, когда буханка хлеба стоила 20 копеек, работал я на стройке в одном небольшом сибирском городке. Общаги не было, пришлось снять домик в деревне, километрах в семи от города. Хорошо, если попутка подвезет. Но чаще всего на работу и с работы топал пешком по обочине.
Домик был такой, что пока печку топишь – тепло. Наутро зуб на зуб не попадает. Посреди зимы кончились дрова. Купил за смешные деньги машину лиственничных чурок в обхват. Колоть было некогда, закатил их вечером во двор, а утром пошел на смену. В тот день мы долбили отбойными молотками мерзлую землю под фундаменты. Работали лопатами. Расстегнешься весь, пар от тебя валит.
Смена закончилась в семь. Пока переоделся, пока в магазин зашел, еще куда-то… В деревню добрался в 10 вечера. Зима, темень, в избушке остатки воды в бачке замерзли. Пошел колоть дрова. Слава богу, мерзлая лиственница хорошо колется. С трудом растопил выстывшую печь. Надо идти за водой на речку. Добрых метров двести. Санки, фляга, ковшик, пешня. Притащился. Разгреб снег, стал делать прорубь. Старую-то замело. Только дырку во льду пробил… и тут моя пешня – бултых под лед! Утонула. Не надел петлю на руку, дурак. Громко, вслух, прочитал несколько строчек из «Илиады» – мужики на стройке научили.
Сходил домой за колуном: за дурную голову ноги в ответе. Сделал прорубь, начерпал ковшиком воды во флягу. Руки аж посинели. Туда-то хорошо идти – вниз и налегке. Обратно, вверх, с полной флягой, уже не так интересно. Метель в лицо. И минус 30.
Прихожу, а печка потухла. Опять Гомер, теперь уже «Одиссея», кого стесняться? Колю щепу, раздуваю, растапливаю по новой. Ставлю на плиту чайник и кастрюлю с водой. Иду во двор, снова колю дрова, про запас.
Часам к 12 ночи в избушке перестает идти пар изо рта. Еще через час можно раздеться до свитера. Подвесить валенки над печкой. Есть вареную картошку с салом и солеными груздями, заваривать чай и пить его с сушками. Это был самый вкусный и долгожданный чай в моей жизни. Хотя вроде обычный, грузинский, по 38 копеек. Но нигде и никогда больше такого не пил. Да больше, честно говоря, и не хочется. Лучше из электрочайника. После ванны, в махровом халате.
Спал как убитый. Никаких экзистенциальных терзаний и размышлений о смысле жизни. Утром снова на работу, подъем в шесть.
Хорошо жилось в деревне. И это у меня еще коровы не было. С ней было бы веселей.
На днях позвонил старый товарищ из Омска. И огорошил:
– Уезжаем с женой в деревню. По-серьезному, навсегда.
Как?! Зачем?! «Ботаник» в третьем поколении, из семьи врачей, горожанин до мозга костей. Не знает, как морковка растет – в земле или на кустах. Редактором всю жизнь работает, классический офисный планктон… И вдруг – в деревню. В 50 лет.
Высказал ему все свои сомнения, попытался предостеречь от опрометчивых шагов. А он говорит:
– Да помню я твои байки про «чай по-сибирски». Там как раз все так и будет. Вода в колодце, печка, удобств никаких. Но я ко всему готов. Нам дом дают. Крепкую такую избу. Жену берут экономистом на сельхозпредприятие. А я хозяйством займусь. Съездили, посмотрели. Жить можно. Природа красивая. Рыбалка. Тишина, покой. Корову заведем, кроликов, давно мечтал ими заняться, они же плодовитые. Травы им нарвал… Огород посадим. Мотоблок куплю.
– Какой покой?! Какая трава? Ты в своем уме? Представляешь вообще, что такое жить в деревне? Покой тебе там будет только сниться.
– А здесь он мне даже не снится! Полдня в пробках проводишь, полдня за компьютером сидишь. Всю жизнь бьешься как рыба об лед, чтобы лишнюю копейку заработать. И все, что заработаешь, – как песок сквозь пальцы. Некогда просто сесть и подумать… Дети выросли, у них уже свои семьи. Что, мы с женой сами себя не прокормим? Ради чего вообще живем, подумай. Надоело все. Да знаю я, знаю, что от себя не убежишь…
Долго он задвигал мне о смысле жизни. Понятное дело, сомневается. Чувствую, ждет совета. И тут я ему говорю:
– А знаешь, Петрович, ты прав! Все правильно делаешь. Молодец, что решился. Не пропадешь. Езжай. Удачи тебе. Как устроишься, зови в гости. Чаю попьем.
Он аж расцвел на том конце провода:
– Спасибо. Я знал, что ты меня поддержишь.
Сижу вот теперь, завидую. Хотя он, кажется, и дрова колоть не умеет. Ничего, научится.
