Казалось бы, уж совсем не наше дело – мэром Лондона избран мусульманин, пакистанец Садик Хан… Однако сакраментальный вопрос – кто в доме по-настоящему главный и как это определить, – наверное, всех интересует, независимо от места проживания.
О «закате Европы» в последние года три-четыре разве что ленивые не рассуждали, причем не только те, кому хочется похвастаться знанием западной жизни и близостью к ней (а наша интеллигенция жить без этого хвастовства не может), но и просто люди, начитавшиеся газет. Надо полагать, объясняется это не одним лишь действием пропаганды, но и вполне реальными переживаниями, поскольку ломаются привычные, полученные еще в школе образы. Все знают, что немцы пунктуальные, любят порядок, труд и колбасу; французы любвеобильные и едят лягушек; итальянцы – певуны, говоруны и макаронники… Такой же образ есть и у нас, русских (что-то, как всегда, связанное с водкой, раздолбайством и медвежьей силой). Над такими стереотипами можно смеяться, оспаривать их, но то, что они имеют глубочайшие исторические корни, – факт неоспоримый. Вырвать эти корни из сознания сотен миллионов людей может только нечто сверхординарное – да и то нет гарантии… К примеру, весь кровавый парад социальных и национальных революций прошлого века так и не смог сломать самый главный стереотип – о том, что мир делится на христианскую «европу» (к которой относятся и обе Америки, Австралия да и мы тоже) и исламскую «азию» (в том числе европейские Албания, Босния, ну и опять же Россия), а Китай с Индией – вообще отдельное человечество. Мы до сих пор так думаем, хотя бы потому, что этот стереотип – отправная точка всех размышлений и переживаний по поводу вышеназванного «заката».
Англичане, как известно, имеют образ любителей пудинга, тонкого юмора, они чопорны, помешаны на ценности своих прав, замкнуты и недоверчивы к чужакам. Последнее объяснялось «островной» психологией, подтверждалось мировой литературой и старинной английской пословицей: «Туземцы начинаются с Кале».
В последние годы общим местом стала тема засилья эмигрантов-мусульман в Европе. Постоянно говорят о том, что в городах, в том же Лондоне, есть районы, не подконтрольные местной (подразумевается – национальной) власти, что креститься прилюдно – уже дело противозаконное… Все это, если напрячь терпение, можно было назвать хоть и частыми, но все же отдельными явлениями. Теперь, после выборов мэра британской столицы, никаких скидок уже нет. Потому что нет собственно самих англичан – таких, к которым привык мир. Избрание Садик Хана – знаковый момент, лет через двести историки будут говорить о нем как о символе завершения истории английского народа. Сам народ, конечно, никуда не делся, но пришли другие языцы, которые оказались сильнее его – сплоченнее, храбрее, выносливее. И подмяли под себя. Тот довод, что для развитой демократии «нет ни эллина, ни иудея», бессмыслен, поскольку деления на своих и чужих не отменял никто. Сам нынешний мэр, хоть и родился в Лондоне, в семье водителя автобуса, происходит из мира, где за хранение Евангелия казнят, – и новый мэр совсем не отказывается от этого мира, наоборот, подчеркивает свое полное родство с ним. (Наконец, совсем бессмысленно в этом случае сравнение с нашей страной, хотя бы потому, что российские мусульмане – у себя дома, на своих этнических родинах, а мусульмане Западной Европы – все пришлые, все на чужбине.) Не факт, что Садик Хан перелицует Вестминстерское аббатство в мечеть, да и не важно это. Важно, что англичане пустили в большую власть абсолютного чужака, и получилось это вовсе не нечаянно, а в результате цепи тех самых «отдельных явлений». Этноса, который поставил на карачки полмира, больше не существует. Есть этнос под тем же названием, который успешно ставят на карачки некогда покоренные им народы. И он считает, что это хорошо. Прототипы героев Киплинга юлой вертятся в гробах, Джон Сильвер и капитан Смоллетт размазывают по физиономиям сопли со слезами – да уж ничего не поделаешь, поздно…
Однако есть и оптимистический пример чужака во власти – для нас оптимистический. Это мэр Риги Нил Ушаков. Русский, возглавляющий столицу одного из самых русофобских государств, – само по себе явление странное. Примерно как еврей в рейхсканцелярии. Причем странное вдвойне, поскольку Ушаков с тамошней госидеологией, мягко говоря, не дружит (а ведь русский русофоб – штука только по виду уникальная, но, увы, не по численности), хотя и «рукой Москвы» его никак не назовешь. С РФ его формально ничего не связывает, он родился в Риге, учился в Дании. Наконец, он полностью латвийский политик – в том смысле, что работает на свой город, на свою страну, а не на новую геополитическую реальность, как его республиканские коллеги. Ушаков выбивает дополнительные средства на изучение русскими латышского языка – потому что они живут все-таки не в России, и латышский – все-таки государственный язык. Но в то же время создает сильную организацию по поддержке русскоязычных, создает движение «9 Мая»… Поэтому в День Победы на улицы столицы государства, называющего Россию своим главным врагом, выходит все больше народа (200 тысяч в нынешнем году, почти треть населения города), а на международный день эсэсовца – все меньше (800 человек в последний раз, более чем трехкратное падение популярности «праздника» за три года), за что мэр вежливо благодарит горожан. Попутно, высмеивая попытки содрать с России контрибуцию за «годы тирании», пресекая призывы «вывезти всех русских в вагонах для скота» и прочие проявления провинциального европейского идиотизма… По-моему, лучшую оценку рижскому градоначальнику дал один видный националист из тамошнего сейма: «Не было бы советской оккупации – не было бы и Ушакова». Но дело не только в «оккупации», а в том, что русские в чужой стране совсем не похожи на англичан в своей собственной. Во всяком случае, роль аморфного, слабого меньшинства мои соплеменники явно не тянут – сам факт избрания Ушакова говорит об этом. Но самое приятное в том, что мы есть те же, что и были. В пору, когда мельчают и исчезают некогда великие народы, это не так уж мало.
