— Всю жизнь кочевали, – говорит Ольга Арсеньевна Шелехова. – Сначала с дедом и мамой переезжали, а затем – профессия заставила.
Ольга Арсеньевна большую часть жизни отдала геологии. Вместе с мужем — тоже геологом открывала золотоносные месторождения на севере Красноярского края, в Египте и Эфиопии.
Отца звали Стефан
19 мая Ольге Арсеньевне исполнилось 85. Она замечает: это по паспорту. На самом деле родилась на год раньше. Это потом, когда восстанавливали утерянные документы, сделали ее младше и отчество записали по имени деда. Но бумага есть, и ей принято верить. А по паспорту она – ровесница Красноярского края.
— Мама моя поступила в медицинский институт в Харькове. Там и случилась любовь с военным поляком. Звали его Стефан. Ничего я об отце не знала, только будучи взрослой стала интересоваться кто он и откуда, — рассказывает Ольга Арсеньевна Шелехова. — Тогда на поляков гонения были. Маме в Харькове кто-то шепнул: «Бежать надо, отчисляют всех с плохим происхождением». Она и убежала. Сначала в Таганрог, где я родилась. А потом к дедушке в Магнитогорск.
Женщина замечает: дед ее был инженером старой, царской закалки. В 1930-е годы знания очень ценились. Он был востребован. И когда начали строить Магнитогорск, пригласили деда – инженера-конструктора. Он практически с нуля поднимал город, металлургические шахты.
— Мы жили в первом построенном в Магнитогорске доме. Деду выделили четырехкомнатную квартиру с обстановкой. Специалистов уважали.
Здесь Ольга пошла в детский сад, мама устроилась в отдел кадров. А в 1937 году в Магнитогорске произошла авария – упала домна, погибли люди. Пострадал в аварии и дед. Когда вылечился, его пытались обвинить в произошедшем, но все обошлось.
А потом семья переехала в Махачкалу – строить город Каспийск.
Лицом к лицу со смертью
Война началась, когда Ольге было восемь лет. Мама работала на железной дороге, и ее сразу же отправили на заградительные работы в Крымск. Когда наступали немцы, заградотряды взрывали железнодорожные пути. Управление начали эвакуировать, когда фашисты были уже совсем близко. Ольга помнит, как подали маленькие вагончики и всех в них «утрамбовали». Но только состав двинулся, налетели вражеские самолеты и стали бомбить эшелон. Люди выскочили из поезда и побежали вниз по откосу. Оле кто-то советовал: свернись клубком и катись.
— В восемь лет это было просто, — говорит женщина. – И я выжила. Хотя бомбежка была страшная. Состав горел. Когда улетели немцы, все бросились спасать вещи. Я сидела около путей – от страха, не понимая, что происходит. А вокруг меня суетились люди, что-то таскали и складывали. Из 600 человек эвакуирующихся осталось только 11 с половиной. Половина – это я.
Мама с коллегой из управления железной дороги дядей Володей из поезда вместо вещей притащили два мешка документов. Люди собирали узлы и пожитки, а Олина мама с сослуживцем тащили официальные бумаги. Мост через речку был разбомблен и беженцам некуда было скрыться от наступающих фашистов.
— А мы оказались примкнувшими к полку, руководил которым полковник Овчинников. Он полюбил маму и меня, говорил: «Лидочка (так звали маму), не беспокойся. Не найдешь родных, я вас удочерю».
Полк обходил немецкие формирования по горам. Солдаты и беженцы поднимались все выше и выше к Эльбрусу. На Клухорском перевале (перевал на Военно-Сухумской дороге на высоте 2781 м через Главный Кавказский хребет) подобрали двухлетнего малыша. Как он оказался в этом диком краю было загадкой, мальчик еще не умел говорить. Ребенка отдали на попечение Олиной маме. Мальчика посадили на лошадь и привязали, чтобы не упал.
В горах встретили стадо коров и гнали его перед собой. Это было и пропитание, и шкуры на обувь (обутки быстро изнашивались, и солдаты шили из шкур чуни), и путеводитель.
— Предводительницей стада была корова Машка. Солдаты шутили: «Машка, ищи дорогу». И корова прокладывала безопасный путь, а за ней шли бойцы. Спуск был тяжелый – чуть оступишься, и обвал.
В одном из таких обвалов погиб безымянный малыш – конь улетел с обрыва вместе с ним.
Полк шел с боями – нередко налетали немецкие самолеты и стреляли по беженцам. Ольга Арсеньевна помнит, как полк вышел на узкую тропу над пропастью, и вдруг — «воздух!». А на горной тропе ни убежать, ни спрятаться. Люди замерли, прижавшись к скалам. А на уровне их глаз летает немецкий самолет, даже лицо пилота видно – конец! Но немец не выпустил ни одной пули, покружил и улетел.
— Пришли мы в Сванетию. Там жили родственники коллеги мамы – дяди Володи Шония. Обувь у нас сносилась, и мы с мамой шли по улице поселка босиком. Грузины оборачивались и недоуменно смотрели на беженцев. Обувь у нас появилась позже. Когда мама сдала документы в управление железной дороги в Тбилиси, ей выдали билеты в Махачкалу и тапочки.
С подмосток — на полное обеспечение
В Махачкале прошло детство Ольги Арсеньевны. Только когда ей исполнилось 15 лет, семья переехала в Новочеркасск – на родину деда.
Девочка занималась музыкой, играла в народном театре, ее посылали на смотры народных талантов. На одном из таких конкурсов в Харькове столкнулась она с будущей звездой советского телеэкрана Людмилой Гурченко. Та была на два года моложе Ольги и также увлекалась театром.
— Это был конкурс чтецов – мелодекламация. Мне было 15 лет, а Гурченко 13. Первое место тогда взяла я.
Все прочили Ольге славу актрисы. Она выступала в махачкалинском театре с песнями и стихами, публика рыдала под ее «Ты одессит, Мишка, а это значит». Преподаватель театрального кружка даже приходил к родным девочки и уговаривал отпустить ее в театральный вуз.
Но семья жила бедно, работал только дедушка, да и зарплата у него была невысокой – еле-еле хватало на питание. Мама с бабушкой из старья шили обновки для девушки, и копили деньги на образование – обязательной считалась только семилетка, а за обучение в 8-10 классах нужно было платить.
— И я сказала: не пускаете в актрисы, поступлю на полное обеспечение. В геологическом институте выдавали обмундирование и платили хорошую стипендию. Если дедушка получал на службе 800 рублей, я – 600. Так я стала геологом.
В неизведанные земли
Годы учебы привили Ольге любовь к путешествиям. На геологической практике она прошла пешком весь Крым. Послевоенные годы были голодные, и студенты сами добывали себе пропитание – охотились на уток. В Крыму рядом с полезными ископаемыми ребята и девушки находили скелеты незахороненных солдат, защищавших полуостров от фашистов.
Здесь же в институте встретила Ольга своего будущего мужа. Борис был ее однокурсником, хоть и старше почти на 10 лет, фронтовик.
— Вокруг было много интересных ребят, и я относилась к Борису легкомысленно. А он все время тихо был рядом. Относился ко мне как к хрустальной вазе. Предложение сделал перед самым выпуском из института. Мы поженились, чтобы вместе получить распределение на работу.
Ольга окончила институт с красным дипломом, ей предлагали разные варианты, но она выбрала Красноярский край – Ангарскую экспедицию. Молодые решили все начинать с нуля, жить самостоятельно. И уехали в Сибирь.
В 1956 году новоиспеченные геологи погрузились на пароход и отправились в неведомые земли. На борту вместе с ними ехали ссыльные в кандалах, медведь на цепи. Следовавшая тем же пароходом старушка однажды подошла к Оле познакомиться: «Счастливая ты: как сыночек тебя любит!».
— Выгрузили нас на пустынном берегу в Мотыгино: дождь проливной, кругом грязь. Куда дальше – не знаем. Смотрим – телега стоит и женщина молодая с пузиком (беременная): «Вы, что ли, новые геологи? За вами транспорт прислали». Это была старший геолог – страшная аккуратистка. Даже в таких ужасных условиях у нее все было накрахмалено.
Золото Мотыгинского района
Мотыгино тогда было столицей геологии Красноярского края, там располагалось управление. Супругам определили должности младших геологов и направили в Ангарскую экспедицию – в поселок Нижнеангарск. Молодым дали комнату в местной гостинице. За шторкой камералка, где рабочие и геологи толкутся, а здесь топчан на двоих, печка и «холодильник» – куча льда, которая не таяла даже когда печь топилась.
— Мне такие условия казались нормальными. Главное – коллектив был отличный. Все, как свои.
Отдельный домик у Шелеховых появился, когда Борис стал начальником участка. Пусть однокомнатный, пусть с потолка сыпались полевые клопы (щели были заткнуты травой), но отдельный. Это были просто райские условия жизни!
Партия сначала искала железо, потом золото. Среди рабочих ходили слухи, что в шурфах находили золотые жилы. Борис Евгеньевич отправил рабочего проверить. И, действительно, есть! Золото! На счету Шелеховых несколько открытых в Мотыгинском районе золоторудных месторождений – «Эльдорадо», «Богородское», а также месторождения ртути, бокситов и других полезных ископаемых.
Муж Ольги Арсеньевны первым возглавил золоторудное направление в работах экспедиции. Он руководил Партизанской и Петропавловской партиями, его коллектив утвердил запасы по Николаевскому золоторудному месторождению, доразведывал запасы Удерейского золотосурьмянного месторождения.
Ольга Арсеньевна в экспедиции работала геологом – так же как все проходила шурфы, бурила скважины. Но ее любовью был местный клуб – красивый, резной, как сказочный терем. Здесь были и залы для занятия балетом, и гримерки для актеров. В Нижнеангарске работало много ссыльных – профессоров, академиков, артистов. В клубе действовал народный театр. И Ольга играла в нем.
Здесь у Шелеховых родились дети – сын и дочь.
Египет и Эфиопия
Геологи постоянно переезжали: поселок Партизанск Мотыгинского района, райцентр Мотыгино. Борис уже стал главным инженером. А в 1977 году геологов командировали на поиски золота в Египет. Уехали всей семьей. Дети учились в школе при посольстве, отец занимался поисками ископаемых, а Ольга ему помогала.
— За границей жены не работали. Я при посольстве занималась детьми. И помогала мужу с переводом. Он плохо говорил по-английски.
Заключили контракт на три года, а проработали всего несколько месяцев: началась Египетско-Ливийская приграничная война. Боевые действия продолжались всего несколько дней, но советских специалистов и их семьи спешно вывезли на родину.
Следующая командировка в Эфиопию. И опять поиски золота. Ольгу поражали насколько красивые лица были у эфиопов, и она их фотографировала и фотографировала.
Свой поселок геологи строили сами – несколько бетонных домов и ограда. Советские специалисты везде ездили под охраной – две танкетки с установленными на них пулеметами.
Борис был главным геологом группы советских специалистов. При его непосредственном участии в Эфиопии открыто крупное золоторудное месторождение. За него он был удостоен правительственной награды – ордена Эфиопии.
В 1982 году вернулись из Эфиопии, и переехали из Мотыгино в Красноярск. Шелеховы стали старшими геологами в «Красноярскгеологии» — каждый по своему направлению. В конце 1980-х Ольга Арсеньевна ушла на пенсию: нужно было помогать сыну, который стал военным и мотался по стране так же, как и его родители. А в 2009 году не стало Бориса Евгеньевича. С Ольгой Арсеньевной они прожили более 50 лет, вместе делали одно большое дело.
— Геология – это фортуна: повезет или не повезет, — говорит ровесница Красноярского края. – Но и большой коллективный труд. Открытые месторождения – это работа не одного человека, всей партии.
Фото Олега Кузьмина, из архива Шелеховых
