– Красноярский формат – модель, в которой проходит КЭФ, уникален и эффективен. Это провокация. Мы провоцируем участников – власть, бизнес, ученых, все экспертное сообщество. Практика предыдущего форума показала, что именно провокативная среда стимулирует «умные головы» генерировать новые идеи, – так заявил экс-губернатор Красноярского края, идеолог красноярского формата, человек, который сделал КЭФ тем, что он есть, так заявил Александр Хлопонин, подводя итоги Красноярского экономического форума, состоявшегося 11–12 февраля в столице края.
Пожалуй, именно этот, седьмой, форум стал самым неоднозначным и глубоким по смыслу. Несмотря на то что не было громких заявлений, не было ярких презентаций. Не было и напряженности прошлого года, когда, казалось, здесь и сейчас решается судьба страны. Тогда решалась судьба одного года, года антикризисного выживания. И шестой форум стал, по сути, штабом практиков, антикризисных топ-менеджеров. На седьмом был поднят гораздо более глубокий вопрос: куда мы придем через десять лет, что нужно сделать уже сегодня, чтобы не оказаться в ловушке тупиковой экономической модели? На форуме моделировалось будущее. Без глянца, без пафоса, в жестких спорах, полных неудобных вопросов и еще более неудобных ответов.
Двадцать лет спустя
После двадцати лет с начала трансформации общества можно констатировать – развитие шло трудно. Многочисленные кризисы всякий раз ставили вопрос о правильности избранного курса. По мнению участников форума, причиной тому явилась неоформленность целей развития. Мы двигались вперед, не проговорив, куда и зачем мы идем. Более того, у нас отсутствовал и отсутствует «образ желаемого будущего». Окажись мы, словно Рэдрик Шухарт, возле золотого шара, нечего было бы сказать, разве что: «Счастье для всех даром. И пусть никто не уйдет обиженным!» То есть кричали бы о неких неартикулированных благах, не понимая, что конкретно хотим и для чего.
Для метафизики русской жизни ценность перемен не очевидна. Мы люди течения. Отсюда рентоориентированная экономика. Отсюда громоздкие институциональные конструкции, отсюда нежелание резких телодвижений в какой-либо сфере жизни. Положение усугубляется сырьевой логикой русской жизни, продиктованной положительной конъюнктурой цен. Сырьевая подушка не дает нам почувствовать дно, тем самым располагая к инерции и загниванию.
Между тем у нас есть недавний опыт небывалого рывка от посттоталитаризма к ценностям свободы, права, демократии. Да, процесс не был завершен. Но он был уникален, поскольку объединил радикальность и бескровность. Случилась некая антиконсервативная революция.
Сегодня мы верим в необходимость и ценность перемен гораздо меньше, чем двадцать лет назад. Мы не хотим заглядывать в будущее, боясь разглядеть там руины. Однако исторический шанс остается, и общество должно им воспользоваться.
Говоря о необходимости модернизации, в первую очередь нужно проработать образы будущего: нормативные модели, показывающие, какой бы мы хотели видеть свою страну в обозримом времени. Это необходимо для того, чтобы модернизация не стала еще одной декларативной мечтой о светлом будущем, но стала рациональной попыткой выхода на уровень развития, достойной нашей истории и нашего потенциала.
Курс на самоограничение
На форуме немало говорилось о том, что модернизация начинается с правильного настроения. То есть особое значение приобретает гуманитарная составляющая: ценности и принципы, мораль и мотивация, установки и системы запретов. Участники дискуссии «Вызовы и ценности модернизации», открывшей форум, сошлись во мнении: ресурсный социум, базирующийся на сырьевой экономике, традиционно располагает к освящению власти и государства – верховного распределителя, дарителя благ. В это же время вырабатывается недопустимое отношение к населению как к человеческому ресурсу, необходимому для исторических свершений, либо как к обузе, которую нужно содержать. Так, может, вновь построить модернизационное общество по свистку? Но это уже невозможно. Идеологические ресурсы веры вычерпаны в социалистические десятилетия. В то же время процесс раскрепощения общества необратим, что делает невозможными «построения» любого толка.
На форуме много и активно обсуждалось противопоставление мегамашина государства – сообщество свободных индивидов. В итоге участники дискуссий пришли к выводу: полноценные модернизации постиндустриальной эпохи в условиях несвободы в принципе не реализуются. Поскольку в современном обществе главным ресурсом развития становятся творческие способности человека, его энергия и инициатива. Несвобода же и бесправие граждан, наоборот, обрекают страну на вечное отставание. Так как же заменить паразитарно-распределительные ценности на творчески-производительные? Как сменить модель «граждане на службе у государства» на принцип «государство, обслуживающее граждан»? По мнению экспертного сообщества, собравшегося на форуме, необходимо изменить соотношение статусов власти и общества, государства и человека. В этих условиях самым современным и стратегически значимым требованием к власти становится ее способность к рациональному самоограничению. Необходимо изменить сам кодекс служения – не самой себе, не абстрактной державе, а живым людям.
По словам философа Михаила Кантора – участника дискуссии, – вход в модернизацию начинается с идеологического признания. На самом деле приоритет ценностей человеческого достоинства, свободы и права уже декларируется политическим руководством страны. Не зря политику Дмитрия Медведева называют неолиберализмом. Однако пока новые установки выглядят полемикой со скрытой идеологией самой власти. В обновляющейся стране отношение к этим ценностям должно быть выражено безоговорочно и зафиксировано законодательно.
Назад к Конституции
Итак, модернизация невозможна без обновления политической системы. Мы должны все-таки прийти к демократии. Промежуточное состояние шатко, рождает логику двойных стандартов, ощущение незавершенности, недоделанности. Почему модернизация должна базироваться на демократии? Демократия как режим обсуждения и «обратной связи» государства с обществом снижает риск стратегических ошибок. Модернизация же строится на человеческом капитале. Высококвалифицированный работник – вот ее основа. Следовательно, необходим действенный механизм воспроизводства такого капитала, то есть эффективная система образования. Нужна и система его поддержания – система здравоохранения, пенсионное обеспечение, иначе не будет стимула к накоплениям. Эффективное внедрение всех этих механизмов требует открытого диалога с главным потребителем – населением. Для проведения модернизации необходимо и высвобождение деловой активности граждан из-под гнета бюрократического «вертикального» прессинга.
Таким образом, можно говорить о том, что модернизация предъявляет свои требования к политической системе страны. А именно требует качественного государственного управления, верховенства права, защиты прав и свобод граждан, а также обеспечения свободного развития каждого гражданина, что подразумевает не только защищаемую государством личную свободу, но и свободу экономической и любой творческой деятельности.
Хватит рулить
Управление, главный смысл которого – перераспределение сырьевых доходов, порождает особую институциональную среду, суть которой избыточное регулирование, массовая коррупция и бизнес на административных барьерах. Инновационное развитие требует иной институциональной среды.
По словам Сергея Алексашенко, директора по макроэкономическим исследованиям Государственного университета – Высшая школа экономики, дебюрократизация экономики требует деэкономизации власти. А именно радикального пресечения получения дохода на выполнении государственных функций и публичных услуг, ликвидации гигантской системы аффилированных окологосударственных предприятий. Органы власти должны перестать «осваивать» средства – они должны быть ориентированы на результативность и прозрачность их использования. Пресечение конфликта интересов устранит сами поводы для поведения чиновников по принципу: «Мы вам будем больше мешать, чтобы вы нам больше платили, чтобы мы вам меньше мешали».
Кто в мире хозяин?
Если говорить о внешней политике, то и здесь актуален вопрос: кто будет управлять будущим? Мировая экономика достаточно быстро, а главное, неуклонно трансформируется в постиндустриальную, в которой обычная товарная продукция уступает приоритет нематериальным активам, создаваемым на основе знаний. Страны-лидеры в этих направлениях уже сейчас получают решающие конкурентные преимущества. Более того, эти преимущества позволяют лидерам мирового развития монополизировать саму возможность управлять будущим. И где в новой иерархии место России? Увы, не в числе лидеров. Если наш догоняющий прорыв – модернизация – не состоится, для мировой истории в этом не будет ничего уникального. Крамольная мысль: возможно, и Россия не ощутит трагизма ситуации? Не секрет, что все глобальные прорывы в будущее осуществлялись в нашей стране на фоне резкого падения качества жизни населения. И наоборот. Как бы ни критично мы относились к качеству жизни в России, нельзя не признать, что у большинства оно на порядок выше, чем в те времена, когда мы потрясали мир уникальными инновациями, научными открытиями и художественными откровениями. Вопрос лишь в том, насколько мирная траектория прозябания на вторых ролях мирового сообщества вообще открыта для России. Не исключено, что наша страна, вследствие уникальных размеров, природных богатств и человеческого капитала, обречена на борьбу за лидерство и особые позиции в мире.
