А иногда и соседских приходится подбирать ночью с улицы, чтобы не случилось беды, пока родители пьют. Несколько недель назад у Болоховых поселился трехлетний пес Джеки породы чихуахуа. В семье, где он жил раньше, родились дети, и собаку хозяевам пришлось отдать в хорошие руки. Болоховым, как они решили на семейном совете, именно такой пес оказался кстати. А недавно забрела из подъезда маленькая трехцветная кошечка. Забрела и осталась жить – на счастье. Назвали ее Сова – за красивые глаза. В детских комнатах – аквариумы. А на большой кухне вдоль одной из стен стоит с десяток клеток с канарейками. Их трели и создают весеннее настроение.
– Пение птиц нормализует давление, – утверждает Елена. – Птичка поет, а ты лежишь, отдыхаешь, и давление прямо на глазах приходит в норму, хоть низкое, хоть высокое. Это уже точно проверено – сама аппаратом измеряла не один раз.
Детям нужен дом
Она ведет меня по квартире и добросовестно, как для комиссии, показывает: у каждого ребенка есть и рабочее место, и спальное, и территория для игр. Словно боится, что кто-то не поверит и детей заберут. В комнатах порядок, даже пыль между десятками маленьких фигурок из киндер-сюрпризов вытерта, игрушки расставлены, книги и вещи – все на своих местах.
– Они сами убираются, белье стирают и готовить умеют – могут даже борщ сварить. Конечно, я их учу, где-то контролирую. Но делают они все сами. Если я буду все делать, они ничему не научатся.
– Как получилось, что вы взяли приемных детей в и без того большую семью? – вырывается у меня насколько неделикатный, настолько же и банальный вопрос.
– Гуляли с дочкой, увидели объявление, что приют «Забота» приглашает позаниматься в выходные с ребятишками. Приехала туда и оформила семейную группу, – просто объясняет Елена. – Так и работаю с тех пор семейным воспитателем в приюте. Почему нет?
– Но для большинства почему-то все-таки нет.
– Просто я считаю, что не должно быть брошенных детей. Каждый ребенок должен жить в семье. Каждый! Ребенку не важно, богатый родитель или бедный. Ему главное, чтобы его любили, чтобы у него был дом. Одинокий ребенок – это противоестественно. Девять лет назад я взяла первую девочку. Девять лет она живет в семье!
Работает Елена Васильевна воспитателем семейных групп. В них попавшие в приют дети живут, пока не решится вопрос с их биологическими родителями. Обычно дело заканчивается лишением родительских прав. Тогда готовят документы и отправляют детей в детские дома. Если воспитатель готов и ребенок из группы хочет, можно оформить опекунство. Тогда он остается в семье.Мой ребенок
Первой в семью Болоховых попала Аленушка. Тогда еще и свои не все разлетелись из гнезда, и муж был жив. Но все согласились с решением Елены. Девочка была настолько маленькой, что ее стали называть в семье Дюймовочкой. В 5 лет весила 10 килограммов и из-за врожденной аномалии не могла ходить. Усугублялось это тем, что пьяные «дяди», собутыльники биологической матери, изрезали ей ножки и, видимо, что-то всерьез повредили.
– Она даже стоять не могла. Я, как ее увидела, сразу захотела забрать, защитить. А когда она обняла меня, я поняла, что это – мой ребенок. Дома посадила я эту кроху на кровать, и старшие дети спрашивают: «А сколько ей лет? Говорить-то она умеет?» Она выглядела как годовалый ребенок. Но говорить умела. Она до сих пор помнит свою прошлую жизнь.
– Нечего там вспоминать, – совершенно по-взрослому, хотя и тоненьким звонким голоском, говорит 13-летняя Алена. – Как очистки от картошки ели да за хлеб дрались с крысами. И как их боялись.
Раннее детство Алены прошло в подвале. На лице у нее, если приглядеться, до сих пор видны тоненькие шрамики от порезов. Еще одно напоминание о прошлой жизни. О тех шрамах, которые хранит ее душа, страшно даже подумать. И остается только удивляться, до чего же отходчиво детское сердце. Едва попав в нормальную семью и немного отогревшись, Алена начала сочинять стихи:
– Я не сразу это заметила, – признается Елена. – А эта девочка, где бы мы ни были, заворачивала какую-нибудь тряпочку, свою курточку, шапочку, начинала ее баюкать и что-то мурлыкать тоненьким голосочком. Когда я ее спать укладывала, тоже что-то напевала тихонечко. Я стала прислушиваться, и оказалось, что она сама придумывает стишки и их напевает. Сначала стишки были простенькие: «Мишка, Мишка, где ты был?» – «Я у бабушки пожил, я там ел, я там пил…»
Сейчас у Алены уже целая тетрадка аккуратнейшим почерком записанных стихов – про войну, про страшные сны, про любимую математику. И куча грамот за них.
Из монстра в леди
Кристина тоже живет в семье Болоховой почти девять лет.
– Аленушке было скучно, нужна была сестричка, – говорит Елена.
«Сестричка» досталась нелегко. Елена взяла Кристину в группу, но после первых двух дней отвезла обратно в приют. Решила, что девочке в семейной группе не понравилось. Она все делала словно назло, кричала, не слышала ни просьб, ни уговоров.
– Словно маленький монстр.
Принуждать детей, давить на них, кричать Елена Болохова не может:
– Никакое насилие над ребенком не оправдано. Поэтому я стараюсь их убеждать.
После нескольких дней в приюте Кристина, увидев Елену Васильевну, вцепилась в нее и уже не отпускала. Так она дала понять, что хочет обратно, но характер не поменяла. А в приюте между тем на девочку уже подготовили документы, чтобы отправить в детский дом.
– И я испугалась – она необычная, инвалид и плохо чувствует себя в большом коллективе. Я волновалась, что ее в детском доме будут обижать. И побоялась ее потерять. Поэтому быстро собрала документы и оформила на Кристину опекунство.
Кристина не признавала своего имени, портила вещи. По ниточкам распустила выпускное платье младшей дочери Елены Васильевны.
– Много мы с ней трудов затратили, много выплакали. Но я знаю и чувствую, что она меня любит на 100 процентов. И я ее люблю и не могу никуда отдать. Хотя много раз советовали, особенно когда она получила инвалидность. Но по сравнению с тем, что было, сегодня она – истинная леди.
Кристина сидит напротив в красивом платье и немного волнуется, слушая рассказ о начале жизни в семье и похвалы в свой адрес. Она утверждает, что помнит все свое страшное прошлое, только рассказывать не хочет. Зато пишет рассказы, полные недетских рассуждений о смысле жизни. И получает за них грамоты и благодарности.
Липунюшки
– Танечка пришла к нам из приюта, потому что у нас уже была Аленушка ее родная сестренка. Как только Таня попала в приют, нам оттуда позвонили. И я сразу забрала ее. Она была абсолютно запущенная. В документах невропатолог написал: «Не разговаривает по неизвестной причине». А сейчас иногда так разговорится, даже и не знаем, как остановить.
Прошлой весной в семью пришел Эмин. Сначала он тоже ничего не умел. Сейчас он успешно и с удовольствием готовится к школе.
Дети сидят, тесно прижавшись к Елене. Как только шестилетний Эмин встает, чтобы показать свои тетрадки и прописи, его место сразу же занимает Танюшка.
– Они все липунюшки, – смеется Елена. – Только дай волю, сразу прилипнут. Жаль, у меня две руки, и обе уже заняты (обнимает прижимающихся Таню и Алену), а вторые тоже хотят под крылышко. Вот была бы я шестирукая богиня – каждому бы по руке досталось, и всем было бы хорошо.
Эмин приносит тетрадки, исписанные чуть ли не каллиграфическим почерком. Ему всего шесть лет, готовиться к школе он начал четыре месяца назад. Ходит к учителю раз в неделю, по субботам, но порядок в тетрадях отменный.
Услышав заслуженную похвалу, мальчик, поначалу стеснявшийся, оживляется и начинает показывать тетрадки одну за другой. Потом достает сконструированный из «Лего» космолет. Увидев, что тот разрушен, вздыхает: «О нет!» – парню так хочется, чтобы им восхитились еще хоть разочек.
– Первого ребенка я родила в 16 лет. И потом один за другим они у меня шли. Это мой образ жизни и моя работа – быть мамой. Другого в своей жизни я ничего не знаю и не хочу, – рассуждает между тем Елена. – Я работала с детьми в детском саду… И дети у меня так и продолжаются. А когда кто-то подрос, смотришь, уже чего-то в доме не хватает. Должно быть продолжение. А если их не будет, значит, все уже закончилось…
Она без устали рассказывает о том, что Эмин – настоящий мужичок, не плачет, даже если очень расстраивается. А Кристина замечательно рисует, «еще в садике придумала такую необычную штриховку, все удивлялись». А Танюшка играет на домбре и хочет стать геологом – все красивые камешки из сада в дом перетаскала.
Елена без надрыва рассказывает и про бессонные ночи, и про поездки в любую погоду с тремя пересадками через весь миллионный Красноярск от больницы к больнице: «Со всем паровозом, дома же одного никого из них не оставишь». Она говорит, что давно пережила и косые взгляды, и разговоры о корысти, и разные домыслы, и вопросы про детей-инвалидов: «Тебе это надо?!» – «Надо!»
– Было хамство и от чиновников, – продолжает Елена. – Женщина из соцслужбы как-то сказала: «Понабрала тут всяких, а они потом на людей бросаются…» Конечно, я плакала – за детей было обидно. Но у меня есть незаменимая таблеточка – дети. Они ко мне прижмутся, и все проходит. Потом эта женщина из администрации мне грамоту вручала. Я ей напомнила ее слова, а она даже и не помнит, как сказала это… Дети – и моя работа, и жизнь, в них – все.
