В подмосковном госархиве нашли неизвестные ранее страницы дневника Гиммлера. В связи с этой маленькой сенсацией пресса вспомнила о дочери рейхсфюрера СС.
Зовут ее Гудрун, фамилия по мужу Бурвиц, сейчас ей 86 лет, и, судя по фото, старушка очень хорошо сохранилась. Проживает она там же, где жила в детстве, – в окрестностях Мюнхена, неподалеку от бывшего концлагеря Дахау, который в детстве посещала неоднократно, с папой и без него. Однажды она написала отцу: «Какой замечательный патриотический проект – концлагеря», и это не единственный такой отзыв. Честно говоря, не знаю, что там показывали девочке-подростку – судя по немногим цитатам из писем, дочь рейхсфюрера восхищалась тем, какие приветливые люди работают в администрации Дахау, как они радушно принимают и вкусно кормят.
Гудрун очень любила папу, и не разлюбила даже тогда, когда весь мир узнал, что папа – беспросветное чудовище. Причем любовь ее была деятельной: всю свою жизнь Гудрун посвятила спасению бывших эсэсовцев и прочих бывших (организация «Тихая помощь»), участвовала в создании «Викингюгенда», прямого потомка гитлерюгенда, и даже замуж вышла за известного неонацистского журналиста Бурвица. Разумеется, тому, что говорили про ее отца, в том числе сами немцы, она ни на минуту не верила, поскольку папу оклеветали, приписали чужие грехи. А то, что он и вправду делал, – так это он делал совершенно правильно, на благо народа и страны.
В принципе, по той же схеме оправдывают многих прописных злодеев их близкие родственники. Разумеется, при наличии возможности для таких оправданий. В 90-х, например, вышла книга Серго Берия, в которой он именно так и рассказывает о своем отце.
Есть довольно распространенная точка зрения, что это говорит не «историческая правда», а оскорбленный голос крови, поруганная память о счастливых воспоминаниях детства и прочие интимные материи. А кроме того – это уже другая точка зрения, – если присмотреться без гнева и пристрастия, то злодеи не только злодействовали, но и делали полезное. Берия, например, – куратор советского ядерного проекта. Да, кстати, и сын его – выдающийся ученый-ракетчик.
В итальянском курортном городке Римини впервые приехавшего удивит обилие фартуков, маек, винных бутылок, резательных досок, брелоков и прочей продукции с физиономией дуче. Гитлер тоже встречается. Когда спросишь – а почему так, Муссолини же вроде как злодей? – вам объяснят: ну да, злодей, но он первый придумал социальную защиту, ввел пенсии, начал строить летние лагеря для детей – можете сами посмотреть заброшенные корпуса на окраине города. И, кстати, Бенито – местный, родился в деревне, здесь неподалеку. А Гитлер тогда причем? Тоже местный? В России попробуйте маечку с ним на витрину выставить – скандал будет от Калининграда до Анадыря. Но про Гитлера ничего толком не скажут – так, мол, они с Муссолини друзьями были… И в таком уходе от ответа вполне четко читается: отвяжись.
Чем активнее и пафоснее попрекают какой-либо народ его прописными злодеями, тем чаще он начинает вспоминать об их «положительной стороне»
При этом признаков реваншизма в окружающей действительности не наблюдается. Прилавки в Римини, равно как и жизненное кредо дочери Гиммлера и сына Берии, не соответствуют официальной идеологии их стран, а идеологии интеллектуально-прогрессивного класса – в особенности.
Однако есть вполне верная примета – чем активнее и пафоснее попрекают какой-либо народ его прописными злодеями, тем чаще он начинает вспоминать об их «положительной стороне». Рост популярности Сталина, столь радостный для любителей порассуждать о русском «рабстве в позвоночнике», происходит в том числе и по принципу «назло». Поначалу, когда только открылась правда о репрессиях, было и страшно, и горько, и стыдно. Но когда больше 20 лет подряд какие-то люди, самочинно взявшие на себя роль Предвечного Судии, ежедневно требуют у тебя каяться (перед ними – не перед Богом) за наличие Сталина в отечественной истории, хочется наплевать на все «неумолимые факты» и сказать: отвяжись. Не дойдет – напялить майку с усатой физиономией и объявить себя убежденным сталинистом. Даже не являясь таковым.
Агрессивность, с которой насаждаются мировые стандарты добра и зла, представленные прописными злодеями и святыми, дает вполне ощутимый результат. ГУЛАГ стал русским национальным символом, вытеснив водку-матрешку-икру. Негодяй-комиссар – такой же обязательный персонаж всех произведений на историческую тему, как прежде комиссар-провидец, направлятель и вдохновитель. Это, говорят нам, чтобы вы помнили и чтобы не повторилось… Но в глубине та же добродетельная агрессия дает обратный эффект, и советское прошлое светлеет на глазах. Даже там, где светлеть вроде бы нечему. Было сделано если не все, то очень многое для того, чтобы люди стали смотреть в прошлое, как Гудрун Гиммлер и Серго Берия. Видимо, из того же упрямства итальянцы штампуют фартучки с Муссолини. Чтоб надоедливые блюстители нравственности наконец перестали лезть в чужую жизнь и вообще шли куда подальше. Кстати, впервые приехавших также предупреждают, что по-английски там не очень-то разговаривают. Не то что бы не знают – не хотят.