Что такое призвание? Возможно, это история главного врача Федерального центра сердечно-сосудистой хирургии, доктора медицинских наук, профессора Валерия САКОВИЧА, о которой он рассказал нашему корреспонденту.
Казалось бы, его профессия была определена еще с детства. Дед – геолог, родители – геологи. С 10–11 лет он уже ездил с родителями в геологические экспедиции, побывал и на юге, и на севере Красноярского края. Но выбрал Валерий совершенно другую профессию.
– Все-таки почему вы не стали геологом?
– Лет пять или шесть я ездил с родителями в геологические партии и всю романтику уже испытал. Но у родителей было много друзей, в том числе и медиков, которые брали отпуска и ездили с нами в геологические отряды. Это были очень интересные люди. И, может быть, не самым главным, но одним из важных моментов, когда я решал, кем мне стать, была следующая мысль: врачи – такие интересные люди! Пойду-ка, я тоже интересным стану. А когда уже попал в медицинский институт, я понял, что самое интересное здесь – это хирургия, и что никем другим, кроме хирурга, смысла быть нет.
Может быть, мне повезло, или кто-то там над нами есть, но получилось так, что на первом курсе на каникулах я поехал в Москву и попал в операционную Бакулевского института. Я посмотрел одну операцию на сердце и понял: хочу быть кардиохирургом.
С тех пор жизнь Валерия Саковича неразрывно связана с кардиохирургией. Сердечно-сосудистый хирург, заведующий отделением, заместитель главного врача краевой клинической больницы по сердечно-сосудистой хирургии. А с 2010 года – главное дело жизни – главный врач красноярского Федерального центра сердечно-сосудистой хирургии, который красноярцы называют коротко – кардиоцентр.
Построенный почти 14 лет назад центр и поныне является одним из самых высокотехнологичных медицинских учреждений края. Здесь представлены абсолютно все технологии, которые есть в современной мировой кардиохирургии. Здесь работают классные специалисты. С каждым годом все более расширяется круг пациентов кардиоцентра. Сегодня сюда едут не только со всего Красноярского края, но из Тывы, Хакасии, Бурятии, Иркутска – из более чем 30 регионов России. Значительная часть пациентов – дети с тяжелейшими патологиями. По объему аритмологических операций красноярский кардиоцентр опережает огромные клиники Москвы и Санкт-Петербурга.
– Действительно ли центр изначально проектировался и строился с учетом новейших достижений кардиохирургии?
– Есть технологии, которые необходимо исполнять, но еще недавно они не были очевидными. Например, современная операционная – это помещение без окон, которое должно хорошо вентилироваться. Здесь должно создаваться определенное давление, чтобы воздух только выходил, но не проникал снаружи. Казалось бы, очевидно. Но в более старых больницах этого в принципе нет. Когда я в свое время работал хирургом в краевой больнице, у нас операционная была в обычной комнате с окном и без кондиционера. Летом в тридцатиградусную жару окно приходилось открывать. С медицинской точки зрения это нонсенс. Это неправильно. Но когда я работаю и пот капает прямо в операционную рану – это тоже неправильно. Сейчас у меня над каждым блоком операционных своя вентиляция. Мы можем создавать микроклимат по типу климат-контроля в автомобиле хорошего качества. Установить необходимые температуру и влажность, кратность воздухообмена. Эта технология позволила нам до минимума сократить количество гнойно-септических осложнений после операций. Это только одно из комплекса технологических решений, которые внедрены у нас.
– В свое время специалисты кардиоцентра обучались в лучших клиниках США, Израиля, Германии. А что сейчас?
– Мы давно уже никуда не ездим – как только появились ограничения в перемещениях. Но давайте поставим вопрос по-другому. Когда-то мы ездили учиться в лучшие клиники мира. Теперь едут учиться к нам. Сегодня мы проводим учебные курсы, и к нам едут со всей России и стран СНГ. Это небольшие учебные мероприятия на месяц или два, на которые собирается толпа народа. Мы проводим двухдневные учебные циклы, на которые приезжают люди, знающие, что им нужно. И они это здесь получают. В первый день начитываем им лекции, даем теорию. Во второй идут с нами в операционную и смотрят, как это реально делается руками. Они видят эту технологию и потом могут внедрять ее у себя.
В отделении нарушений ритмов сердца такие циклы проходят 3–4 раза в год. В отделении врожденных пороков сердца мы проводим в год два таких цикла.
То есть ситуация изменилась. И не только в том, что теперь едут учиться к нам. Я сам бывал за рубежом, достаточно много времени провел в тамошних операционных. По моему личному впечатлению тех лет, руками мы и тогда работали не хуже, чем они. Но можно было позавидовать большому ассортименту качественных расходных материалов. Там, где мы вынуждены были экономить, они просто выбрасывали. Там, где у нас был выбор из одного-двух вариантов, они могли выбирать из пяти-шести. Но дело в том, что за последние два десятилетия все изменилось, и теперь у нас точно такие же расходные материалы, которыми работают зарубежные хирурги. А если говорить о технологиях, то у нас появились такие технологии и умения, которых нет у них.
– Последние два года стали серьезным испытанием для страны. Что изменилось в работе Федерального центра сердечно-сосудистой хирургии?
Фото: Руслан Рыбаков
– По большому счету, если говорить о результатах нашей работы за последние два года, все планы выполняются. Все государственные объемы по количеству операций мы сделали. Конечно, определенные сложности в работе есть. Приходится контролировать наличие расходных материалов. Что-то привезли вовремя, что-то не привезли. Меняется тот плановый характер работы, который был до этого. И требуются дополнительные усилия, чтобы операции проходили в нормальном режиме, а не в рваном: есть расходные материалы – работаем. Нет – стоим. Повторю, все государственные планы мы выполнили, но это потребовало дополнительных усилий, которые можно было бы направить на другие задачи.
К сожалению, ничего нового, ничего революционного мы за этот период не сделали. Но наша задача – выполнить определенное количество операций. Наша задача – если поступил пациент, он должен быть качественно прооперирован. Это самое главное. И я надеюсь, что у нас это осталось на прежнем уровне. А об остальном будем думать после победы. Той, которую мы все ждем.
