Красноярский театр оперы и балета для многих прежде всего связан с именем Дмитрия Хворостовского – именно здесь наш великий земляк начал свой триумфальный путь по самым известным сценам мира. И, конечно, имя Хворостовского присвоено театру вполне справедливо. Но было бы печально, если бы театр мог гордиться только этим.
К счастью, это далеко не так. Сегодня красноярский театр находится в российском культурном авангарде, принимая значительное участие в создании современной оперы. Именно наш театр – едва ли не самый крупный заказчик произведений оперного жанра, создаваемых современными российскими композиторами.
Огромный всплеск интереса у красноярских зрителей вызвал проект «Искусство в «Квадрате», где были представлены «экспериментальные» оперные произведения – «Груди Терезия», «Марево», «Пир во время чумы».
Особенно символично появление в этом ряду оперы «Хворостовский. Возвращение домой». Особенностью этого спектакля является то, что большая часть зрителей находится на поворотном круге сцены. Это создает ощущение, что они сами становятся свидетелями и участниками эпизодов из жизни великого певца.
– Рабочим названием оперы было «Гримерка Хворостовского», – вспоминает художественный руководитель театра Сергей Бобров. – Потом возникла идея поворотного круга, который крутится, попадая в различные периоды жизни Дмитрия Александровича. «Возвращение» в какой-то степени произошло от слова «вращение». И потом, это его дом – тот театр, с которого он начинал. И это тоже возвращение домой.
К слову сказать, помимо спектакля о Хворостовском, «красноярская» тема появляется и в других современных постановках театра, которые до сих пор вызывают шквал эмоций у тех, кто их видел. Это опера «Ермак», сюжетом которой является создание другим нашим великим земляком – художником Василием Суриковым картины «Покорение Сибири Ермаком».
А одной из главных «опорных точек» балета «Ленинградская симфония» стала не только Седьмая симфония Шостаковича, но и военная проза Астафьева.
Но, уделяя столь большое внимание произведениям современных композиторов, театр не отказывается и от академического репертуара.
– Мы не говорим, что современные опера и балет – наша генеральная линия, – подчеркивает Сергей Бобров. – Но это одно из направлений поиска. Эксперименты важны всегда.
Рисковал Чайковский, создавая балет «Лебединое озеро», который был обруган критикой. Рисковал Дягилев, заказывая Стравинскому «Весну священную», которая была освистана в Париже после успешных «Петрушки» и «Жар-Птицы». А опера «Богатыри» Бородина, исчезнувшая опера-фарс, новую версию которой мы будем здесь делать? Мало того что она была забыта на десятилетия, но и попытка вернуть ее на сцену, предпринятая режиссером Александром Таировым и поэтом Демьяном Бедным, вызвала гнев могущественного Вячеслава Молотова.
Тяга к новаторству, эксперименту свойственна любому виду искусства, в том числе опере и балету. И она воспринимается публикой. Многие говорили, что вообще не предполагали, что такие радикальные вещи могут произойти в Красноярске. Но они произошли, и, как оказалось, красноярская публика не просто готова к ним, а архиготова. Были аншлаги и переаншлаги, не все желающие могли попасть, люди смотрели спектакли стоя.
Почему именно красноярский театр сегодня в первых рядах тех, кто наглядно доказывает, что опера и балет – не застывшее в классических формах искусство? По мнению художественного руководителя, это в определенном смысле связано с «пограничным» характером – театр является географически последним за Уралом. И это ко многому обязывает.
– Если мы будем заниматься рутинным творчеством – это очень видно. Если будем искать новые пути, – тоже видно, – говорит Сергей Бобров.
