Собирая постепенно пазлы истории своей семьи, неожиданно осознаешь, насколько переплетено все вокруг – расстояния между странами стираются, и границы становятся условностью. Особенно когда узнаешь, где упокоились твои деды, прадеды. География твоей семьи сразу расширяется, количество близких возрастает. Даже если ты никогда не встречался с ними лично. Знание о них связывает поколения живущих и ушедших одной нитью памяти. Пока память живет, живут и предки.
Родом из села Елховка
Год празднования юбилея Победы в Великой Отечественной войне пробуждает интерес к поиску утраченных семейных связей. Многие родственники остались навсегда неизвестными жертвами войны, пропавшими без вести солдатами. Для современных поколений особенно значимо отыскать могилы погибших родных, ведь знание о своем происхождении помогает почувствовать свою принадлежность к семье, обществу и стране, ощущать связь с корнями, с историей.
Война изменила судьбы моих родных – бабушек и дедушек, мамы и папы.
Бабушка Анисья из села Елховка Горьковской области мало говорила о войне. Больше вспоминала свою молодость, рассказывала, как провожала отца на Первую мировую, а потом – как его раскулачивали. Тогда на деревенском сходе у их крепкой большой семьи отобрали все имущество (даже зимний тулуп забрали – это особенно запомнилось маленькой Анисье), угнали домашний скот, Сивку и Каурку, которых бабушка в малолетстве кормила хлебом с солью. Опустошили хозяйство так, что бабушкина мама вынуждена была пойти просить милостыню, чтобы прокормить своих детей.
Бабушка Анисья воспитала восьмерых детей
Замуж Анисью отдали в 16 лет. Своего жениха она впервые увидела на сватанье. Она сидела на вишне – собирала ягоду, когда приехали сваты. После свадьбы отвезли девушку в чужой дом, где жил старый дед, родители мужа и сам супруг – 24-летний Роман. Он был единственный ребенок, а потому семья считалась зажиточной.
Шестнадцатилетнюю Анисью тут же нагрузили домашними делами: квашню поставить, тесто замесить, хлеб испечь, прибрать-постелить. Мужики на работе, а она со старым дедом. Первое время квашня капризничала и разлеталась белыми каплями по дому. Дед собирал тесто и приговаривал: «Всем хватит: и курам, и нам». Не ругал, не журил, только добродушно посмеивался над неумехой.
Когда началась Великая Отечественная война, у Анисьи и Романа было уже семь детей. Они жили как все в то время – держали свой дом и хозяйство. Роману было уже за сорок, и призвали его не сразу. Только в 1942 году он получил повестку. На фронт его провожали всем селом.
Пропал без вести
Моя мама на тот момент была младшей из детей, ей едва исполнилось шесть лет. Единственное, что она запомнила, как отец нес ее на руках всю дорогу от дома до обоза, который увозил мужчин на войну. Бабушка оставалась одна с семерыми детьми и была беременна восьмым. Мальчик Миша (мой дядя) родился уже без отца. Никогда его не видел, но был похож на него как две капли воды.
Дед Роман ушел на фронт и как исчез. От него не пришло ни одной весточки. А в 1943 году семья получила извещение: пропал без вести.
Дед Роман до 2015 года считался пропавшим без вести, только потом удалось установить: он попал в плен и умер в концлагере
Его судьба оставалась неизвестной до 2015 года. Тогда вышел закон «О мерах социальной поддержки детей защитников Отечества, погибших в период с 22 июня 1941 года по 3 сентября 1945 года», и от детей войны посыпались запросы в военкоматы и военные архивы. Благодаря этому закону и нашей семье удалось установить судьбу деда, пропавшего на фронте.
Оказалось, деда моего, Миронова Романа Павловича, в феврале 1943 года взяли в плен в местечке Лозовая Харьковской области. Тогда там сложилась сложная ситуация – советские войска пошли в наступление, но попали в окружение. Многие военнослужащие оказались в плену у фашистов.
Деда Романа определили в концентрационный лагерь – шталаг VIII В (для солдат, офицеры содержались в офлаге) в Ламсдорфе (до 1945 года это немецкая территория, после земля отошла Польше. Сейчас это местечко называется Ламбиновице).
Это был один из самых больших концентрационных лагерей, организованных фашистами для советских военнопленных. По сути, он стал местом уничтожения. Из 180–200 тысяч советских узников, которые побывали в лагере во время войны, половина умерли.
По многочисленным свидетельствам, военнопленных заставляли работать на износ. В Ламсдорфском лагере заключенных продавали для работы на различных предприятиях и угольных шахтах. Одних рабочих, которые умирали от истощения, болезней, избиений, просто заменяли новыми. Самым ужасным в лагере было постоянное чувство голода.
Сначала деда переводили из одного отделения лагеря в другое, затем определили во вспомогательный блок и, наконец, в барак для больных. Там он и скончался 19 августа 1944 года. Запись об этом есть в его личной карточке.
Лепешки с лебедой
Что пришлось пережить оставшимся в деревне женщинам и детям – отдельная история. Моя мама всю жизнь вспоминала, как тошнило ее от лепешек, испеченных из лебеды (другой еды в многодетной семье не было), каким деликатесом считались очистки от картошки, высушенные на печке (сердцевину картошки также сушили и отправляли на фронт). Как бабушка от зари до зари трудилась в колхозе, чтобы получить в награду мешок отрубей – ценного по тем временам продукта. Домой она добиралась на проходящих мимо поездах, которые не останавливались рядом с ее деревней. И бабушка, нагруженная мешками, прыгала из вагона на полном ходу – чтобы увидеть и накормить детей.
В школу моя мама пошла в разгар войны – в 1943 году. Рассказывала – как приходилось экономить бумагу и чернила, чтобы научиться писать первые буквы, как счастлива была сшитой бабушкой холщовой сумке вместо портфеля. И как завидовали тогда деревенские дети детдомовцам, которых кормило и одевало государство. У ребят, определенных в приют, были настоящие ранцы, у девочек – коричневые форменные платья с черными фартуками. В те военные годы это считалось таким шиком! Но люди не жаловались, радовались тому, что имели. И работали – на благо страны, ради Победы.
В Сибири
Сибирь была дальше от фронта, и жилось здесь, на первый взгляд, проще. Мои сибирские предки, бабушка Катя и дедушка Петя Лалетины, уже переселились в Красноярск из Новоселовского района – с территории, которая позже оказалась под Красноярским водохранилищем, построили дом в Николаевке, родили двух детей. Младший – Александр, мой отец – появился за три года до начала Великой Отечественной. В Красноярске сложно было достать детскую одежду, и бабушка перешила для сына старый ватник, нацепив на плечи настоящие погоны. Так трехлетний малыш чувствовал себя настоящим солдатом и защитником Родины.
Семья жила свои огородом, но еды не хватало, и маленький Саша вечно канючил: «Пятка болит, вот меду бы, тогда перестанет». Но меда не было, как и других сладостей. Только иногда отец приносил сыну кусок сахара с работы.
Дед работал на паровозовагоноремонтном заводе. До начала войны это было самое крупное предприятие в Красноярске. Здесь ремонтировали паровозы, пассажирские и товарные вагоны. А во время войны предприятие освоило военную продукцию: минометы и крупнокалиберные снаряды для пушек. Даже изготовили пять бронепоездов, которые ушли на фронт в составе 29-го Красноярского бронедивизиона. Именно из Красноярска, с ПВРЗ, уходили на фронт санитарные, прачечные и технические поезда специального назначения.
В самом начале войны цеха завода опустели – мужчин забрали на фронт, и работать стало некому. Тогда на предприятии развернулось движение двухсотников и трехсотников – рабочие переходили на многостаночное обслуживание, выполняли по две-три нормы за смену. Особо ценным сотрудникам выдавали бронь. Они ковали Победу в тылу.
Получил бронь и дед Петя, он работал без выходных. От шума, стоявшего в цехах ПВРЗ, потерял слух, но трудился за себя и своих товарищей.
А бабушка Катя стала санитаркой. В годы Великой Отечественной войны Красноярск превратился в один большой госпиталь, сюда привозили раненых. Хирурги работали без сна и отдыха – бойцов необходимо было спасать, а кадров не хватало. И бабушка Катя, оставив дома маленьких детей, пошла работать санитаркой. Она не любила вспоминать те тяжелые годы. Лишь коротко рассказывала, как сложно приходилось выхаживать бойцов с тяжелыми ранениями, как сутками дежурила в палатах, какими усилиями и жертвами давалась стране Победа.
Сегодня уже нет со мной бабушек и дедушек, мамы и папы. Уже некому рассказать, что пережили они в ту далекую войну. Тем ценнее те семейные истории, которые помним мы – потомки победителей. И которые обязаны передать своим внукам.
