По итогам референдумов в республиках Донбасса, в освобожденных районах Запорожской и Херсонской областей Россия может получить (когда примет соответствующие решения) более 113 тысяч квадратных километров территории, около шести миллионов новых граждан. И это только начало процесса, который следует назвать не приращением, а возвращением некогда утраченного.
Но помимо количественных параметров у процесса есть другая сторона – а именно граждане принципиально нового качества, заплатившие за свое гражданство цену, которая неведома абсолютному большинству природных россиян. Для нас, родившихся и проживающих на «седьмой части суши», паспорт – бесспорно важный документ. Его особую важность осознаешь, когда потеряешь или испортишь, а это чревато хлопотами и штрафом. Но само обладание российским паспортом не связано с поступком, с фундаментальной переменой в жизни. Исполнилось четырнадцать лет – прими поздравления, получи и потом меняй по мере взросления и прочих житейских обстоятельств вроде замужества. Такой порядок – нормальный, даже хороший, однако не дающий повода задуматься о сути и значимости твоего гражданства. Сейчас повод обозначился вполне четко.
Гражданство как сделка
Есть страны, получить паспорт которых в лучшем случае чрезвычайно трудно, а в основном невозможно. Например, карликовое государство Сан-Марино, расположенное в центре Италии на одноименном холме. Свободная экономическая зона, высокий уровень жизни – каждый санмаринец получает 20 тысяч евро по достижении совершеннолетия на дальнейшую жизненную раскрутку – и множество прочих благольгот. Инвестиции от чужаков принимаются, но гражданства не сулят даже в самой дальней перспективе. Так же как и женитьба на тамошней гражданке. Некоторый шанс дает замужество, но для его реализации необходима неземная любовь и своего рода героизм. Во-первых, за жену-иностранку надо сколько-то внести в госбюджет, а во-вторых, прожить с ней на одном месте 15 лет, в течение которых минимум раза два в неделю будет являться специальная комиссия, проверяющая реальное наличие семейной жизни. Через полтора десятка лет такой жизни забрезжит перспектива получения паспорта. Но поскольку комиссия исполняет свои обязанности добросовестно и творчески – может заявиться посреди ночи или с восходом солнца, – а человеческое терпение само по себе небезгранично, до гражданства не доживает почти никто. Единицы за всю новейшую историю.
Однако держава-карлик – исключение на общемировом фоне, сформировавшемся в последние три десятилетия. Оставляя за скобками множество частностей и подробностей, гражданство приобретается через инвестиции или покупку недвижимости на сумму не ниже установленной планки (250 тысяч евро и выше), прохождение срока натурализации (везде – разный) либо через заключение брака, где также свой перечень условий. Последний вариант – отдельная и не нынешняя тема, а вот первым охотнее всего пользуются страны далеко не главного порядка – Португалия, Болгария, Латвия, Мальта, Панама… Латвия, кстати, с удовольствием обманывает инвесторов, особенно российских.
Так или иначе, получение гражданства в тихо-приятном уголке мира – это сделка, пусть и разной сложности.
Примечательно, что большие державы по сравнению с малыми практически «бесплатные» (инвестиционные взносы от двух миллионов фунтов для получения британского паспорта через несколько лет – щелка для избранных, не изменяющая общую картину). И понятно, почему так: быть причастным к великому – привилегия, для которой заслуга важнее денег.
Гражданство США или Великобритании было высшей наградой советским диссидентам, беглым или высланным, перебежчикам и прочего рода «борцам с коммунизмом».
Существует практика ежегодно выдавать определенное количество грин-карт, видов на жительство отличившимся сотрудникам «вражьих голосов», а особо передовым – американские паспорта.
Советское гражданство также считалось привилегией для прогрессивного иностранца, а его лишение было своего рода гражданской казнью. После СССР паспорт с двуглавым орлом если и оказывался предметом сделки, то подпольно-коррупционной, а в большом легальном пространстве, по сути, все сводилось к тому, чтобы доказать – ты России свой. Другой вопрос, что доказывать подчас приходилось слишком долго, но теперь все это меркнет перед фактом, еще не встречавшимся в нашей истории, да и во всякой другой.
Пять дней подряд люди шли за российским гражданством под вражеским обстрелом – непрерывным, страшным, таким, что некоторые не дошли до места голосования. И это не может не изменить саму природу и значимость российского гражданства.
Хотя бы потому, что большей цены за него еще никто не платил.
Испытание и спасение
Что-то похожее раскрывают строки, которые все, кому за сорок, помнят с детства.
И вдруг, как будто
ожогом,
рот
скривило господину.
Это господин чиновник
берет
мою краснокожую паспортину.
Берет – как бомбу,
берет –
как ежа,
как бритву обоюдоострую,
берет, как гремучую
в 20 жал
змею двухметроворостую.
Моргнул многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи снесет задаром вам.
Жандарм вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик на жандарма.
С каким наслажденьем жандармской кастой
я был бы исхлестан и распят
за то, что в руках у меня
молоткастый,
серпастый советский паспорт.
Российский паспорт, как в свое время советский, становится вызовом тому миру, где заправляют отпрыски «двуспального английского левы», в окружении «датчан и разных прочих шведов» и кодлы «географических новостей», появившихся после гибели Союза… Конечно, хотелось бы исхлестать и распять «с наслажденьем», да руки коротки. И если к «пурпурной книжице» стремятся под огнем, как с этим быть?
Наряду с гарантированным непризнанием референдумов понесутся всхлипы, что у голосовавших «не было выбора» и т. д. Был. Донбасс сделал его так мужественно и явственно, как не делал никто из нас. При этом теперь надо всегда помнить, что у него будет тот же паспорт, что и у любого на пространстве от Анадыря до Балтики, и для враждебной части мира мы, включая пацифистов и диванных мыслителей, становимся все одинаковы. Более того, по высшему счету Россию будут подверстывать под Донбасс, под тот особый вид российского гражданина, который умрет, но от русскости не откажется.
Переход людей и территорий, некогда бывших в «стране 404», в состав РФ ломает сложившееся (в том числе и у нас) представление о гражданстве как элементе комфорта – чем «лучше» паспорта, чем их больше, тем выше возможности. Оказывается, из такой «мягкой зоны» уходят – в строго противоположном направлении. Российское гражданство само по себе становится испытанием на прочность, но оно же – спасение. Тем более что нынешний референдум не последний.
