Эвенки верят, что землю создала гагара. Именно она ныряла на дно, когда вокруг был один океан, и приносила в клюве глину. Из этой глины получился остров, и по нему сразу стали кочевать эвенки, оленьи люди. Это единственный народ, у которого есть ездовые олени. И только после смерти они меняют транспорт – душу эвенка шаман сопровождает в мир мертвых на лодке из перевернутого бубна. Сейчас этот красивый народ, живущий таежными легендами, почти утратил свой язык и из последних сил старается сохранить традиции.
Драгоценная россыпь
Туринский аэропорт Горный существует с начала 1980-х, аэропорт в самом поселке был построен в 1940-х
Эвенкия – это уже Крайний Север, и если во втором по размеру поселке Ванаваре еще угадываются привычные жителю краевого центра черты, то в Туре уже чувствуется дыхание Арктики. Добраться до административного центра Эвенкийского района можно по зимнику – до середины апреля – или по воздуху. Рядом с Турой временная дорога идет по Нижней Тунгуске, которая зимой промерзает на 2–3 метра. По этому черному льду и гоняют машины, обычный путь от Красноярска занимает около двух суток, но самые отчаянные умудряются преодолеть эту тысячу километров за 22–24 часа. Оно того стоит: только по зимнику можно завезти большие негабаритные грузы. Когда останется только самолет, все покупки станут просто золотыми. В апреле, после первого по-настоящему весеннего солнца, лед Тунгуски станет из черного голубым, потом прозрачным до такой степени, что будет видно дно – река вскроется, и будет «только самолетом можно долететь».
Я лечу в Туру самолетом. Обычно на это уходит около трех часов, но нам не везет – отправляют через Байкит, а это увеличит время чуть ли не вдвое. Ан-24 вылетает из Красноярска во второй половине дня, в ясную погоду особое развлечение – смотреть, как меняются пейзажи за иллюминатором. Постепенно привычные леса Мотыгинского района сменяются марсианским пейзажем, изрезанным причудливыми петлями рек.
Эвенкия остается одной из самых малонаселенных территорий и России, и мира. Здесь, пожалуй, человек и чувствует себя в гармонии с природой: на многие сотни километров – бесконечный простор, и только нитка зимника напоминает о том, что где-то могут быть люди.
К Байкиту подлетаем уже в темноте, село с воздуха похоже на горсть драгоценных камней, брошенных в тайге. Сходство неслучайно: вся Эвенкия – кладовая нашей страны, тот самый неприкосновенный запас – шпата, золота, нефти. Богатейшая земля. Правда, живут тут люди достаточно скромно. В крохотном зале ожидания байкитского аэропорта – выгородка с лайкой универсиады, привет с Большой земли. Сам аэропорт – деревянное здание, на котором только большие буквы «Байкит» выдают истинное предназначение. У посадочной полосы – лохматые северные собаки и деревенские дома. Местных тут же забирает автобус. Вместе с нашим рейсом прилетает нотариус, он чуть ли не один на всю Эвенкию, работы много – вот и приходится постоянно находиться в командировках. Байкит – особое село, здесь пытаются возрождать традиции каюров, есть даже «Школа начинающего каюра», где ребят учат азам ездового спорта и ухода за собаками.
– А погода-то, погода какая. Сказка! Минус три всего, – на крылечке курят трое мужиков. – В Туре может быть другая, а в Ессее – тем более. Но я подготовился, работать на улице сможем спокойно. Даже в минус 20.
Гагары берегут здание одного из детских садов поселка. Здесь стараются сохранять традиции
Это руководитель бригады из трех строителей, из Туры в Ессей их забросит «вертушка». Там за неделю они должны будут поставить сруб церкви, единственной за полярным кругом. Сам сруб по зимнику уже доставили, деньги собирали всем миром. Планируется, что освятить церковь получится уже в этом году.
Вылетаем из Байкита уже в полной темноте. Огни исчезают очень быстро, видно, как по зимнику идет одинокая машина – точка света в огромной черной пустоте. Случись что, рассчитывать можно только на себя – на долгие километры вокруг ни души. Потом, как необитаемый остров среди океана, вдруг появляется крохотный островок света – Суринда. С десяток фонарей по периметру, горстка домов и очень важная миссия. Здесь живут оленеводы – больше в Эвенкии их не осталось, только крохотное стадо за Нидымом. И это главная печаль – эвенка без оленя не бывает, говорят местные.
Север не прощает жадности
– Ох, как мы в прошлый раз садились, – беседует кто-то в салоне. – Четыре раза на посадку заходили, а снег такой, что стеной просто. Нет, я не паниковала, знала, что пилоты окошечко найдут и сядут. Так мы и сели, да.
Пилоты на Севере – боги. Их знают, любят и безмерно уважают. Туре повезло – у нее целых два аэропорта. Один – Горный – в пятнадцати километрах от поселка, другой в самом поселке, именно с него стартуют «вертушки» на местные рейсы. Раньше дороги от Горного до Туры не было, пассажиров возило воздушное такси – вертолеты или кукурузники. Местные рассказывают байку, как однажды бывший военный летчик от скуки на гражданке сделал на таком кукурузнике то ли мертвую петлю, то ли бочку. Как летели в салоне вверх тормашками пассажиры вместе со своим нехитрым скарбом. Как потом всем поселком ходили просили за этого пилота, которому грозило очень серьезное наказание.
Тура – это одна густозаселенная сопка на стрелке Нижней Тунгуски и Кочечума. Если смотреть на поселок со стороны реки, отчетливо видна проплешина близко к макушке – когда-то здесь была военная часть. Потом ее расформировали, военных поспешно вывезли, а казармы чуть ли не со всем содержимым бросили. Вся Тура – как исторический памятник: именно с Туринской культбазы, появившейся на этом месте в 1927 году, началось освоение Эвенкии. На берегу сейчас ржавеют катерочки и большие суда, местные могут показать несколько полуразвалившихся зданий ледников, в которых в советское время тоннами хранились оленьи туши, их по большой воде отправляли в краевой центр.
Для эвенка ночное небо — перевернутый дырявый котел, через дырки которого пробивается солнце
И все-таки сейчас административный центр живет неплохо: несмотря на все изменения, здесь всегда примерно одно и то же количество жителей, последние почти 20 лет около пяти тысяч, это, конечно, меньше, чем в тучные 80-е, когда здесь жили более семи тысяч человек. С работой туго, но Тура постепенно расстраивается, вползая все выше на сопку. И если строят дома, значит, уезжать люди не собираются, как бы туго ни было. Сразу бросаются в глаза несколько новых многоквартирных домов, построенных по программе переселения из ветхого аварийного жилья. Сваи – на фундамент здесь садят только частные домики, веселые расцветки кровли. Не всегда все гладко: несколько лет назад в одном из таких домов весной потекла крыша, пришлось строителям переделывать.
Отдельно памятником глупости и жадности стоит большой трехэтажный дом, ровно в середине провисший к земле. Свайное поле не выдержало нагрузки: по проекту была задумана меньшая этажность. Дом застеклили, сдали осенью – и оставили зимовать: это обычная практика, потому что только северные морозы могут показать настоящее качество постройки. А весной грунт на вечной мерзлоте поплыл – и вместе с ним поплыло прекрасное здание. Север не прощает жадности – это хорошо знали эвенки, для которых страшным грехом было взять в тайге больше, чем нужно, чтобы прокормить себя и семью. Уже давным-давно в этих краях охотой живут единицы, но Север учил и продолжает учить этим простым вещам.
Трудно, но привыкнуть можно
Вечная мерзлота постоянно напоминает о себе: «гуляют» все здания в поселке, кроме разве что огромного ДК и администрации. Жители домов барачного типа говорят: привыкли к тому, что весной вдруг перестают закрываться двери, строения скрипят и живут своей жизнью.
Коммуналка, пожалуй, – самая больная северная тема. Здесь нет частных гостиниц: только за отопление крохотный постоялый двор платит по 100 тысяч ежемесячно. Не во всем поселке есть канализация, в большинстве своем население живет с септиками, а кто-то вообще, не заморачиваясь, выводит из своих бараков канализационные трубы прямо на улицу. Поверх сараев и небольших огородиков. Вот такое современное средневековье.
Еще Тура живет без питьевой воды – и эта проблема стара, как сопки, которые поселок окружают. Обе реки – и Нижняя Тунгуска, и Кочечум – соленые, очистить эту воду идеально не получается никак. Рядом с каждым домом или социальным учреждением зимой можно увидеть кубы льда. Его пилят на Кочечуме: зимой пресная вода замерзает, а ближе ко дну течет еще более матерый «рассол». В одном таком ледяном кубе – 10–12 литров чистой воды, говорят, поздней весной, когда реки становятся совсем солеными, кубы разлетаются как горячие пирожки, и заработать можно очень хорошо. А когда река вскроется, воду будут возить уже из источника неподалеку от поселка. Был ручей и в самом поселке, рядом с метеостанцией, но он постепенно иссяк.
Вообще все в голос говорят, что природа и сам климат меняется: после заполнения чаши Богучанского водохранилища повысилась влажность, зимы стали более теплыми. В самом поселке березы растут выше положенного, и, говорят, уже появились змеи. А вообще местные, несмотря на вечную мерзлоту и холодное лето, умудряются на огородах выращивать все – вплоть до арбузов и дынек в теплицах, а помидоры так вообще в открытом грунте.
Меняются и законы. И все эти подвижки эвенкийцы воспринимают очень болезненно. Недавно начали закручивать гайки: появились посты Росгвардии, которые отслеживают, кто и куда везет оленину – охотиться-то можно только на своем охотучастке или родовых землях. И вроде как все хорошо и правильно, вот только теперь приходится объясняться, если тушу родственникам решил вывезти.
Очиститься и вернуться
Лед для Туры — идеальный источник чистой питьевой воды
Год за годом предприятий в Туре и других эвенкийских поселках становится все меньше, очень большие надежды администрация возлагает на развитие туризма. Семь лет назад в начале июня здесь возродили эвенкийский праздник Мучун. Его часто упрощают, называя эвенкийским Новым годом, хотя его смысл, как все у эвенков, намного глубже. Буквальный перевод этого слова – «время, когда земля обновляется, переодевается, зеленеет». С древних времен все кочующие племена в этот день собирались в одном условленном месте, чтобы пообщаться (ведь они могли не видеться весь год), сыграть свадьбы. Пели, танцевали, угощали друг друга лучшими блюдами. В Туре этот праздник год за годом набирает популярность, и есть надежда, что со временем он будет востребован у туристов. А посмотреть есть на что: проводятся соревнования по национальным видам спорта, конкурс на лучший чум и костюм и даже эвенкийский конкурс красоты. Но всем приезжим больше всего нравится один ритуал – традиционный ритуал очищения. Считается, что после него человек становится настоящим эвенкийцем, а частичка его сердца навсегда остается здесь. Через этот обряд предложили пройти и мне. Во дворе Центра народного творчества были заботливо проложены тропинки – от березы с цветными ленточками через препятствия к символическим воротам овальной формы, из которых любой должен выйти новым, лучшим человеком. На этом пути желающий очиститься должен покормить огонь оленьим салом, хорошенько прокоптиться можжевеловым дымом – именно так человек очищается от всех дурных мыслей. Пройти через реку, которую охраняют налимы, отдав и ей угощение – соль из кисета. Подняться на гору и три раза ударить в шаманский бубен. Сопровождает в этом пути туристов шаман. И хоть голова понимает всю условность происходящего, внутри что-то поворачивается – и хочется еще больше узнать о людях, живущих на этой удивительной земле. Об их традициях, песнях, костюмах, представлении о жизни. Обо всем, что делает такую сложную жизнь на такой далекой территории настолько завораживающей. И вернуться на самом деле тоже хочется.
Уже на обратном пути, в салоне Ан-26, все еще ощущая запах костра, понимаешь: если Эвенкия – сердце России, то это очень красивое, любящее сердце, оно может согреть всех, кто приходит с добрыми намерениями. Как мартовское солнце, которого так страстно ждут все эвенки.
За помощь в организации командировки и подготовке материала благодарим руководителя Центра общественных инициатив и развития туризма Эвенкийского района Ивана Иванова
