Много в последнее время дикого и чудовищного с точки зрения здравого смысла, исторической справедливости приходится выслушивать от западных политиков и не только. Например, один заявляет, что Берлин взяли американцы, другой – что участие Красной армии в освобождении Югославии было «ограниченным»…
Но все эти политики и псевдоисторики зря стараются. Для нас та война – это не три странички в учебнике. Это судьбы наших близких – тех, кто сражался за Родину. У меня до сих пор хранится благодарность за овладение городом Берлином, которую получил мой дедушка 80 лет назад. Подобные документы, рассказы, воспоминания фронтовиков, очевидцев тех событий для нас бесценны. И точно не дадут исказить совершенно очевидные факты о нашей Победе.
Одной из таких историй о фронтовой судьбе своего дяди поделился читатель НКК Владимир Сухачев.
А завтра была война
…Летний субботний вечер 21 июня 1941 года. Молодежь в небольшом сибирском городке Ачинске отправляется на танцы. Среди них 19-летний Григорий Сухачев. Совсем недавно, в мае, его призвали в армию. Он попал в танковые войска, в часть, которая располагалась неподалеку от западной границы нашей страны. Неожиданно оказалось: только что поступившие боевые машины не были укомплектованы какими-то необходимыми деталями, которые застряли на железной дороге в Ачинске, и молодого парня отправили за ними в командировку. Он все сделал, все успел. И теперь можно танцевать, ловя восхищенные взгляды девушек: именно в честь него, одетого в новенькую форму, на патефоне крутится пластинка «Три танкиста, три веселых друга – экипаж машины боевой…».
Оставалось всего несколько часов мира… После известия о вероломном нападении Германии на Советский Союз Григорий поспешил в свою часть. Молодой еще, почти мальчишка, он очень боялся не успеть повоевать – ему казалось, что наши вот-вот погонят немцев и окажутся под Берлином, а он еще здесь, в Сибири…
Поезд шел на запад, и фашистов он увидел очень скоро… На одной из станций на западе страны состав остановился. Люди стали выходить из вагонов. Напротив стояли немцы и, спокойно прицеливаясь, из винтовок расстреливали всех, кто выходил из поезда. Григорий стоял в каком-то оцепенении, у него не было даже оружия. Война для него здесь бы и закончилась, но солдату повезло. Выбежавший из вагона офицер выстрелил в немцев и скомандовал: «Уходим!»
Им удалось бежать, в течение месяца выходили из окружения. Прятались, шли ночами впроголодь по лесам и болотам. А линия фронта уходила все дальше. И все же им удалось дойти до своих. После чего начались обычные военные будни. Было такое, что попадал в плен, потом бежал. Оказался у партизан.
Как-то ночью вышли на позиции перед одной из деревень, занятой немцами, и весь отряд открыл огонь из всего имеющегося оружия. Немцы, увидев такое количество партизан, удрали, не вступив даже в бой. И была радость от того, что не просто пришли к своим, но еще и погнали фашистов с нашей земли. Утром попали в часть к своим. Всех распределили по различным подразделениям, Григорий стал пулеметчиком и радистом.
Представили к награде
Шел уже 1945 год. Наши части окружили Кенигсберг. Это была одна из важнейших военных операций конца войны.
Столица Восточной Пруссии (сейчас Калининград) тогда имела особое символическое значение для нацистской Германии. Здесь была создана немецкая гвардия, находились родовые имения германских генералов…
Рота, в которой воевал Григорий, стояла в чистом поле. Они еще не успели как следует окопаться, как немцы предприняли попытку вырваться из города. Впереди шли танки, за ними, как выяснилось позже, прибалтийские части СС. Стало ясно, что роту, в которой только стрелковое оружие, просто сметут. Последовал приказ закрепиться в ложбине. Подпустив врагов ближе, пулеметный расчет, в котором был и Григорий, открыл огонь и уничтожил два взвода.
Весь расчет представили к награде, Григория – к ордену Славы третьей степени. Орден ему вручали в апреле 1945 года. На фронте было затишье.
На передовую приехала бригада артистов, а потом, после концерта, была торжественная церемония награждения. В честь праздника давали 43 грамма спирта. Григорию тоже налили странной на вид мутной жидкости, от которой ему стало очень плохо. Он пришел к реке, напился и неожиданно уснул. А наутро, когда проснулся, с ужасом понял: его часть ушла вперед, а его поступок могут расценить как дезертирство. Надо было срочно найти своих. К счастью, в прифронтовой полосе действовал сталинский указ – военнослужащим, которые двигались в сторону фронта, нужно было оказывать всяческое содействие. К вечеру удалось благодаря попутному транспорту добраться до своих. И очень вовремя: еще не успели подать сведения о потерях. Радостное и немного бесшабашное настроение охватило молодого бойца.
Казалось, с ним уже ничего не может случиться и уже ничего не следует опасаться. Но во время уличных боев совершенно бездумно в полный рост пошел в атаку и получил осколочное ранение в руку. В госпитале сказали, что руку выше локтя придется ампутировать. Григория начали готовить к операции. Но ему снова повезло. В госпиталь с инспекцией приехал генерал-лейтенант медицинских войск, профессор Московского медицинского института. И когда во время обхода его подвели к койке Григория и сказали о вынужденной операции, то профессор воскликнул: «Да вы что делаете! Посмотрите, ему всего 20 лет, а вы хотите его на всю жизнь оставить инвалидом!» И сообщил, что за операцию возьмется лично.
После операции рука висела безжизненной плетью, и казалось, что так будет всегда. День Победы, такой долгожданный праздник для миллионов, он встретил в госпитале. Но атмосферу искреннего ликования, невероятной эйфории удалось почувствовать: все раненые, кто мог, вышли на улицу, там палили в воздух из оружия, радовались.
Прошел месяц, второй, третий, рука так и оставалась безжизненной. Лишь на четвертый месяц начали шевелиться пальцы, а затем постепенно восстанавливаться вся рука.
После выписки из госпиталя Григорий еще ждал приказа о демобилизации и продолжал служить в армии. Но вот долгожданный приказ подписан, и он отправился домой в Красноярский край.
Тогда Григорий Сухачев решил, что будет отмечать свой день рождения только 9 мая. И всегда в этот день поднимал тост за Сталина.
