В марте 1969 года между СССР и КНР произошла война. На наше общее счастье, в истории она до сих пор значится пограничным конфликтом, не переросшим в нечто большее. Но фактически это была настоящая война, поскольку сошлись в ней высшие интересы государств настолько огромных, что от ее исхода зависели судьбы мира. И, разумеется, человеческие судьбы.
Это не Курилы…
О том, кому на самом деле принадлежал Даманский, а также Киркинский и несколько других островков на Уссури, можно писать целые трактаты по истории дипломатии. Отметим лишь несколько принципиальных моментов. Согласно Пекинскому договору 1860 года граница проходила по китайскому берегу этой реки.
Договор никто не отменял, однако за 100 с лишним лет после него появилось множество разных трактовок того, как вообще проводить границу по рекам. СССР и КНР эти трактовки обсуждали, и все как-то без особого результата.
Множество неопределенностей было отложено «на потом», и по большому счету ни одна из сторон особых неудобств от этого не испытывала. А если говорить о простых людях – даже наоборот, особенно в ту пору, когда были «русский с китайцем братья навек».
Даманский – полкилометра в ширину и полтора в длину – никакой стратегической важности не имел: это не Курилы, в конце концов… Да и хозяйственной тоже. Китайских крестьян он иногда интересовал как место покоса и рыбной ловли, за разрешением на которые – т. е. признавая остров чужим – они обращались к советскому приграничному начальству, и то неизменно отвечало – да косите себе на здоровье, рыбачьте.
В нашей ближайшей деревушке Нижне-Михайловке китайских соседей знали в лицо, поскольку годами встречались на реке и на рынке в городке Имане. «Не хулиганили, всегда улыбались друг другу», – так сказал тамошний старожил Артемий Авдеев молоденькому лейтенанту Виталию Бубенину, приехавшему летом 1966 года служить в те места.
Через два с лишним года старлей Бубенин – будущий генерал-майор, основатель легендарной группы «Альфа», один из пяти человек, удостоенных звания Героя Советского Союза после событий на Даманском, – примет неравный бой на острове, а родичи деда Авдеева – Анатолий, Владимир и Геннадий – будут подвозить нашим пограничникам боеприпасы на санях…
Бывшие «братья навек»
Предыстория Даманского началась в «высших сферах» и задолго до марта 69-го. Если коротко, то после развенчания «культа личности» Сталина отношения между КНР и СССР начали охлаждаться – и так вплоть до абсолютного нуля.
Великий Кормчий обозвал наших «ревизионистами». Хрущев, который Мао вообще не уважал, меж своими называя его «старой калошей», за ответом в карман не полез – и вчерашние «братья навек» стали «изменниками мирового коммунистического и рабочего движения».
Охлаждение продолжилось и после Хрущева. Между тем в Китае провалилась политика «большого скачка», разразились голод и безумная культурная революция. Мао искал любого повода досадить Советскому Союзу – тут и всплыли все неопределенности по границе.
Китай объявил своими не только острова на Уссури, но и, по сути, весь Дальний Восток. Маоистская пропаганда обращалась к жителям советского Приморья как «временно проживающим на территории КНР», а на островах начались провокации.
Китайцы демонстративно ставили сети в чужих водах, пахали чужие берега… А потом пошла бесконечная череда «народных митингов» – пограничники наблюдали, как на той стороне привозные хунвейбины пинками выгоняют вчерашних добрых соседей протестовать против «советских оккупантов»; потом хунвейбинов сменили люди с военной выправкой, и становилось их все больше.
«Веселые» заставы Стрельникова и Бубенина
Если же без «высших сфер», то в центре всего сюжета оказались две заставы, которыми командовали старшие лейтенанты Иван Стрельников – будущий Герой Советского Союза (посмертно) – и Виталий Бубенин. По большому счету работа их сводилась к следующему: китайцы заходили на нашу территорию, офицеры заявляли им протест и требовали убраться. Сначала все обходилось одними словами, потом нарушителей начали вытеснять при помощи «тактики живота» – выталкивали, попросту говоря. Нарушители упирались, но все же уходили. Однако раз от раза такие препирательства становилась все жестче – в ход пошли кулаки, за ними – рогатины, плети, лопатки, приклады…
Юрий Бабанский, которого также наградят золотой звездой Героя, будущий генерал, а в ту пору младший сержант, вспоминает, как прибыл служить на заставу Стрельникова и не нашел там никого, кроме повара.
«Все, – говорит повар, – на берегу, с китайцами дерутся». Я, конечно, автомат на плечо – и к Уссури. А там и в самом деле драка… Наши-то парни и повыше, и поздоровее были. Но и китайцы не лыком шиты – ловкие, увертливые; на кулак не лезут, всячески пытаются увернуться от наших ударов. Пока всех отмолотили, часа полтора прошло. Но без единого выстрела. Только по морде. Я еще тогда подумал: веселая застава.
Такие драки стали изматывающей рутиной пограничной жизни. При этом командиры застав нутром чуяли – жестокость стычек идет по нарастающей, и рано или поздно все прорвется…
Они докладывали об этом начальству, но на самом верху это вызывало обратную реакцию – установка «не стрелять» становилась еще тверже. Дошло до того, что 27 февраля Бубенину и Стрельникову приказали сдать на склад боекомплекты с БТР – от греха подальше.
Оба решили во что бы то ни стало оставить боеприпасы. Благо особист погранотряда лейтенант Николай Буйневич, приехавший проконтролировать исполнение приказа, фактически покрыл вопиющее нарушение дисциплины, понимая, что его товарищи не должны оставаться безоружными… Через три дня Буйневич одним из первых погибнет в бою на Даманском.
2 марта
Ночь с 1 на 2 марта выдалась вьюжной. Накануне, как пишет в своей книге «Кровавый снег Даманского» генерал-майор Бубенин, наблюдатели сообщали о подозрительном движении на китайском берегу, но ответ, по сути, был все тот же: «не поддаваться на провокации».
В 10:40 старшему лейтенанту Стрельникову сообщили, что с китайского погранпоста «Гунсы» вышло 30 человек, которые двигаются в нашу сторону. Стрельников попросил поддержки у друга и соседа Бубенина и, не дожидаясь его, выдвинулся в сторону острова. С ним было 14 пограничников, еще пятеро – с особистом Буйневичем, и группа из 12 бойцов под командой младшего сержанта Бабанского.
День грозил быть таким же муторно-рутинным, как множество предыдущих: Стрельников опять заявит протест и потребует удалиться с советской территории. Потом, возможно, придется заняться мордобоем…
Группу Стрельникова китайцы расстреляли в упор. После чего на пограничников обрушился шквал огня. Началась та самая настоящая война, назревавшая годами. Группа сержанта Рабовича попадает в засаду и погибает почти вся. Группа Бабанского отбивает одну атаку за другой, из 12 только пятеро живы.
В 11:20, когда Бубенин и с ним 22 пограничника прибыли на подмогу, на острове уже вовсю шел бой. Первые потери понес и отряд Бубенина…
Почему так получилось? В ночь на 2 марта китайцы сосредоточили на своем берегу батальон пехоты, укомплектованный и вооруженный по штату военного времени, – а это более 500 человек, артиллерия, минометы, пулеметы. План операции был разработан по всем правилам военной науки. Но и грамотность эту обрушило то, что называют русским духом. Оставшиеся в живых упорно стояли на позициях и вообще действовали вопреки расчетам противника, правилам и запретам.
Бубенин приказывает своим бойцам отходить под прикрытие берега, а сам на БТР выходит в тыл противника – по его же, заметим, территории.
Плотная масса китайцев, спрыгнув с крутого берега, устремилась на остров через протоку. Я открыл огонь из обоих пулеметов на поражение. Наше появление в тылу оказалось для них настолько неожиданным, что бегущая толпа резко замедлила бег, будто наткнулась на бетонную стену.
Противник побежал – а было его более 200 человек…
Описывать все перипетии этого боя – не хватит места. Отметим итог 2 марта: при 15–20-кратном превосходстве в живой силе, не говоря об артиллерии и минометах, которых у нас не было, противник отступил. Наши потери – 32 человека: восемь с заставы Бубенина, 22 – с заставы Стрельникова, а также особист отряда лейтенант Буйневич. Потери противника, по разным оценкам, в 15–20 раз больше наших.
Медкомиссия, обследовавшая тела погибших пограничников, установила, что 19 из 32 получили не смертельные ранения, но были добиты штыками и выстрелами в упор. У некоторых вырваны глаза. Обезображенное пытками тело попавшего в плен рядового Петра Акулова – нашего земляка, из Шушенского, – китайцы в апреле обменяли на труп своего военнослужащего.
15 марта
Из 2 марта были извлечены уроки. Вовсю заработала разведка – она-то и установила, что китайцы готовятся к реваншу. К границе стягиваются части НОАК, причем в куда большем количестве, чем накануне 2 марта.
Ранним утром 15-го разведка доложила о выходе на Даманский двух групп китайских солдат по 10–15 человек. В 5:30 мотоманевренная группа из 45 человек под командованием подполковника Евгения Яншина заняла оборону на острове. Через четыре с половиной часа по нашим позициям был открыт артиллерийский огонь, в наступление пошла рота НОАК.
Бойцы Яншина держались крепко, но с китайского берега подходили подкрепления. Подполковник, потеряв несколько человек убитыми, выводит отряд с острова, заменяет личный состав, пополняет боеприпасы и возвращается. Но противник, имеющий практически бездонный резерв, наседает, усиливается огонь артиллерии, в группе Яншина семеро убитых, потеряна связь с начальником отряда, командовавшим операцией.
Начальник отряда полковник Демократ Владимирович Леонов просит командира 135-й мотострелковой дивизии поддержать пограничников хотя бы минометным огнем. Но! Вступление армейских частей переводит этот бой из пограничного конфликта (таковым он считался) в настоящую войну – для этого нужна высшая санкция, а ее нет.
Леонов понимал одно – там, на острове, гибнут его люди, а сам он не имеет четкой картины боя. В резерве у него две мотострелковые роты и четыре танка. Этими силами полковник начинает наступление на Даманский. Но атака, не имевшая поддержки артиллерийским огнем, захлебнулась, бойцы залегли. Леонов садится в головной танк, устремляется к западной части острова, чтобы отсечь поступление подкреплений противнику. Танк подбит, полковник и механик-водитель погибли…
В 15:50 по местному времени в Москве наступило утро. «Наконец-то политическое руководство страны проснулось», – с горькой иронией повествует Бубенин. Поступает приказ – открыть артиллерийский огонь по китайской территории. В 17:10 дивизион установок «Град» за 10 минут уничтожает вражеские резервы на берегу. Следом мотострелки 135-й дивизии и пограничники выбивают противника с острова.
В тот день наши безвозвратные потери составили 28 человек, 45 раненых. Всего же в боях за клочок земли на Уссури погибло 58 советских солдат и офицеров.
После разгрома 15 марта провокации на Даманском не прекратились, но они уже были не того масштаба и, самое главное, на них отвечали огнем. Например, в течение лета 69-го это приходилось делать более трехсот раз. Что мешало это делать раньше?
13 февраля 1992 года остров Даманский был передан КНР. Его китайское название – Чженьбао, или Драгоценный. Танк полковника Леонова достался китайцам и был выставлен в Пекине как свидетельство «победы» воинства Мао. Теперь он экспонат музея НОАК. Нам вместо острова осталась только память о доблести тех, кто бился за него вопреки всему и победил.
ОЧЕВИДЕЦ
«Не было ни паники, ни слез…»
Юрий ЛОПАТИН
председатель Красноярской региональной общественной организации сохранения традиций пограничных войск «Пограничник», – один из тех, кто стал участником событий на Даманском. В ноябре 1968 года его призвали в погранвойска, в отряд Демократа Леонова.
– Прежде всего запомнилась мощная, торжественная встреча, – вспоминает он. – Полковник Леонов лично приветствовал нас, новобранцев. После учебного подразделения я попал в школу сержантского состава. Старослужащие рассказывали нам о конфликтах с китайцами. А сам я красноярец, из Николаевки родом, поэтому не только имел навык в кулачных боях, но даже желание с китайцами потолкаться.
Их ведь тогда вытесняли с нашей территории только кулаками да разве что рогатинами. К этим столкновениям нас психологически и морально готовили. Сержантская школа вместе с маневренной группой в то время была основным резервом начальника отряда. То есть в любой момент нас могут поднять по тревоге.
И вот как раз в ночь с 1 на 2 марта подняли нас на учения – а тогда они были очень масштабными. Видимо, по данным разведки Генштаб знал, что китайцы что-то готовят. На тех учениях наша школа изображала китайский полк, мы должны были нападать на Советскую армию и отражать ее атаки. А у меня как раз был день рождения, из дома пришла посылка, которую, как положено, разделили и рассовали по рюкзакам. Вот лежим на позиции, дожевываем последние пряники и тут узнаем – на границе что-то случилось…
– Как именно узнали?
– По цепи прошло: китайцы опять вышли на провокацию. Наш командир выехал на командный пункт. Полковник Леонов снимает нас с учений и отправляет в расположение отряда. Пока ехали, видели, как бэтээры загружают боеприпасами и говорят, что есть убитые и раненые. К нашему приезду бой уже закончился. Наше отделение отправили собирать оружие на поле боя, раненых. Погибшие были уже собраны. Тогда я в первый раз их и увидел.
– Ведь вы, по сути, совсем молодые солдаты – какие чувства это вызвало?..
– Какую-то внутреннюю жестокость по отношению к тем, кто их убил. Но самое главное, не было ни паники, ни слез. Школу разделили и отправили на заставы, поскольку там пограничников фактически не осталось. Помню, прибыли мы на заставу Бубенина, а там человек десять осталось, большая часть ранена или погибла. А нас первым делом повели кормить. Война войной, а обед по распорядку. 3 марта выдвинулись на Даманский. Прилетел начальник штаба погранвойск, генерал армии Матросов. Наше подразделение получило приказ прочесать остров, чтобы генерал мог туда выйти.
И когда прочесывали – увидели… Знаете, как женщина несет полные ведра на коромысле и воду расплескивает – так по снегу была кровь… Увидели лежаки, на которых китайцы лежали в засаде, бутылки из-под ханжи… А Даманский с китайской территории простреливался насквозь: помню, была у меня тогда одна-единственная мысль – если что случится, мать плакать будет. Кстати, у нас был фотоаппарат, и когда нашли убитого китайца, начали возле него фотографироваться – из любопытства. Молодость все-таки…
– Разрешалось фотоаппараты иметь?
– Да. Но особист все увидел, фотоаппарат забрал, пленку вытащил и засветил. Участвовали мы и в похоронах погибших 2 марта пограничников. Приехало множество родственников. Наше отделение салютовало, причем стреляли в нашу сторону. Вообще в те дни любое применение оружия в сторону Китая было категорически запрещено. Чтобы не провоцировать на дальнейшие действия. Все надеялись мирно отрегулировать ситуацию.
– И так подошли к 15 марта…
– Еще 14-го числа нас построили и сказали: нужны добровольцы для выполнения боевой задачи. Из восьмидесяти человек не вышло из строя только человек пять-шесть. Сержант Козлов, помню, нам тогда сказал: «Вы что, на танцы, что ли, все собрались?» В итоге из добровольцев отобрали группу из десяти человек, и я в нее не попал.
– Известно, что большинство участников событий на Даманском – сибиряки. Часто встречаетесь?
– В крае, включая не только пограничников, но и армейских, нас 11 человек. Обязательно все вместе собираемся на День пограничника. А красноярцы – нас четверо – видятся довольно часто. Жаль только, что «даманцев» остается все меньше.
В Приморском крае 2–3 марта этого года прошли торжественные памятные мероприятия, посвященные 50-летию пограничного конфликта на реке Уссури. Губернатор региона Олег Кожемяка присвоил звание «Почетный житель Пожарского района Приморского края» (посмертно) Акулову Павлу Андреевичу из поселка Шушенское Красноярского края. За особый вклад в увековечивание памяти погибших почетное звание «Почетный житель Дальнореченского городского округа Приморского края» присвоено Юрию Лопатину, Ивану Лобову и Петру Пимашкову как инициаторам создания мемориального комплекса в г. Дальнереченске, открытого в 2008 году.
