Количество проведенных операций в федеральном кардиоцентре превысило 25 тысяч. Операция на сердце – это далеко не рядовое вмешательство. В истории медицины был период, когда она вообще считалась невозможной. Известны слова выдающегося немецкого хирурга Теодора Бильрота о том, что врач, который попытается коснуться скальпелем сердца, потеряет уважение своих коллег – настолько это немыслимо и фатально для пациента. Сейчас специалисты могут едва ли не полностью перекроить сердце, поменять сосуды, изменить ритм. Тысячи спасенных жизней – это определенный повод оглянуться назад, вспомнить, с чего все начиналось и чего удалось достичь.
Не просто имиджевый проект
В полной мере осознать, что такое иметь возможность получить помощь для сердца быстро и на самом высоком уровне, может, наверное, только тот, кто мучительно наблюдал за тем, как умирает близкий человек, страдая от нехватки воздуха. Или тот, кто шел на прерывание беременности по настоянию врачей: не сформировалась часть сердца, перепутаны местами сосуды главного органа ребенка.
Сейчас, находясь в кардиоцентре, даже не верится, что появился он из отделения краевой больницы, где на все возраста пациентов и на виды вмешательств была одна-единственная операционная.
– Наверное, изначально вы делали более простые операции? – спрашиваю я у главного врача кардиоцентра Валерия Саковича.
Он задумывается:
– Это правда, но только отчасти. Простых операций в условиях искусственного кровообращения, когда врачи останавливают сердце, не бывает. В самом начале сложные вмешательства – да, все же были единичными. Сейчас их поставили на поток. О том, как вырос уровень врачей, можно судить по простым цифрам: в 2010 году – в год основания центра, только в НИИ патологии кровообращения им. Е. Н. Мешалкина выезжало около 1 000 пациентов. За прошлый год общее число тех, кто покинул пределы края, – восемь. Это стало возможным благодаря активному освоению разных способов и методов лечения. Все, что есть в современной кардиохирургии, должно быть и в арсенале нашего учреждения: каждый пациент требует индивидуального подхода.
Особое направление – детская кардиохирургия. Еще до появления центра на операционный стол могли попасть дети только после трех лет: с более маленькими не позволяла работать аппаратура. Все изменилось. Сейчас в кардиоцентр могут привезти ребенка, который родился только вчера. Причем раньше срока.
– Общий уровень летальности – менее процента, – говорит Валерий Сакович. – Это показатель европейской клиники хорошего уровня. Сейчас мы готовимся к трансплантации сердца. Это направление пока не очень развито в России, что связано, в том числе, и с законодательством. Сейчас мы получаем лицензию, разработан план по обучению персонала в Московском центре трансплантологии и искусственных органов. Для нас важно, чтобы пересадка сердца состоялась не просто как имиджевый проект. Такого рода операции нужно поставить на поток: к сожалению, потребность в них есть. В планах – так как у нас установлено новое оборудование для лечения тахиаритмии – электромагнитная анатомическая навигация, создание на базе отделения школы для российских кардиохирургов.
Хороший результат – если вспомнить о том, что всего несколько лет до этого многие представители медицинского сообщества вообще сомневались в целесообразности создания центра такого профиля в Сибири. «Постройте уже рядом и кладбище», – советовали они.
Это было 25 тысяч операций назад. Сейчас в отделении хирургического лечения приобретенных пороков сердца лежат пациенты, от которых отказались в Москве или даже Израиле: тяжелый диагноз, сложное течение заболевания.
Речь идет о ситуации, когда в ходе операции нужно решить сразу несколько проблем: выполнить протезирование клапана, аортокоронарное шунтирование плюс… протезирование аорты.
Внезапная остановка
– Существует стереотип – качественное лечение можно получить только за границей, – говорит Дмитрий Буянков, заведующий отделением хирургического лечения приобретенных пороков сердца. – Но мы стремимся оказать помощь в полном объеме. Причем оказать ее на самом высоком уровне. Не спешить заменять «испорченный» клапан искусственным, а с помощью пластики сохранить собственный – и значит подарить человеку жизнь другого качества – без ежедневного приема лекарств, сокращающих возможность возникновения тромба. Или сделать мини-инвазивную – а значит менее травматичную – операцию, когда разрез составляет не 20 сантиметров, а всего 7.
Нередко тяжелое заболевание самого важного органа человека протекает совершенно бессимптомно. Просто в один момент сердце неожиданно останавливается. Как в случае с гипертрофической кардиомиопатией – когда из-за определенных мутаций в генах утолщается межжелудочковая перегородка.
– Мы начали заниматься этой проблемой не так давно – после соответствующего обучения, – говорит Дмитрий Буянков. – Есть два варианта. Первый – спиртовая абляция, когда вызывается искусственный инфаркт, мышца склерозируется и состояние человека улучшается. Второй – иссечение внутри органа части мышцы, которая препятствует нормальному кровотоку. Операция делается прежде всего для профилактики внезапной смерти. Это очень сложное вмешательство – выполняет считаное количество клиник мира. Хирург должен хорошо представлять анатомию, разбираться в гемодинамике. Сложно технологически – невозможно же сделать широкий удобный разрез на сердце: пространство, на котором работаешь, очень ограниченное – даже ассистент не всегда видит, что там происходит.
КОММЕНТАРИЙ
Вадим ЯНИН, министр здравоохранения края:
– В постановке демографических целей и задач федеральный кардиоцентр свою миссию выполняет полностью. Его вклад в наше краевое здравоохранение очень весом. Мы являемся тем регионом, где снижается смертность от болезней системы кровообращения. В большей части России смертность от кардиозаболеваний превышает 50 %. У нас – менее 46. Бороться за пациентов помогают новые технологии, которые у нас есть в федеральном кардиоцентре, краевой клинической больнице, и которые мы распространяем на районы края.
Поэтапная помощь
Из 25 тыс. операций более двух тыс. были сделаны пациентам особой категории – детям. Если бы не хирурги, очень многие из них не дожили бы даже до своего первого дня рождения…
– За этот год у нас стало больше пациентов с единственным желудочком сердца, которые уже приходят на заключительный этап коррекции, – рассказывает Алексей Ильин, заведующий детским кардиохирургическим отделением. – Радикально такой порок исправить невозможно. Но можно изменить схему гемодинамики, чтобы эта особенность почти не влияла на состояние здоровья и образ жизни: после третьей операции уровень кислорода в крови почти такой же, как и у здорового ребенка.
Неспециалисту сложно даже представить, сколько разновидностей неправильного строения сердца может быть диагностировано. И каждую из них нужно уметь исправить, подобрав самый оптимальный для маленького человечка способ.
– У нас есть ряд пациентов с корригированной транспозицией магистральных сосудов, – говорит Алексей Ильин. – Речь идет о ситуации, когда желудочки меняются местами. Замена заставляет правый выполнять непосильную для него работу. У детей развивается правожелудочковая недостаточность. Сделать одну операцию при этом невозможно: левый желудочек уже приспособился к меньшему объему работы, и сразу его переключить опасно. Поэтому на первом этапе мы накладываем «тесьму» на ствол легочной артерии – и он начинает работать с большим усилием, тренируется. Когда исследование начинает показывать, что он уже способен выдержать нагрузку, мы оперируем.
Вмешательства сложны не только для врачей, но и для самих малышей. А как быть, если помощь нужна срочно, а ребенок родился недоношенным?
Не так давно в кардиоцентре провели первые гибридные операции, где сочетаются техники открытой хирургии и эндоваскулярной (внутрисосудистой. – «НКК»). У малышей весом менее двух килограммов был критический порок сердца – клапана легочной артерии не было вообще.
– Техника позволяет избежать большой открытой операции, – поясняет Алексей Ильин. – Обычным детям мы можем эндоваскулярно на работающем сердце поставить необходимые устройства. Но у недоношенных узкие сосуды, которые легко травмировать. Поэтому доступ обеспечивает хирург. Такая методика дает шанс детям благополучно дожить до большой операции.
Следующий этап – фетальная кардиохирургия, когда вмешательство выполняется внутриутробно. Это поможет сохранить функцию сердца. И тогда, делая операцию после рождения, мы получаем практически здорового малыша. Это один из самых прогрессивных методов. Но даже в мире им успешно занимаются пока только в нескольких центрах.
Впрочем, для врачей красноярского кардиоцентра это будет далеко не первый опыт освоения технологий, которые другими пока не применяются. Когда уникальная операция ставится на поток. И невероятное прежде становится вполне привычным. Хотя нет, не так. Привыкнуть к ощущению, что ты даришь кому-то еще десять, двадцать, сорок лет жизни, нельзя. Как и к ощущению бессилия – когда ты понимаешь, что исчерпаны все ресурсы. И новая техника – это не просто необходимый этап развития. Это еще и отчаянная попытка вырваться за пределы возможного. Чтобы потом почти спокойно сказать измученному и некогда обреченному: «Приходите, мы вам поможем!»
