Наш край – это свыше 2 млн кв. км площади и около 3 млн человек. Большинство живет в городах, но часть населения – в такой местности, которую принято называть труднодоступной. Чтобы эти люди не оставались без высококлассной медицинской помощи, уже 78 лет по всей нашей огромной территории летают крылатые скорые.
Трудяги и малютки
На посадочной площадке «Аэрогео» ветрено: под жарким солнцем стоят Ми-8 и еврокоптеры, чуть подальше готовится к полету легкий самолет «Сессна». На нем через несколько минут в Мотыгино вылетит бригада санавиации – забрать пострадавшего в ДТП 15-летнего парня.
Руководит санитарной авиацией края Константин Барышников. Он летает с 2002 года, а возглавляет отделение с 2005-го. С такой работой для него не существует понятия «личное время». Например, недавно Константину Александровичу пришлось сбежать с выпускного дочери: прошел ураган в Плахино, санавиацией эвакуировали трех пострадавших, в том числе 10-летнюю девочку с тяжелейшей черепно-мозговой травмой. Так что у Барышникова не осталось даже совместной фотографии с важного для его семьи события. Но родные не в обиде: уже привыкли.
Красноярское отделение санавиации покрывает территорию от Северо-Енисейского района до Тувы, с северными территориями справляются восемь филиалов. Техника в авиапарке разная. А начинали 78 лет назад с крохотного самолетика По-2, в котором места для больного не было, и если нужно было перевезти пострадавшего в краевой центр, его укладывали в специальную гондолу под крылом.
– На «Робинсоне» любят летать педиатры, в нем комфортно разместится врач с маленьким ребенком, – Константин Барышников показывает в сторону стоящего на полосе небольшого вертолета Robinson R44, который работник аэропорта транспортирует в ангар буквально одной левой – мышечной силы достаточно, чтобы перемещать эту машину с места на место. – Эти вертолеты летают на сравнительно небольшие расстояния. Ну а основные наши трудяжки – Ми-8.
Их несколько, вертолеты стоят на взлетном поле, готовые ко взлету. Ми-8 летают на дальние расстояния, что так важно для нашего края. По федеральному проекту «Развитие санитарной авиации» они должны быть оборудованы реанимационными блоками. Кроме нашего региона в проект вошли еще 32 субъекта, в основном Дальнего Востока и Сибири.
Сейчас все необходимое для работы приходится монтировать в кабину перед вылетом. Это не только специальное медицинское оборудование, но и вакуумные матрасы, на которые положат пациента, специальные ковшовые носилки: они позволяют перекладывать больного, не меняя положения тела. А для тех, кого перевозит санавиация – самых тяжелых, с множественными травмами, – это жизненно важно.
Единственный шанс
В год санавиация совершает около двух тысяч вылетов, обслуживая более четырех тысяч пациентов. Просто иногда получается, что прилетают за одним, а отвозить приходится нескольких – особенно типична эта картина для удаленных северных территорий. Случаются и катастрофы, после которых пострадавших приходится возить партиями: ДТП под Козулькой, страшные хакасские пожары, после которых больные попали в ожоговое отделение краевой. Сегодняшний рейс не такой сложный: из Мотыгино нужно доставить 15-летнего подростка, который ночью уже был прооперирован. Бригада – анестезиолог-реаниматолог Евгений Прикацин и фельдшер Михаил Колмаков – грузит в «Сессну» необходимое оборудование. Они оба пришли в санавиацию со скорой. Обоим нравится.
– Нет холостых вызовов, как на скорой, – между делом бросает Михаил. – Каждый случай – сложный. Каждый раз мы жизненно необходимы.
Из рации командира воздушного судна Михаила Ботина слышно, что на полосе в мотыгинском аэропорту ведутся работы. Летает Михаил с 1980-го – сначала в гражданской авиации, а с 2011-го после небольшого перерыва – в санавиации.
«Сессна» мягко взлетает – и вот за иллюминатором видны дачные поселки, а потом лес, лес, лес до самого горизонта. Лететь до Мотыгино всего час, а по земле добираться – в разы дольше. И многие пациенты этот наземный путь просто не переживут. После мягкой посадки медбригада на скорой уезжает в ЦРБ, а командир и пилот отдыхают.
– У нас же здесь как в армии – боевая готовность, – улыбается Михаил Ботин. – Никогда не знаем, куда полетим в свое дежурство.
Михаил не говорит главного – погодные условия тоже могут быть самыми разными. Бывает, иногда приходится прорываться сквозь грозы и ураганы.
Буквально через 40 минут на взлетном поле показывается машина скорой – привезли пациента. Худенький рослый подросток – коротко стриженный затылок, загар, через который пробивается нездоровая бледность. Рука в гипсе, сам укутан в специальный «спальник», провода…
– Тяжелая травма живота, – поясняет Евгений Александрович. – Разрыв желудка, поджелудочной железы… Для таких пациентов первые несколько дней – критические, поэтому лучше, чтобы он был в краевом центре под нашим надзором.
Да и оставлять тяжелого пациента в Мотыгинской ЦРБ, в которой только одна реанимационная койка, рискованно – вдруг будет такой же сложный случай.
«Все хорошо»
Парня прооперировали ночью, чувствуется, что он еще не полностью отошел от наркоза.
– Три тысячи, – дежурно бросает реплику фельдшер. Командир все понимает: самолет пойдет на высоте не выше трех тысяч метров, чтобы у больного не началось кислородное голодание и не было больших перепадов давления.
Взлетаем – и писк кардиомонитора перекрывает размеренный шум мотора. В полете отслеживают самые важные жизненные показатели: давление, пульс и насыщение кислородом крови. Мальчишка просит пить, фельдшер смачивает губы водой и буднично объясняет, что пить пока нельзя, надо немного потерпеть. Тот спрашивает что-то еще, но тихий вопрос теряется в гуле.
– Да все хорошо. Все хорошо будет! – уверяет парня Михаил Колмаков. – Видишь – ты же живой. Сейчас тихонечко сядем и отвезем тебя в больницу. Не болит сильнее? Ну и молодец!
«Сессна» деликатно приземляется на площадку «Аэрогео», теперь предстоит последний бросок – до краевой, там решат, куда именно определить этого пациента. Для больного дорога от аэропорта до клиники часто становится самым большим испытанием – на ухабах трясет, пробки. В санавиации ждут строительства еще одной вертолетной посадочной площадки – на Николаевской сопке. Сейчас у службы только одна – на острове Татышев, а оттуда очень сложно доставлять больных в Центр охраны материнства и детства и в БСМП.
В какой-то момент водитель включает сирену и проблесковый маячок – машины перестраиваются, до краевой мы добираемся достаточно быстро. На пороге приемного отделения фельдшер оборачивается и машет нам рукой. Двери за ним закрываются. Был ли этот полет последним за это дежурство? Вполне возможно, что нет. Но все, кто попал в санавиацию, меняют место работы очень редко.
