Фото: KM.RU
Два крупных коррупционных скандала с арестами в верхушке Минкульта РФ и ректорате Дальневосточного федерального университета никакого переворота в народном уме произвести вроде бы не могут.
Народный ум давно и прочно усвоил: была бы контора или «проэкт», а те, кто их начнет разворовывать, всегда найдутся. Исключений пока не наблюдалось. Однако в народном уме еще время от времени проявляется атавизм, происходящий из советских, а то и дореволюционных времен, – убеждение, что в сообществах людей, имеющих высокую образованность и еще более высокое общественное призвание (педагоги, врачи, ученые и пр.), типичные дурные наклонности приживаются не так прочно, как у всей остальной публики. Ну или не должны приживаться, поскольку для этого есть персонажи попроще: какой-нибудь собирательный бездушный чиновник или запредельно жадный бизнесмен… Чушь, конечно, но ведь на то и атавизм, чтобы существовать вразрез с реальностью.
Достоинство, в том числе моральное, высшего образования – безвозвратный пережиток тех времен, когда Россия еще оставалась крестьянской страной. Человек с «ниверситетом» или «астентутом» считался тогда существом отдельного сорта.
Мой дед до конца своей долгой жизни (95 лет) носил университетский ромбик, для которого на всех его пиджаках были проделаны специальные дырочки. В его время это считалось нормальным, даже почетным. Носили не только вузовские ромбы, но и техникумовские шестиугольники. Куда подевался мой ромб, честно говоря, уже не помню – надо порыться в залежах серванта, где-то должен быть. Боже упаси, я не стыжусь своей альма-матер, совсем наоборот, просто обычай носить вузовский значок в мои времена сошел на нет. Зато появился другой обычай – гордиться количеством оконченных «ниверситетов». Фраза: «У меня три высших образования» стала традиционной саморекомендацией для начинающих амбициозных управленцев, деятелей сетевого маркетинга, уфологов и уличных мошенников, призывающих делать вклады в несуществующие банки и трасты.
Кстати, у того самого замминистра культуры, которого теперь исследуют на причастность к хищению больших денег, выделенных на реставрацию памятников, тоже, как сообщают, есть три высших, причем к культуре ни одно из них отношения не имеет. И все бы ничего – Минкульту разные люди потребны, – но трудно отделаться от глупого вопроса. Столько лет человек учился, зачеты сдавал, экзамены – и для чего? Чтобы потом засыпаться на «экономной» побелке-шпаклевке древних строений, на краснодарском дедушке Ленине, который после реставрации стал на себя не похож, и прочих примитивно-коммунальных вещах? Ладно бы этот зам метил во владыки мира, потому и учился полжизни, – так ведь, получается, не метил…
К тому же шефа подставил – уже вовсю говорят об увольнении министра – и не только в карьерном смысле. Как теперь министр (если не уволят) будет говорить о «духовных скрепах», «едином культурном пространстве» и прочих высокопарностях, приличествующих его служебному жанру? Публика будет ехидствовать, тыкать памятником в Краснодаре, жиденькой известкой…
И ректор ДВФУ, также, надо полагать, не пэтэушник, наверняка говорил что-то типа «с потерей высшей школы потеряем Россию», или «наша задача – наметить точки интеллектуального прорыва на основе новейших образовательных технологий», или что-то вроде «надо действовать на опережение», «в регионе создан мощнейший научно-исследовательский кластер» и пр. – такими оборотами все люди его круга хорошо владеют, и ведомственные пресс-службы их штампуют мастерски. А реальность-то была в том, что делали в университете какую-то безумно дорогую электронную штуковину, и куда-то ушло миллионов 20 рублей, – так вот все примитивно и буднично.
Если отвлечься от упомянутых дел, заглянуть пониже, то приходится признать: в сообществах, осененных высокой образованностью и общественным призванием, действуют абсолютно те же простые хищнические инстинкты, что и во всех прочих средах. Государственные игры с высоким финансированием, автономностью и прочим «покровительством просвещенья» оборачиваются тем, что зарплаты у высшего начальства поднимаются, у прочих становятся меньше, чем были, и разрывы достигают космических величин – как в одном из новых «прорывных» вузов – 700 тысяч у ректора, 9 тысяч у доцента… Низы молчат, боясь и это потерять, либо потихоньку увольняются. В общем, все как в каком-нибудь подпольном цеху с гастарбайтерами. Образование с призванием, как выяснилось за прошедшие 20 лет, ничего не меняют, никого не спасают.
