5 марта 1953 года умер Сталин. Дата хоть и не круглая – 64 года, – но сам персонаж актуален, и даже очень. По страницам газет уже который месяц гуляет цифра 54. Согласно опросам «Левада-центра», столько процентов российских граждан безусловно положительно или скорее положительно относится к Сталину.
При этом число тех, кто считает, что сталинские репрессии были политическим преступлением, у которого нет оправдания, напротив, ощутимо сократилось. В августе 2007 года так думали 72 % граждан РФ. В марте 2016 года аналогичный показатель составил всего 45 %.
Здесь же стоит напомнить, что в 2008 году на проекте «Имя России» Сталин лидировал на протяжении всего голосования, но в самый последний момент уступил место Александру Невскому. Так или иначе рейтинг «вождя народов» оставался довольно высоким. Даже если принять эти цифры как неоспоримую данность, с позиций обычного житейского рассудка они провоцируют на мысли, почти не имеющие отношения ни к самой исторической персоне, ни тем более к демократическим перспективам страны.
В первую очередь этот стабильно растущий рейтинг хорошего и даже восторженного отношения к Сталину служит наинагляднейшим опровержением тезиса «народ будет думать так, как ему прикажет телевизор», – или, в широком смысле, пропаганда.
Парадоксы «телевизора»
«Телевизор» со времен коротичевского «Огонька» и до наших дней – то есть без малого три десятилетия – вещает в одном и том же антисталинском ключе. Этот же «ключ», кстати сказать, является и официальной позицией государства.
Было издано неимоверное количество разнообразной литературы о репрессиях – исторические исследования, художественная классика, мемуары и т. д., вплоть до попсы и диверсионных акций вроде романов Суворова-Резуна. Потоком хлынули кинофильмы (первый из них «Холодное лето 53 года»), сериалы, телепрограммы, спектакли, раскрывавшие – иногда добросовестно и даже талантливо – тему преступлений сталинизма. Неизменный персонаж советского искусства – мудрый партработник, пламенный комиссар, организующий, направляющий и вдохновляющий, – был повсеместно заменен на природного изверга и негодяя в том же звании и обмундировании. За чистотой образа следили полки демократических публицистов и критиков, трубивших тревогу при малейшем отклонении от стандарта.
Конечно, была пропаганда и с противоположным знаком, но обитала она на периферии медийного пространства, не проникая ни в телевизор, ни на киноэкран.
При таком всеохватном, почти не встречавшем сопротивления натиске сталинистов в нашей стране должно становиться все меньше, а их, судя по результатам соцопросов, – все больше. То есть 25-летняя работа «телевизора» дала результат строго противоположный ожидаемому. Почему?
Сначала бывшему советскому человеку открывали то, что утаила от него советская же власть. Объем утаенного был огромен по размерам и страшен по содержанию, но так или иначе требовалось открыть все, что можно. По большому счету работа эта сделана. В одном из недавних интервью Ирина Прохорова сказала, что в теме сталинских репрессий осталось не так уж много «белых пятен». Во всяком случае, материала достаточно, чтобы получить более-менее целостное представление о той эпохе.
Однако уже через несколько лет работы «телевизора» появились первые догадки о том, что он не столько открывает народу страшные тайны, сколько создает образ страны, в которой умеют только сажать и расстреливать. ГУЛАГ превращался в такой же бренд России, как водка-матрешка-икра. Со временем содержание «телевизора» слилось в бесконечный монотонный рассказ о том, как власть мучила людей, и больше в той жизни не происходило вообще ничего. Однообразие содержания возмещалось трактовками, все более радикальными. И наконец стало ясно, что нам не глаза открывают, а всего лишь выплескивают ненависть к «этой стране». Последовала вполне предсказуемая реакция, в основе которой простая формула: враг моего врага – мой друг. Сталин становился хорошим уже потому, что ненависть к нему считали «долгом каждого честного человека» люди, которые нас с вами ненавидят еще больше. (Сергей Худиев, известный московский публицист, как-то спросил: как вообще могут либералы рассчитывать на поддержку народа, который они постоянно оскорбляют?)
Игра цифр
Пока вызревала эта реакция, менялось и отношение к информации как таковой. В 1988 году впервые прозвучала цифра – 40 миллионов. Столько, по подсчетам Роя Медведева, было репрессировано с 1921 по 1953 год. Хотя историк имел в виду всех пострадавших – раскулаченных, депортированных и т. д. На трибунах она сразу превратилась в количество уничтоженных в лагерях и стала такой же директивой, как хрущевские «20 миллионов советских людей, погибших в годы Великой Отечественной войны». Но это, как оказалось, не предел. Солженицын называл 60 миллионов только внутренних потерь, сын репрессированного Антонова-Овсеенко – 80, идеолог перестройки Яковлев – 100, Борис Немцов – 150 миллионов.
Противоположный лагерь приводит данные другого порядка: за контрреволюционные преступления было осуждено 3,7 миллиона, из них расстреляно более 600 тысяч человек.
Так или иначе, сегодня можно найти публикации того и другого толка, каждые опираются на своих «единственно объективных» историков и «единственно верные» данные. Бесспорно лишь то, что числовые величины находятся в строгой зависимости от идеологии: у либералов это десятки миллионов, у их противников – иногда до миллиона не дотягивают. У одних при Сталине сажали и стреляли без вины, у других – исключительно за дело, как настоящих врагов народа, шпионов, уголовников. Подлинные попытки понять причины трагедии также остаются на периферии, а в центре – взаимное оплевывание и проклятья.
Самое прискорбное, что основной тезис защитников вождя – жертвы были невелики и оправданны – такой же чудовищный, как либеральная мантра о стране, которая, кроме лагерей, ни на что не способна.
Абстракционизм
Парадокс еще и в том, что популярность Сталина растет, в то время как людей, которых напрямую коснулась сталинская эпоха, становится все меньше. По сути, мы имеем дело не с исторической персоной, а легендой о Сталине – точнее, с несколькими легендами, подчас взаимоисключающими.
Стоит отметить, что это далеко не единственный случай, когда «плохие парни», которых осудил весь мир и собственная страна, спустя десятилетия становятся «хорошими» или кем-то близким к этому. В Италии на прилавках найдете кучу сувениров – маек, чашек, фартуков, винных коллекций – с портретами дуче. Председатель Мао по-прежнему один из самых популярных персонажей в Китае. Жители американского Юга вплоть до начала нынешнего века предпочитали флаг рабовладельческой Конфедерации флагу государственному. Публицист Михаил Ростовский видит причину такого феномена в несовершенной человеческой природе: «Частью этого нашего несовершенства является склонность к черно-белому и однозначному восприятию окружающего мира… Когда в силу естественного процесса смены поколений люди, жившие в ту или иную эпоху, уходят со сцены, в глазах остальных эта историческая эпоха превращается в своего рода абстракцию.
Что-то подобное, с моей точки зрения, и произошло в современной России в отношении сталинской эпохи».
Но дело еще и в том, что народная память не может хранить беспросветно черные образы – рано или поздно она почти непроизвольно их просветляет. В Италии скажут, что Муссолини, конечно, диктатор, вверг страну в бедствие, за что и казнен жестоко, – но он же первым учредил пенсии по старости, начал строить летние лагеря для детей. Мао, скажут китайцы, не только погубил миллионы во время Культурной революции, но и создал Китайскую Народную Республику. И американские южане напомнят, что конфедераты были не только рабовладельцы, но и джентльмены.
То же самое происходит у нас сейчас с некогда абсолютно черным Иваном Грозным, которого не пустили на памятник Тысячелетию России, а сейчас вспоминают и превозносят его заслуги – завоевание Казани, присоединение Сибири…
Что касается Сталина, то в его активе индустриализация, Победа, а также – самое главное – «при нем был порядок и чиновники не воровали». Мечта о порядке, могуществе и победах заставляет обращаться к соответствующему идолу. Это своего рода язычество, не имеющее отношения к нашей рассудочной части.
Кстати, «Левада-центр» задал вопрос: «Вы лично хотели бы жить и работать при таком руководителе страны, как Сталин?» – и положительно ответили всего лишь 23 % опрошенных, то есть вдвое меньше тех, кто хорошо относится к вождю народов.
