Накануне Пушкинского дня России, который отмечается 6 июня, НКК встретился с известным российским писателем Михаилом ТАРКОВСКИМ.
– Михаил Александрович, в одном из писем Пушкин назвал литературу «родом промышленности». Насколько вообще оправдано такое определение?
– Я думаю, что Пушкин, когда это писал, решил, скажем так, пошутить. Или из скромности принизить высокое звание поэта. Но мы знаем, что он действительно думал о назначении поэта, на какую высоту его ставил. Поэтому предлагаю отнестись к его определению литературы как «промышленности» легко, не воспринимать всерьез. Для меня слово «отрасль» здесь неприемлемо. Единственное, что могу признать, – занятие литературой имеет нечто общее со строительством дома или добычей зверя, рыбы, с рудным делом. Это тоже труд. В котором вроде бы из ничего рождается нечто нужное людям. При этом я бы не хотел его излишне превозносить и превращаться в эдакого надутого писателя, белую кость, ставящую свое ремесло выше всех других.
– Однако начиная с пушкинских времен литература играла исключительно важную роль, хотя бы потому, что у печатного текста практически не было конкурентов. А сейчас их полным-полно… Насколько она сейчас способна влиять на взгляды и настроения общества?
– В эпоху Пушкина литература как «властительница умов» находилась еще в процессе становления, поэтому, я думаю, не стоит судить о ее роли по тому времени. А далее она становится не только мощнейшим свидетельством времени, но и духовно-нравственным фундаментом, на котором строилось наше национальное сознание. Конечно, роль литературы очень важна, ее не заменит кинематограф – которому, кстати, по историческим меркам «без году неделя». Она незаменимое, повторюсь, свидетельство времени, тот главный источник, который дает нам представление о наших предках, об их жизни, исканиях, сомнениях и подвигах.
Что касается нынешней роли литературы, ее влияния на настроения общества, то достаточно зайти в книжный магазин и увидеть, что там лежит на первых столах и представляется как так называемые хиты продаж. Создается ощущение, что книжные дельцы заставили литературу жить по законам поп-культуры. Я не согласен, что литература утратила свою роль, хотя люди, особенно молодежь, действительно читают мало, но исключительно важное значение слова остается в любом случае.
– Возможно, вопрос слишком общий, но все же как бы вы охарактеризовали современную российскую литературу?
– С моей точки зрения, русская литература сегодня отсутствует, за исключением нескольких имен, причем не самых известных, я бы даже сказал, подпольных по отношению к СМИшным, так сказать, спискам. И не буду приводить всем известные аргументы – все говорено. Но, думаю, то, что искусственно сформировано, – это псевдолитература. Если посмотреть список «Десять российских писателей, популярных за рубежом», то он абсолютно позорный – там какой-то Сорокин, Улицкая (признана в РФ иноагентом. – НКК) и прочие того же рода. Вся эта либеральная искусственно раздутая «жвачка» к Великой русской литературе не имеет никакого отношения… Не хочется злопыхательствовать по поводу этих и других имен, поскольку такую реакцию всегда объясняют одинаково – это он от зависти. Хотя никакой зависти нет и быть не может: нечему завидовать-то. Но скверно то, что эта клика, дорвавшаяся в свое время до власти и денег, сформировала у читающей и пишущей молодежи определенный эталон. Те молодые ребята, которые хотят играть в это игрище, наверное, могли бы нормально писать, но им сказали, что надо писать так, как Пелевин или Быков (признан в РФ иноагентом. – НКК), а не продолжать традиции Пушкина, Достоевского, Толстого, Бунина. Им дали четкую программу – хотите денег и славы? Пишите как вышеупомянутые. Говорят, время Пушкина ушло безвозвратно, сейчас «все другое». Но я же знаю, что его время на Руси вовеки, и за честь почитаю стоять на этой позиции.
Фото: Александр Жуковец
– Кстати о деньгах. В советские времена литература была важной государственной отраслью, которую поддерживало государство. Как говорил Сталин, «литературные журналы – не частная лавочка». А сейчас профессия литератора даже не значится в официальном перечне профессий. Это, говоря просто, далеко не всегда оплачиваемое занятие.
– Если ты будешь поливать грязью свою страну и ее историю, то вполне оплачиваемое. Был такой заказ. Что касается литературы как государственного дела, то таковым оно было не только в советские времена, но и в XIX веке.
– Пушкин первым получил гонорар за рукопись и стал первым профессиональным литератором в России.
– Да. И сама традиция диалога между государем и поэтом тоже признак того, что литература имела государственное значение.
Фото: Олег Кузьмин
– Расскажите о вашей новой книге «42-й до востребования».
– Это книга про мою бабушку Марию Ивановну Вишнякову-Тарковскую. Писал четыре года, трудно она давалась. О бабушке хотел написать давно, были попытки прорыва бабушкиного образа в другие произведения. И был посвященный ей фильм «Замороженное время». Но дозрел до этой книги сравнительно недавно. Когда писал ее, держал в качестве ориентиров «Детство» Толстого, «Жизнь Арсеньева» Бунина и «Последний поклон» Астафьева – его в первую очередь. Издал книгу русский подвижник из Тобольска Аркадий Григорьевич Елфимов, мой друг и человек, с которого беру пример. В свое время Валентин Распутин приехал к нему и предложил основать библиотеку альманаха «Тобольск и вся Сибирь». В этой серии у меня уже выходит третья книга. Оформлял издание замечательный книжный изограф Иван Лукьянов.
– Еще какие-то ваши книги выходили в последнее время?
– В серии «Сибириада» издательства «Вече» вышла книга «Сказ про заказ». В одноименной повести сплетается сказка с нашей реальностью и повествуется о том, как главный герой бьется за организацию заказника по охране краснокнижного тайменя, на которого объявили охоту туристические дельцы. Они поточно возят на реку богатых туристов, пытаясь превратить местных жителей в обслуживающий персонал. В итоге охотники-промысловики перестают ощущать себя хозяевами этих берегов. А в основу взят сюжет «Емели»: Щука, попавшаяся в сеть, помогает главному герою… А книгу завершает очерк о Донбассе.
– Вы бывали на Донбассе, выступали перед бойцами и местными жителями. Насколько, на ваш взгляд, литература может поддержать и тех, кто воюет, и тех, кто живет фактически на войне?
– Не могу сказать, что у меня огромный опыт в изучении роли книги в жизни бойцов. Но тот небольшой опыт, который есть, говорит о том, что такая поддержка очень важна и потребность в хорошей литературе искренняя. Мне один парень из мобилизованных прислал такое письмо по поводу книги «Тойота-Креста», которое без мурашек читать не могу… А писал он о том, насколько эта книга важна для него и как она поддержала его в армии. После таких слов письма хочется писать дальше. И вообще нас на Донбассе ждут. В молодежной библиотеке Донецка была у меня потрясающая встреча с читателями – слушали трепетно, с огромным интересом. Самое главное, у меня было ощущение, что я дома. Там ведь все без «соплей», и я уверен – настоящая литература, своя, родная, там нужна как нигде.
