22 февраля 2014 года исполняется год государственному перевороту на Украине, положившему начало гражданской войне, которая, в свою очередь, стала главной российской темой, да и мировой тоже.
Меньше всего хочется подводить какие-то итоги, конструировать новые умозаключения, поскольку то и другое подводится и конструируется ежечасно – и чем дальше от самой войны, тем активнее. И если остается нам только фотовидеокартинка (и слава богу), предлагаю поговорить о судьбе одного из главных персонажей победившей на Украине революции – о человеке в маске.
В последнее время человек с закрытым лицом вызывает вполне определенные ассоциации – не иначе, он причастен к чему-то очень значительному и страшному. Ассоциации возникают, даже если знаешь, что это милейший субъект, он просто подхватил ОРЗ, а до ближайшей горячей точки как до Парижа на карачках. Причина вроде бы понятна – весь год (а вообще – намного дольше) транслируют нам историю в режиме реального времени, всевозможные революции и войны – от Майдана до ИГИЛ, – и там почти все в масках – во всяком случае, действующее меньшинство. Откуда это стремление загородить лицо балаклавой, шарфом, копеечным респиратором из аптеки, тоже, на первый взгляд, особых вопросов не вызывает – поскольку мир опутан информационной сетью, и люди сами себя охотнейше показывают и о себе рассказывают, а видеосъемку сейчас не производит разве что утюг, то установить личность, как говорят в полиции, особого труда не составляет. Сами реализаторы истории (вариант со спецназовцами и прочими непубличными защитниками государства сразу исключаем) это прекрасно понимают и, прикрываясь, пытаются избежать неприятностей для себя и близких им людей. Какие именно могут быть неприятности – тема обтекаемая, ответим – разными. Главное, что количество компьютерных наблюдателей за историей на много порядков превышает число ее реализаторов – кто-нибудь да уследит и отомстит.
Но здесь нужно выделить принципиально важный момент: люди, которые целенаправленно вершат эту самую историю, по нашему привычному представлению воодушевляются тем, что делают правое дело. Зачем же тогда прикрываться? От скромности, что ли? Владимир Ильич Ленин, конечно, был крупным специалистом по пряткам и переодеваниям (те, кто постарше, прекрасно помнят и хорошо выбритого «рабочего Николая», и сцену из фильма Михаила Ромма, где вождь трудящихся едет в трамвае с комически обмотанным вокруг лица платком, симулируя флюс), но конспирация и открытое сражение – два совершенно разных жанра. Вряд ли возможно представить себе, что Зимний брали рабочие, матросы и солдаты в балаклавах и респираторах. И штурм Бастилии, и Парижская коммуна, и вообще любая «свобода на баррикадах» – все это делалось с открытыми лицами. Потому что, повторяю, люди, верящие в свою правоту, не прячутся – наоборот, даже если их правота по любым разумным меркам является чудовищной. И по большому счету ни Интернет, ни вездесущие снимающие устройства здесь не должны что-либо изменить.
Тогда откуда этот повальный маскарад? Может, майданные бойцы были не совсем уверены, что нации – слава, а ворогам, соответственно, смерть? Или ховались на тот случай, если не победят? А закутанные с ног до головы палачи из ИГИЛ, отрезающие напоказ головы людям, стало быть, не верят в то, что устанавливают единственно верный «исламский» порядок?
Фашисты зверствовали куда более изощренно, масштабно и не прятались – наоборот, не расставались с фотоаппаратами, поскольку свое безумие считали «великой миссией».
Маска – свидетельство того, что на смену пламенным идеям пришли холодные технологии. Уж сколько раз говорено, что нынешние революции делаются как под копирку, и это, судя по всему, действительно так. Но есть одна особенность: за идеи умирают, за технологии – нет, разве что в результате несчастного случая. Каким бы значимым ни казалось событие, переход от маски к открытому лицу означает лишь то, что борьба стала по-настоящему открытой, беспощадной. Этот переход – один из главных итогов военного года: по ту и другую сторону фронта теперь прячут себя лишь единицы, и вал фронтового видео это наглядно показывает. Остается, наверное, последняя, чисто формальная ступенька – когда воюющие вместо Моторол и Домовых повсеместно станут Васями, Петями, Мыколами – как в паспортах записаны. Сами они, конечно, знают, кто есть кто, но для людей издалека (как и мы с вами) это важно, поскольку отпадет последняя охота называть войну суррогатным словом вроде «АТО» или «конфликт».
