Во времена расцвета великой русской литературы сразу три ее гиганта создали свои «Записки сумасшедшего» – Гоголь, Толстой и Достоевский.
Правда, у Федора Михайловича, если быть точным, повесть называлась «Записки из подполья», но ее главного героя все равно нормальным вряд ли можно считать – его душевный строй если и не классическая клиника, то предельная эксцентрика (за которой скрывается огромная тайна, но не о ней сейчас речь).
Само обращение к теме сумасшествия было новаторским литературным приемом, позволявшим выходить за грань традиционного мышления, самодовлеющих мирских истин. И понятно, что в широкую практику такое новаторство не могло войти по причине своего радикализма. Уксусная эссенция – полезная вещь, но употребляется только в микроскопических дозах…
А нынче возникает ощущение, что «Записки сумасшедшего» не то чтобы стали отдельным литературным жанром, но разлились по всей действительности «от забора до обеда». Нынче общественность – образованная и не очень – обсуждает, вплоть до созыва круглых столов и пресс-конференций, почти одновременные выходки двух весомых господ – орловского губернатора В. Потомского и автора-исполнителя А. Макаревича. Первый прилюдно засвидетельствовал существование Санкт-Петербурга в XVI веке, второй в прямом радиоэфире назвал россиян рабами.
Цитирую Потомского: «Иван Грозный однажды сказал: «Я виновен в смерти своего сына, потому что вовремя не отдал его лекарям». Когда они ехали в дороге, и он заболел. Они ехали из Москвы в Петербург. Его сын помер, его просто не успели вылечить». Далее губернатор, в духе наступивших патриотических времен, заявил, что «историю великого государства российского нужно помнить всегда и не позволять никому ее переписывать».
Думаю, эти слова войдут в историю как злой анекдот: просвещенная (хотя бы в рамках средней школы) публика катается сейчас по полу – наверняка и через много лет так же будет кататься. А пресс-служба г-на Потомского уже наверняка подготовила и рассовала по СМИ опровержение, в котором сказано, что губернатор оговорился, его оклеветали, а на самом деле он великий знаток предмета, засыпает только с томом Нечволодова в ослабевшей от трудов руке… Но анекдот не в том, что в губернаторы попадают люди с такими, как бы это помягче сказать, своеобразными знаниями, а в том, что из этих знаний они создают свои теории, которые стремятся воплотить в жизнь. Орловщина, как известно, выступила с инициативой поставить памятник «оклеветанному» всей отечественной и мировой исторической наукой, а также сволочами-современниками, Ивану Грозному, и даже сам памятник уже вроде как есть, и понятно, из чьего «академического» мозга тут ноги растут. Кто из ближайших орловских скажет своему губернатору: «Молчи, не позорься»? Вот он и позорится – причем не один, а в компании с адептами и молчунами. Более того – по прессе из орловского истока разлилась всероссийская дискуссия об истинном, каком-то не учтенном за полтысячи лет, вкладе царя Ивана Васильевича. А также о перспективах его канонизации.
Про Макаревича и говорить особо не хочется, поскольку «рабы» у него – одно из дежурных блюд. Наберите в поисковике «Макаревич назвал» – выскочат и «черви», и «свиньи», и «идиоты», и прочие коллективные определения. «Рабство в позвоночнике» ничем не хуже и не лучше. Года два назад одиозный Мустафа Джемилев в какой-то телепередаче назвал русских прирожденными рабами, и это также стало предметом обсуждения, хотя большинство возмущалось. Умную вещь, состоящую, впрочем, только из вопросов, сказал только один человек, не помню кто: а почему этого гражданина ведущий не прогнал – хотя бы на основании известной статьи закона? Почему никто не вышел из студии? Почему ему даже не возразили – тут же на месте? Ведь канал-то был вроде как «для всех», а не для специфической публики?
Почему не прогнали Макаревича, более чем понятно: обзывался он в специально отведенном (как для курения и отправления естественных надобностей) месте, на «Эхе…». Там этими делами занимаются каждый день и много лет. Вообще, это далеко не единственное такое место, и мироздание в них прочно и устойчиво: Россия – мордор, русские – видовое недоразумение, президент – мистическое, воплощенное средоточие мирового зла, все радости «этой страны» – горе для нормальных людей, все ее горе – радость и т. д. О вменяемости такого мироздания речи нет, поскольку оно и есть «записки сумасшедшего».
И у «историософии» орловского главы тоже есть вполне легальные, даже мощные истоки – такие же специально отведенные места, телеканалы, сайты, газеты, где в костях Ивана Грозного находят стронций, в черепе дырку или лучше несколько дырок, где Сталин давно канонизирован (ангел явился одной старушке из Новохоперска и все про него «по правде» рассказал), Жанна д’Арк – монгольская принцесса, авторы пирамид, конечно же, инопланетяне, и над всем парит дух Фоменко и Носовского.
Все это известно, но беда в том, что подобные места не такие уж строго отведенные – забора вокруг них не построишь. Вполне респектабельные издания не отказывают себе в удовольствии поискать могилку гуманоида Алешеньки, порассуждать о целомудрии восьмикратно женатого царя, не считая сотен девушек «для просто так» и Федьки Басманова, о чем говорил академик Панченко… Что же касается места, где Макаревич обзывается, то не надо забывать, что еще каких-то 10–15 лет назад оно было самым главным радио, а порождаемые им «записки» – господствующей, почти официальной идеологией. В общем-то оно и теперь отражает мировоззрение численно незначительной, но общественно очень весомой прослойки, столичной в первую очередь – благодаря ей и жива до сих пор традиция безнаказанно говорить мерзости в адрес страны и народа.
Так уж сложилось, что граница между нормой и «записками» размыта, отчего и не стыдно казать свое убожество – патриотическое и анти – перед публикой. Потому и дискуссии возникают там, где надо просто сказать: «Молчи и не позорься». Очень хочется дожить до времени, когда кто-нибудь так и скажет.
Так уж сложилось, что граница между нормой и «записками» размыта, отчего и не стыдно казать свое убожество – патриотическое и анти – перед публикой
Фото: pixabay.com
