Одна из самых титулованных спортсменок мира – российская легкоатлетка Елена Исинбаева после победы на московском чемпионате мира заявила, что жить намерена в Монако, а на родину, в Волгоград, приезжать только к тренеру. «А что делать здесь? Город стал страшный. Деградировал. Дороги ужасные – машину чинить замучаешься», – сказала она.
После таких слов в Интернете развернулась бурная дискуссия. Одни чемпионку поддерживали, другие – порицали за то, что вынесла сор из избы.
Отсюда и тема нашей дискуссии: «Можно ли публично ругать малую родину?»
Снимите розовые очки
В России люди голосуют ногами. Отнести это высказывание можно к любой жизненной реалии. Например, на выборы избиратели приходят в том случае, если доверяют кандидатам, а жить приезжают в те города и села, где и работа есть, и инфраструктура развита, и большой выбор развлечений. Сложно упрекнуть наших соотечественников за это, ведь человек, как известно, ищет свое место под солнцем.
Без страха, но с упреком
Вопрос, стоит ли выносить сор из избы, в России один из самых старых. Мы, видимо, чуть ли не генетически запрограммированы терпеть дискомфорт и бояться повысить голос против существующих реалий – только бы не пошло вверх по вертикали власти. Даже так активно насаждаемая в последние годы свобода слова не в силах бороться с 70-летним опытом жизни под советскими вождями.
– Ну, по башке пару раз получу, все равно своего мнения не изменю – так прокомментировала заявление о плохих дорогах и отсутствии спортивной базы в родном городе Волгограде наша заслуженная спортсменка Елена Исинбаева. – Такая я есть, зато людям в глаза смотреть не стыдно.
После выступления чемпионки мира по прыжкам с шестом в родном городе Волгоград разделился на два лагеря. Одни поддержали патриотический порыв спортсменки, которая заявила:
– Этим летом я побывала в Волгограде и очень расстроилась. Город-герой можно было бы в порядок привести! Чем занимается мэрия? Ну хотя бы центр прибрать-то можно? Хотя бы центральный проспект заасфальтировать.
Другие явно возненавидели ее: «Можно было бы и за город побороться, раз он ей родной и близкий. Все, она для меня умерла. А ведь я болел за нее. Вот, оказывается, какой патриотизм, любовь к Родине. Прыгнула выше планки, и все – Бог. А те ребятишки в Волгограде, она для них идеал? Г-но. Только о себе, только вот ееная жизнь. И тренировать будет монаковцев. А свои… да это ж босяки, дороги… где кирдык. Я б ее за это пинком бы в Монако и Лондон. Чтоб духу ее не было… ВОТ МОЯ ПРАВДА» (стилистика автора сохранена).
Для россиян в этой истории все получилось, как всегда, внезапно. Igor Cherkesov из Волгограда в своем комментарии в интернет-блоге называет это конфузией: мол, горожане только из средств массовой информации узнали, что живут плохо. Конечно, было это известно в узком кругу, но за пределы «кухонь» не уходило. Почему?
Еще один волгоградец честно признается: давно хотел сказать, да духу не хватало: «Если говорить правду-матку, да меня любой через две минуты начнет пытаться душить».
А Елена не испугалась, высказала свое мнение прямо и открыто, так, что местному муниципалитету и возразить ей нечего. Представители мэрии лишь невнятно посетовали в прессе – мол, денег нет на дороги и развитие спорта, все на зарплаты уходит. Интересно – на чьи?
Методом тарелки
Как-то в интервью один из оппозиционных к власти депутатов Красноярского городского совета на вопрос: «Что вы там делаете?» сказал: «Мы шумим». Именно в этом заключалась его главная миссия – не давать застаиваться атмосфере в высоких кабинетах местной власти. Мол, если не создавать брожение в массах, общественная жизнь в городе постепенно превратится в болото.
Видимо, менталитет такой у нас, у россиян, дела откладывать на потом, работать с раскачкой, а принятие решений перекладывать на вышестоящее начальство. От всей этой неспешности жизнь нашу как будто затягивает зевотной туманной дымкой. И каждый новый взрыв – эмоций, громких заявлений или неординарных событий – как глоток чистого воздуха, выплеск адреналина. Пинок под зад засидевшемуся чиновнику, извините за грубость.
Заявление Исинбаевой из разряда небольших всплесков негативной энергии, дающей положительный посыл к действию. Что-то вроде разбитой тарелки из рассказа Михаила Веллера «Котлетка».
Помните, как писатель изобразил мучения несклочного интеллигента Сидоркова, зашедшего перекусить в советский общепит. Очередь его уже дошла до раздачи, когда на лотке закончились котлеты, и буфетчица ушла пополнять запасы на кухню. Время бежало, а работница общепита не спешила появляться с едой. Очередь росла и начинала глухо выражать недовольство сложившейся ситуацией. Ругаться вслух никто не хотел: для этого «требуется определенная твердость и уверенность внутреннего «я», большое внутреннее напряжение, некоторое мужество даже». И так тоскливо стало тогда Сидоркову: «неужели никогда в жизни он не даст выход своему желанию, раздражению, порыву?! В морду кому надо не плюнуть, хулиганам в автобусе поперек не встать, боишься за место и стаж, боишься побоев или милиции, и каждый раз погано на душе и остается осадок, разъедающий личность и лишающий уверенности и самоуважения. Что же, никогда в жизни?» – подумал он, взял столовскую тарелку и грохнул ею о кафельный пол. Звук был подобен разорвавшейся бомбе, через мгновение за стойкой раздачи появилась буфетчица со свежей порцией котлет. Она ничего не сказала Сидоркову, только осколки тарелки отодвинула ногой.
На щите и со щитом
Конечно, можно немало упреков высказать в адрес спортсменки и чемпионки, осмелившейся на всю Россию говорить о нищете и плохих дорогах своей Родины. «Да кто она такая, Исинбаева? – возмущался в моей телефонной трубке один из депутатов Госдумы. – Что может измениться от ее слова! Подумаешь, медийная персона. А сама что сделала для Волгограда, в котором выросла?» Наверное, забавно было бы наблюдать за тем, как чемпионка мира укладывает асфальт на проспекте города-героя, ловко управляя катком. Но в этом ли соль? Практика знает немало примеров, доказывающих, что исправить положение можно, просто подняв проблему «на щит».
В Сухобузимском районе Красноярского края в маленьком поселке еще 10 лет назад зародилось общественное движение, всколыхнувшее все неравнодушное население и заставившее глав района и муниципалитетов поменять приоритеты. Тогда ситуация с пьянством в районе достигла такого апогея, что жительницы пошли к главе сельсовета и предложили создать женсовет. Сегодня эта организация звучит не только в Сухобузимо, но и за пределами края. А глава района по всем вопросам держит совет с активными женщинами. По их инициативе здесь бесплатно пролечили алкоголиков, пристроили к месту бомжей, организовали клубы для ребятишек, дабы оградить их от безнадзорности. Пенсионерок в селе тогда не любили, называли убойной силой, но своего активистки добились. С отчетами к ним являлись ответственные и за ЖКХ, и за архитектуру, и за правоохранительную деятельность.
Глава сельсовета только удивлялся пробивной способности своих помощниц: «Много на себя берете». Но те были уверены: «Справимся».
Сила общественников не в обладании активами, а в умении всколыхнуть болото, заставить задуматься и дать посыл на очищение. Сорвать розовые очки с глаз соотечественников.
Елена Лалетина
Доказательство от обидного
Сразу оговорюсь: никакого возмущения поступок Исинбаевой у меня не вызывает. Причина одна: есть люди, которым дозволено больше, чем другим. Они заслужили.
Года два назад вся пресса крыла жестокими словами последние фильмы Михалкова –«Утомленных солнцем – 2», «Предстояние», «Цитадель». (До сих пор не разобрался – дилогия это, трилогия или сериал: напомню, это там, где мордастые зеки и мирные граждане с черенками от лопат под предводительством Никиты Сергеевича идут штурмовать каменную крепость. В общем, понимаете, о чем идет речь.) Данное кино я видел, и оно мне не понравилось.
Нельзя и можно
А недавно купил диск, пересмотрел «Родню», «Пять вечеров», «Свой среди чужих…» – и по стенам бегал от восторга. Филигранная работа. Сейчас так не умеют – даже близко. И, побегав по стенам, Михалкову я все простил. Хотя бы после этих фильмов ему, великому мастеру, нельзя ставить в вину несколько неудачных картин. А также временами некрасивое поведение, за которым в режиме круглосуточного дозора ведут наблюдение СМИ. Пройдет время, поведение забудется, искусство – останется.
Что же до Елены Исинбаевой, то какие могут быть претензии к человеку, который на протяжении десятилетий прославлял Россию рекордами? Пусть эта милая женщина живет, где захочет, и говорит, что вздумается, – лишь бы майку с двуглавым орлом не поменяла на какую-нибудь другую. В обвинениях в ее адрес есть что-то совковое, дремуче-пролетарское: «Мы (то есть трудовой народ и родной город) тебя воспитали, выучили, а ты…» По-моему, логично – хоть и нескромно – другое: «Из-за таких, как я, с нами еще считаются».
Так что пусть говорит. Я, как представитель простонародья, разрешаю.
Наступила на мозоль
Но есть другой момент. Чемпионка-правдорубка, видимо, сама того не заметив, наступила на одну из любимых национальных мозолей – в России не принято ругать малую родину. Особенно на весь свет и особенно издалека. Даже если эта родина объективно кривобокая и неумытая. Что греха таить – есть у нас такие населенные пункты, в которых от одного созерцания ландшафта хочется отравиться.
В малой родине есть нечто интимное, что на публику выносить считается дурным тоном. Это как о близких покойниках – хорошо или ничего. А если плохо, то только среди своих. Вот не любил ты дедушку за то, что дрался и наследства не дал. Ругал его на каждых кухонных посиделках. Но пересказать тот же текст на пресс-конференции – это слишком, порядочные люди от тебя отвернутся.
Насчет малой родины действует такой же принцип. Вот типичный комментарий, писал его кто-то из волгоградских: «В 2011 году Лене было плохо, и родной Волгоград принял ее, и ей в нем все нравилось, а теперь она поймала звезду, и «нищий» и «страшный» Волгоград оказался вовсе не Монако. Вот это прозрение! А дороги у нас и вправду плохие, но это нужно не на публику говорить, а власти на приемах по случаю спортивных побед!»
Вообще, если рассуждать о пресловутой загадке русской души, то, наверное, это одна из них. Всем знакома фраза: «Только русский способен два часа доказывать иностранцу, что Россия – д…мо, а когда иностранец с ним наконец согласится – набить ему морду».
Если вдуматься, то само существование подобного мыслительного механизма – парадокс, почти не находящий подтверждений в реальности. Начнем с того, что самоорганизация населения – то есть патриотизм деятельный – на местах близка к полному нулю. Трудно представить себе, что граждане без принуждения начальства сами соберутся и отправятся прихорашивать свой городок или колоннами пойдут к мэрии разбираться, куда исчезли деньги на ремонт ДК. Редкое и, увы, не самое радостное исключение составляют случаи, когда надо дать отпор вконец обнаглевшим «гостям» – тогда, как в Кондопоге, например, создается даже что-то вроде национальной гвардии. Но во всем остальном, повторяю, почти полный ноль. Власть ругают, жизнь в своей «дыре» клянут систематически и повсеместно, но поносить родное Кукуево на весь свет не позволят ни своим, ни тем более чужим.
Откуда это? Местнический патриотизм – не объяснение, поскольку он тоже имеет причину, которую нужно объяснить не только поэтическими формулами вроде «привязанности к корням» или «любви к отеческим гробам». Нужно чего-нибудь посущественнее, поразумнее, что ли…
По ранжиру
Часто патриотизм (не деятельный) возникает от обратного – то есть не от собственно любви к родине, а от обиженности. Известно, что обиженные – всегда горячие патриоты. Попробуйте из прибалтийского или западно-украинского патриотизма убрать обиду на русских оккупантов – что от него останется?
Россия – страна огромная, но самое главное – ранжированная. Разрыв между столицами и всем остальным, большими городами и деревней всегда был огромен. Чехов, не жаловавший родной Таганрог (хотя и не ругал его публично), оставил строчку в записной книжке: «В провинции человек душой не живет, только телом». Конечно, есть в этом художественное преувеличение, но любой амбициозный провинциал рано или поздно понимал, что на месте ловить нечего, и ехал покорять столицу. (Вообще в нашей классической литературе есть целый тематический пласт – о тех, кто остался и скис, и о тех, кто вырвался.) И если, закрепившись там и тем более добившись успехов, он, не помня зла, ласково отзывался о родном местечке, его любили и говорили: «Вот какого парня вырастили». В самом деле, это был не только тон порядочного человека, но и акт милосердия к тем, кто остался.
В наши времена ситуация принципиально не изменилась. Более того, селевым потоком хлынул информпродукт, главным образом кинематографический, где бессчетно прокручивалась штампованная мораль: нестоличная Россия существует только для того, чтобы ее покинуть. И, кстати, обматерить на прощание.
Но покидают-то далеко не все… Что им остается? Обостренная, болезненная любовь к малой родине, в которой мусорный контейнер стоит посреди главной улицы и будет стоять до скончания века.
По себе и по другим замечаю – очень нервный нынче провинциал пошел. Обидчивый.
Последняя линия
Но есть и другой парадокс. Так же как недостатки есть продолжение достоинств, так и эта обидчивость, по сути, единственное искреннее переживание о родине – и малой, и большой. На чем ему держаться, кроме обиды? На чиновничьих обещаниях? На вышеупомянутом кинематографе? На достижениях страны?
Моральный запрет на публичную критику малой родины – своего рода последняя линия обороны подлинного патриотизма, в котором родину судят не по качествам, а принимают такую, какую бог дал. В 90-е годы, когда лаять свое считалось единственно прогрессивным тоном, мы эту последнюю линию почти переступили. Если бы Исинбаева поругала свой Волгоград в те времена, нашла бы всеобщую публичную поддержку: «Молодец, Лена! Жизнь одна, и нечего губить ее, валяясь в местном навозе. Он безнадежен. Кто не уехал – тот дурак» и т. д. Говорю это с уверенностью, поскольку сам десятки раз читал и слышал подобное в адрес уехавших спортсменов, артистов и прочих выдающихся деятелей.
Однако в последние годы подобная позиция начала не только выходить из моды, но и становиться презираемой. Жизнь в наших городках и весях коренным образом не улучшилась (часто наоборот – стала хуже), просто сработала «биология» – человеческая психика не выдерживает постоянной самоненависти, самопрезрения. Более того, психика нуждается в любви, вполне ощутимой, не абстрактной, как и весь организм – в полноценной пище. Пусть эта здоровая реакция проявляется в виде обиды, но ведь это пока… Если система сопротивляется, значит, она как минимум жива. Это уже радует. Теперь остается только вытрясти из начальства нормальные дороги, спортсооружения и прочее, чтоб «не хуже, чем у других».
Александр Григоренко
