В 20-х числах ноября 2004 года я поругался со своим киевским приятелем. Он позвонил и сказал, что у них Майдан и вообще в стране революция, а вот русские не хотят понимать значимости момента.
Я ответил, что, так и есть, не хотят, поскольку для русских важно только одно – против нас эта революция или не против. Приятель сказал, что я дурак, что здесь, на его глазах, происходит рождение нации, что центр Киева запружен миллионом народа и при этом ни одна витрина не разбита, ни одна дверная ручка не сломана – а ведь там полно ювелирных магазинов, – ибо все понимают неимоверную высоту происходящего. Я сказал грубо: «Ну и молодцы, что понимают», а он бросил трубку. Обиделся.
Скоро отношения выровнялись. Месяцев через семь я приехал в Киев. Первое, что услышал, – «И за шо мы мерзли на Майдане?» О Ющенко говорили как о мокрице, а ведь полгода назад был он «дуже красивого облычья хлопчик». Почему так быстро все переменилось? Ну как… Жизнь лучше не стала, сахар подорожал, бензин, с работой туго. А ведь обещал, что будет как за границей. Короче говоря, встретили «хлопчика» как родного, а проводили пинками.
Самое интересное, что примерно та же история была и с его предшественником Кучмой. Мой друг, украинский националист Степа, участвовал в известной акции «Геть Кучму!», занимался наглядной агитацией – а именно писал баллончиком упомянутый лозунг на заборах и трансформаторных будках. Однажды ночью за этим занятием его застала милиция. Находчивый Степа, успевший начертать только «Геть», мгновенно принял вид кающегося и промямлил, что рекламирует водку «Гетьман». Ему поверили. (Еще бы… У Степы 30 лет актерского стажа.)
Да и в целом акция прошла замечательно – Кучму, некогда родного и любимого, выперли. Хорошо говорить о нем считалось чуть ли не предательством.
Януковича выбирали не так красочно, как двух предыдущих, но, судя по всему, его ждет тот же финал. И дело не в собственно политике и даже не в угрозах уровню жизни. Причина в одной маленькой бацилле, проникшей в тамошние мозги. Ее название «европа». В общем-то, такой же микроорганизм, вкупе со своим антиподом «азиатчиной», есть и в русских мозгах. Первый со времен Чаадаева символизирует все хорошее, второй – все гадкое, включая погоду. Но у нас эта бацилла не стала главным регулятором жизни, а на Украине – стала, чем, на мой взгляд, и объясняются все странности поведения, в том числе образованных людей. За семь месяцев в Киеве я не слышал о природном «эуропейском» тяготении украинцев разве что от утюга. При этом силился понять, что же это такое. Чем отличаются окружающие меня люди от меня же или тех, с кем я живу в России? Вроде бы ничем. Соотношение жизненных пакостей и прелестей примерно одинаково. Зачем тогда говорить? Только потом дошло – «европой» обозначается коллективная мечта о счастье как таковом. А поскольку само понятие к реальности (помимо географии и того, что европейское – это все, что не русское) не имеет решительно никакого отношения, возникает химера. И каждый, кто приходит к власти на Украине, попросту обязан ей служить, то есть постоянно совершать взаимоисключающие действия. Одновременно закрывать русские школы, но газ выторговывать за полцены. Поливать в печати грязью и требовать уважения от того, кого поливаешь. Упорно считать иностранным язык, на котором в том же Киеве говорят все, кроме телевизоров. Объявлять референдум об ассоциации с ЕС, понимая, что это прихлопнет экономику, потом этот же референдум отменять, заявляя, что движение на запад все равно остается генеральной линией.
Естественно, что на таком округлом ледяном пеньке не сможет удержаться даже дипломированный эквилибрист. Поэтому идти в президенты на Украине можно только хорошенько начитавшись Захер-Мазоха. Служба химере другого не предполагает, поскольку мировоззрение тамошних масс также состоит из вещей взаимоисключающих. Отсюда и столь краткий путь от лобзаний до плевков.
