Проверка краевой прокуратурой торговых сетей в Красноярске на предмет завышения розничных цен на продукты стала едва ли не самой «бодрящей» новостью января.
В самом деле, есть чему удивиться. Торговая надбавка составила от 30 до 159% – под последней цифрой подразумевается сахар. Также выявлено, что отдельные производители занимают от 50 до 100% «полочного пространства» в торговых сетях «Каравай», «Красный Яр», что – цитирую пресс-релиз прокуратуры – «создает неравные конкурентные условия и приводит к вытеснению местных производителей, которые представлены в магазинах не более чем на 10–12 % товара». Вполне вероятно, некоторыми компаниями займется региональное УФАС, поскольку предполагается ценовой сговор: если антимонопольщики найдут виноватых, то им грозят штрафы, в том числе довольно увесистые, но это история отдельная и пока туманная.
Что будет собственно с ценами – особенно на социально значимый сахар, – т. е. понизятся ли они после цикла государственных манипуляций, предположить трудно, но можно: если и понизятся, то не очень – опыт это подтверждает. Кроме того, нельзя не отметить, что помимо сетей есть еще маленькие магазинчики, тем более в провинции, где также наблюдается подорожание, но не в таких размерах.
Теперь о предполагаемых виновниках «торжества» – собственно о торговцах, так беззастенчиво возвышающих розницу над оптом. Процитирую г-на В. Жукова, директора по маркетингу торговой сети «Красный Яр»: «Если я, как предприниматель, вложил свои организационные ресурсы, время, силы, деньги и нашел, где купить дешевле, чем мои конкуренты, при этом продал по цене рынка, я могу заработать здесь чуть больше? Ну, наверное, да, потому что в этом и заключается суть предпринимательства. Иначе бы его не было в принципе». Как говорил Л. Толстой, по существу все верно, по содержанию – скучновато: прибыль, конечно, одна из важнейших составляющих предпринимательства, извлекать ее можно также с особым цинизмом (например, продавать вдесятеро дороже в районах, пострадавших от стихийного бедствия), но здесь, по-моему, ничего из рук вон особого не наблюдается. Хотя и приятного мало.
Подарок бизнесу
И если окинуть бесстрастно-житейским взглядом недалекое прошлое – что собственно случилось, как оценивать этот сахар, подскочивший почти на 160 %?
Наверное, всякий уже выработал привычку внутренне готовиться к двум датам – 1 сентября и особенно 1 января, когда ценники менялись, и, увы, почти всегда в сторону бόльших цифр. Грустно – да, но как-то обходилось все без жертв и разрушений. Цены вообще имеют свойство расти, что не имеет прямой связи с доступностью продуктов широким слоям населения: поэтому стоит лучше смотреть статистику потребления – а она свидетельствует, что есть и одеваться мы стали неизмеримо лучше, чем в эпоху будто бы дешевой колбасы «за два двадцать» и тем более в 90-е.
Стоит также поворошить новости прошлых лет и увидеть: торговцев и раньше проверяли и наказывали за нескромное повышение цен – но здесь также без жертв: нарушители, как правило, оставались на рынке.
Ну а про то, что крупные производители – часто иностранные – царят над производителями небольшими и местными, автор слышит почти так же давно, как знает самого себя. Проблема, конечно, болезненная, но настолько давняя, что упоминать о ней уже неудобно – надо что-то делать, в конце концов…
Так что же по-настоящему изменилось?
Во-первых, цены на продукты и вправду выросли больше, чем обычно, – овощи подорожали на 20%, рыба лососевых пород почти на 30, пресловутая гречка, считай, вдвое, но, еще раз повторяю, это средняя температура по больнице, очень средняя… К тому же стоит заметить, сахар – один из постоянных индикаторов потребительского психоза: спрос на него резко подскакивает, когда зарождаются слухи о предстоящей нестабильности. Свежей статистики на сей счет нет, но многие продавцы свидетельствуют: сахарный ажиотаж начался почти одновременно с ростом доллара, скупали мешками, пока дешево. Собственно, то же самое наблюдалось в крупных городах, особенно в столицах, с импортной бытовой техникой и компьютерами. Призывы разумных наблюдателей не паниковать, поскольку склады полнехоньки и цены неизбежно упадут (что, в общем, и произошло), эффекта не произвели, но так или иначе подобные психозы – всегда подарок бизнесу.
А во-вторых и «в-главных», изменился фон. У нас объявлен кризис.
Перемена фона и сути
Как любили говорить советские замполиты, нарушение в обычный день – просто нарушение, в праздничный – провокация.
Падение рубля и цен на нефть, крепнущие санкции, невеселые прогнозы по летнему отдыху и вообще по экономике с увенчавшей их панической речью вице-премьера Шувалова в Давосе (хотя говорят, что это не паника, а хитроумный финт, не для наших бедных умов), наконец, абсолютное преобладание в информпространстве международной тематики над местной, рассуждения о войне как о предстоящей посевной – это и есть фон, на котором любая блоха приобретает масштаб собаки. Обещание правительства снизить цену на водку – тоже тревожный симптом. Равно как и призыв Д. Медведева готовиться к сокращениям.
То, что нынешняя ситуация не сравнима с кризисом 2008–2010 годов, вызванного махинациями американских ипотечных жуликов и нашей прискорбной зависимостью от доллара, наверное, не нуждается в разъяснениях. Теперь все по-настоящему: и угрозы, и та же зависимость, причем не только от доллара – от нефти, импорта, бюрократии, словом, всего того, из-за чего посыпали голову пеплом не только разные эксперты, но и просто начитанные граждане. Относительно же перемен с ценами и доходами действует довольно простая арифметика.
– Российская экономика жила за счет экспорта энергоресурсов, и цены на остальные товары – это лишь производные от выручки за природные ресурсы, – объясняет финансовый аналитик Артем Деев. – Чем больше поток нефтедолларов, тем выше и цены. Зарплата среднего россиянина и 15 лет назад, и сейчас составляет примерно 10 баррелей нефти. 15 лет назад баррель стоил около 10 долларов, а зарплата равнялась 100 долларам. Когда баррель стал стоить 100 долларов, зарплаты выросли до тысячи долларов.
Порвалось там, где тонко, и очевидно, что сшить «как было» уже не получится.
В этой ситуации разумнее всего обратить внимание на то, что внушает оптимизм, причем не только патриотического свойства, но и обычный, житейский.
Смена локомотива
По Дивногорску, например, ходят упорные слухи, что цеха бывшего завода низковольтных аппаратов – обанкроченного и распроданного до голых стен – уже куплены, и не кем попало, а оборонным ведомством. Организуют там что-то секретно-машиностроительное, и будто бы Шойгу специально для этого приезжал в Красноярск. Официальных сообщений нет, но слухи в маленьком городе чаще всего растут на вполне реальной почве, а кроме того, слух этот живет, потому что он нравится. Это приятный слух, и, если посмотреть, он ложится в информационный контекст.
Российская оборонка, по мнению тех, кто предпочитает не паниковать, а действовать, искать выход, должна заменить нефтянку в роли локомотива всей экономики. Это единственная отрасль, мало затронутая тлением сырьевых времен, что и подтвердилось с началом кризиса – ВПК показывает явный рост, который в декабре прошлого года составил почти 4 %. Судя по увеличению оборонных расходов, это только начало. Также пошли вверх показатели в других отраслях промышленности, включая пищепром и даже убитое импортом станкостроение. Правда, уверяют, что красивую тенденцию могут затормозить проблемы с кредитованием предприятий и снижение доходов населения, но есть надежда, новый локомотив вытянет – в лучшие советские годы именно так и было. И если «Уралмаш» уже сейчас завален заказами на 54 миллиарда рублей и на несколько лет вперед, то Красноярскому краю с оборонным потенциалом – существующим или «замороженным» – явно есть на что надеяться.
