Уже более полугода прошло после того, как иерей красноярского храма Святителя Николая Чудотворца Алексей Гамолин вернулся со спецоперации, но до сих пор вздрагивает от резких звуков, ожидая прилетов и взрывов. Он поддерживает связь с бойцами, с которыми подружился на передовой. Отец Алексей уверен: все, кто сейчас воюет на спецоперации, – герои. Ведь они защищают не только Донбасс, а всех нас, нашу мирную жизнь, нашу веру, культуру.
Божий промысел
На фронт отец Алексей отправился добровольцем. Говорит, совесть замучила, что стоит в стороне от столь значимого события.
– Тогда как раз прошла мобилизация, и многие красноярцы отправились на фронт. Мобилизованным морально тяжелее приходится, чем добровольцам. Мне хотелось хоть как-то поддержать их, быть вместе с ними, – говорит священник.
Когда все обговорили с женой, когда уже получил благословение митрополита Красноярской епархии, батюшка понял: есть в этом некий Божий промысел.
– Тогда транспортный ОМОН ехал в командировку, и у другого батюшки не получалось благословить их на дорогу, отслужить молебен, попросил меня. А я в то время голову ломал – где же пройти курсы тактической медицины, – рассказывает отец Алексей. – Приехал в ОМОН и договорился. В тот же день начал заниматься.
Прошел курсы и – в Москву. Именно Московский патриархат распределяет священников на военную службу. Иерея Гамолина направили в Луганск. Здесь воевали в основном сибиряки.
Кожей чувствуешь
Первый месяц красноярский батюшка служил при штабе батальона «Русь». Тогда президент России Владимир Путин список со старинной иконы «Спас Нерукотворный» передал в войска, и батюшка путешествовал с ней по подразделениям. Вокруг все здания разбиты – постоянные прилеты, взрывы, а до пункта дислокации наших бойцов еще добраться нужно. Сначала на машине, уворачиваясь от коптеров, а потом бегом до ближайшего подвала, чтобы с воздуха не заметили.
– Там долбят постоянно, дома разрушены – места живого нет. Но подвалы остались целы. В них стоят генераторы, идет пересменка ребят, – вспоминает батюшка. – В подвалах и окопах я и служил молебны, крестил, беседовал с солдатами. Верующим это большая помощь, когда священник приезжает. Бойцы радуются, даже глаза другие становятся. Там смерть так близко, даже кожей ее чувствуешь.
Прилеты были каждый день. В одном подразделении командир в пустом доме церковь оборудовал – пустые окна затянуты пленкой, стены аж ходуном ходят от взрывов, а батюшка службу ведет. Алексей Гамолин уверен: Бог его миловал. Очень часто он в обстрелы попадал – и танковые, и минометные, но не задевало.
– На второй линии фронта в окопе бойцов крестили, и тут обстрел начался. Немного переждали и поехали. Кое-как проехали – танк по нам бил.
После таких обстрелов долго в себя приходишь, признается священник. Даже в заброшенной деревеньке нельзя быть уверенным, что противник не найдет тебя. Если не могут точно определить местоположение подразделения, начинают работать по секторам.
– Ты спишь и понимаешь, что сегодня может в тебя прилететь. И это состояние ожидания очень сильно подрывает психику. А священники у врага на особом счету – за ними идет охота. Говорят, за голову батюшки 10 тысяч долларов дают. Большинство местного населения хорошо относится к россиянам, но есть и такие, что на врага работают – докладывают. Нацисты неразборчивы, в своих целях даже подростков используют.
Как-то отец Алексей остановился в пустом доме, машина у ворот. Из окна смотрит – вокруг авто несколько подростков собрались, номера рассматривают, переговариваются, а потом быстро куда-то пошли. Батюшка понял: явный знак – нужно скорее уезжать, менять местоположение.
Чтобы не подставлять бойцов, да и себя не светить, священникам на фронте приходится носить военную форму. Только на время службы облачаются в епитрахиль.
Неизвестность страшнее, чем прилеты
Обычно священника на фронт командируют на месяц, но отец Алексей для себя еще в Красноярске решил: «Поеду на три. За месяц толком сделать ничего не успеешь». Сейчас батюшка признается: было у него желание после первого месяца домой вернуться – страшно. Но взял себя в руки: раз благословился на три месяца, столько и должен отслужить!
– Миссия священника не только крестить бойцов (на фронте многие крестились, якуты из шаманизма в православную веру переходили, Бог их защищает) или молебен отслужить, но и объяснить, ради чего, за что они воюют, – поясняет отец Алексей. – Ведь мы не с Украиной бьемся. Мы воюем за нашу историю, наше будущее, наших детей, нашу веру. Святейший патриарх об этом говорил: если сейчас не выстоим, с нами – нашим народом, Церковью – будет то же самое, что с Украиной. К сожалению, это одновременно и гражданская, и мировая война. Огромная трагедия – один народ воюет, всех жалко. Нам надо пройти сейчас это испытание и не озлобиться – несмотря ни на что. А станем злые – будем такими же, как наши враги.
Второй и третий месяц своей командировки иерей Алексей Гамолин служил на Донецком и Запорожском направлениях, проехал многие разрушенные села и деревни – крестил, молебны служил, благословлял на бой, врачевал души бойцов. Говорит, много видел крови и страха. Но самые яркие впечатления оставило участие в отражении контрнаступления противника.
Он не стрелял, не бросал гранаты (священникам запрещено держать оружие и убивать людей, иначе можно лишиться сана), он просто жил в одном подвале с саперами.
– Враг начал контрнаступление прямо на Троицу. Я ребят-саперов причастил, помолился с ними. И тут началось. У одного из них была рация, и весь ход боя мы слышали – как враги нападали, как наши погибали, – вспоминает отец Алексей. – Контрнаступление началось неожиданно, атаки шли волнами. Одна затихнет, начинается другая. Саперы на связи – ждут приказа что-то заминировать или разминировать. И главное – ты не знаешь, что тебя ждет. Может, враг дойдет до нашего укрепления, и все мы окажемся в плену. И вот эта неизвестность страшнее, чем любой прилет.
Когда до окончания командировки оставалось 20 дней, иерея Алексея Гамолина назначили старшим священником на Запорожском и Херсонском направлениях. Уже он распределял приезжающих батюшек по подразделениям.
Фото Руслана Рыбакова
Домой он вернулся в июле 2023 года. От перенесенного стресса пошатнулось здоровье. Но батюшка считает: этот опыт, это служение было необходимо:
– Я понял, что это за битва. Там все герои. Ребята жертвуют собой ради нас, а мы этого не ценим. Боевые действия меняют мировоззрение: жизнь начинаешь любить, человека. Священник на фронте именно для того и нужен, чтобы бойцы оставались людьми.
