Имя протоиерея Геннадия ФАСТА, автора нескольких трудов по библеистике, известно не только в нашем крае. Первая православная гимназия в регионе, специализированные лекции в Красноярской краевой научной библиотеке, наконец, десятки посвященных в духовный сан, кто служит священниками по всей стране и даже за ее пределами – все это связано с отцом Геннадием.
От Енисейска до Таймыра
– Отец Геннадий, несколько последних лет вы являетесь настоятелем Градо-Абаканского храма в честь святых равноапостольных Константина и Елены. Но до этого почти 30 лет несли служение в Енисейске, куда приехали еще в 1983 году. В то время много ли было верующих?
– Мало или много – это относительные понятия. Конечно, верующие были и при тотальном атеизме в стране. Они немного отличались от современных верующих. В абсолютном большинстве это были пожилые женщины – от 50 лет. Самые старшие из прихожанок родились до революции, получили образование по Закону Божьему еще в церковно-приходских школах и характеризовались очень глубокой верой, которую пронесли через тяжелые 20–40-е годы.
Другие – те, кто вырос и воспитывался в 20–30-х годах, были малограмотные или же вообще неграмотные. Это удивительно: я в церковь пришел после университета и не знал, что неграмотные люди еще существуют. У них и духовно в голове был такой… «непорядок». Многие из них в молодости бойко участвовали в построении нового общества, без религии, без Бога.
Была еще очень небольшая часть молодых людей от 20 до 30 лет, разуверившихся в государственной идеологии, коммунистической… Это талантливые и беспредельно верные церкви люди. Многие из них стали потом священниками.
– Служение того времени чем-то отличалось от нынешнего?
– Приезжаешь на приход – а Енисейск был далеко не первый мой приход – и начинаешь делать дело Божье. Мое служение характеризовалось именно проповедями. К тому же оно как-то быстро вышло за пределы церковной ограды. Я всегда и везде ходил в духовном платье, в рясе. В то время это был шок. Автобусы тормозили, люди прилипали к окнам транспорта, смотрели. Кто крестился, кто матерился, ругался. Я стал ездить и по Енисейскому району, а в 1984 году уже добрался до Таймыра. (Енисейский храм был единственным действующим на территории от Красноярска до Северного Ледовитого океана.) Тогда такая деятельность была нелегальной – разрешалось служить только в церковной ограде. И то, что я делал, вызвало жесткую реакцию, что скоро выплеснулось в возбуждение уголовного дела.
По «диссидентской» статье
– Уголовное преследование прекратилось в связи с тем, что к церкви уже стали по-иному относиться?
– Да, оно прекратилось в связи с изменением ситуации. В обществе почему-то преследования ассоциируются с 30-ми годами. На самом деле было несколько волн гонений, репрессий. Сразу после революции. Сталинский террор. Потом послевоенный – с 1948 года и далее. Сильнейшая волна гонений была при Хрущеве: оттепель для общества была жестким морозом для церкви. Тогда не расстреливали, но арестовывали и сажали, храмы разрушали – вплоть до 1968 года. Последняя волна гонений – при Андропове, который грозился навести «порядок». Начались аресты, в том числе в Енисейске арестовали моего предшественника и духовного отца Александра Пивоварова.
Что касается уголовного дела в отношении меня, то статьи постоянно менялись – одновременно обвиняли и в экономических нарушениях, и по «диссидентской» статье, 190-й – «Изготовление, хранение, распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный общественный строй». Ну вот, наизусть даже помню. Конкретно речь шла о сборе сведений, прославлении новомучеников, которые сейчас являются не только святыми, но и героями России, а тогда они считались врагами, «заслуженно» уничтоженными.
– Вы в том числе собирали информацию и о Данииле Ачинском.
– Да, когда я был в 1979 году в Ачинске, в церкви, обратил внимание, что почти в каждой из записок было «об упокоении старца Даниила». А в Енисейске уже узнал, что он там погребен. Потом и службу составили, почитали его, прославляли еще в те времена.
А дело мое закрыли в связи с тем, что началась перестройка.
– Почему советская власть так ненавидела церковь? Неужели нельзя было строить коммунизм, оставив храмы?
– Я думаю, очень многие идеи социализма созвучны святому Евангелию. Но в 1917 году, когда произошла революция, это была не просто смена общественного и экономического строя. В данном случае к власти пришли убежденные атеисты, неистово ненавидящие Бога, многие прямо заявляли: «Бог – мой личный враг».
Не надо думать, что там просто сменили капитализм на социализм, монархию – на Советы. Идея же была, что мы рай-то построим, и Бог-то есть. Только Бог – это классики марксизма-ленинизма. И Троица была – Маркс-Энгельс-Ленин. И Писание было – их творения. И соборы были – съезды партийные. И крестные ходы – демонстрации. И иконы – транспаранты. И мощи – мавзолеи. Это была неорелигия – жесткая, антихристианская. Конечно, этот эксперимент был обречен. Он обошелся стране десятками миллионов убитых и репрессированных, разрушением всех основ общегосударственной и национальной жизни. А если бы идеи социализма внедрялись на базе Евангелия, веры в Бога… Ведь самая идеальная коммуна, которая реализована на Земле, причем существующая уже две тысячи лет, – это монастыри. Никто и ничто там не называет своим, имущество общее. Но там-то это делается все в Боге и ради Бога. Вот если бы все эти преобразования тоже шли ради Бога, то, я думаю, это был бы очень интересный эксперимент. Но… случилось то, что случилось…
– Ваш путь для молодого человека того времени совсем не типичен. Никогда не жалели о выборе?
– Призвание у меня случилось в десятилетнем возрасте. И никогда, ни одного дня, ни одной секунды не возникало сомнений. Я всегда был счастлив и рад, что обрел Господа и имею возможность служить ему. Более того, я всегда видел те потрясающие возможности и преимущества, которые дает человеку вера, по сравнению с теми, у кого этого нет.
– Насколько мне известно, в то время вы были первым священником, который отправился окормлять в места лишения свободы.
– А я сам сын врага народа. Поэтому тема тюрьмы мне близка. Господь сподобил попасть в тюрьму в Уяре, в зоне особо строгого режима у меня состоялось первое посещение. Советский закон – он такой интересный, чудной. Там многое, между прочим, было и разрешено. В том числе посещение осужденного по его желанию.
Человек, к которому я отправился, обокрал наш дом. На суде я его простил, но наказывали его по закону. Шел он как особо опасный рецидивист. Тогда я с ним списался, и он попросил в письме, чтобы я посетил его. Через крайисполком я получил разрешение. Приехал к нему, а потом уже началось системное служение: в Енисейском районе несколько колоний, потом следственный изолятор. В течение двадцати лет опекал эти учреждения. И для меня лично это одна из самых значимых страниц служения. Оно – особое.
– Около месяца назад вы читали публичную лекцию в Киево-Печерской лавре. Что это была за лекция?
– Тут произошел своеобразный казус. Все время своего служения я пишу книги, и очередную книгу в сентябре 2013 года было предложено издать в Киеве. Я счел за честь, что книгу издадут в Киеве – матери городов русских. Начали работать над выходом – заниматься редактурой, корректурой, дизайном и всем остальным. И кто же мог тогда предполагать, что произойдет Майдан и другие события? Но издатели не прекратили работу. В августе 2014 года книга вышла, меня пригласили на презентацию. По теме книги я прочел лекцию. А вот сама книга… оказалась арестована. Ее невозможно перевезти через границу, весь тираж на Украине. А в России ее нет. У меня у самого всего несколько экземпляров.
Что касается самих событий, волнительно, конечно, было почти в военной обстановке там находиться. Общался я в основном с церковными людьми. Там другой взгляд, нежели у нас. Моя позиция однозначна: необходимо полностью прекратить кровопролитие. И после этого постепенно решать вопрос за вопросом. А книга называется «Толкование на книгу пророка Аввакума, или Опыт библейской теодицеи» (от греч. theos – Бог и dike – справедливость. – "НКК"). Суть вопроса: Бог свят, Бог есть любовь, он все сотворил, а в этом мире – зло, страдания, несчастья. Как оправдать Бога перед лицом страданий и греха в этом мире? И пророк Аввакум дает уникальное решение. До конца пути промысла Божьего нам не понять никогда. Нужно принять Бога таким, какой Он есть. Принять и всецело ему довериться – в этом сердце находит покой.
