Первая Пасха – точнее, само событие, ставшее основанием праздника праздников, – была не похожа на все последующие. Она еще не стала традицией, в ней не было ожидаемого неотвратимого торжества, литургии в белых одеждах, колокольного звона и богатого стола. Радость Воскресения была именно нечаянной, ей предшествовали смятение, печаль, страх.
Этот великий сюжет описан во всех четырех Евангелиях, и большая цитата – только ради напоминания о том, что за чем следовало и как трудно человеку сразу вместить невместимое, в том числе абсолютный факт.
Четыре истории об одном
«В первый же день недели Мария Магдалина приходит ко гробу рано, когда было еще темно, и видит, что камень отвален от гроба.
Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его.
Тотчас вышел Петр и другой ученик и пошли ко гробу.
Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра и пришел ко гробу первый.
И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб.
Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте.
Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал.
Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых.
Итак, ученики опять возвратились к себе.
А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса.
И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его.
Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус.
Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его.
Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни́! – что значит: Учитель!
Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему.
Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей.
В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам!
Сказав это, Он показал им руки, и ноги, и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа» (Ин. 20: 1–19).
У Матфея Воскресший встречает женщин – там помимо Магдалины упоминается и «другая Мария», Иаковлева, как пояснит Марк, – на обратной дороге «и они, приступив, ухватились за ноги Его и поклонились Ему» (Мф. 28–9). Марк же пишет: две Марии и Саломия в ужасе бегут от гроба, затем Иисус является сперва той Марии, из которой изгнал семь бесов, и «она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим; но они, услышав, что Он жив и она видела Его, – не поверили» (Мк. 16: 10–11).
В повествовании Луки, где в числе жен-мироносиц вместо Саломии упоминается Иоанна, апостолы также не верят женщинам, но Петр – один, без «другого ученика», упомянутого Иоанном, потому как это был сам Иоанн, – «встав, побежал ко гробу и, наклонившись, увидел только пелены лежащие, и пошел назад, дивясь сам в себе происшедшему» (Лк. 24: 12).
Дальнейшие события разворачиваются в тот же день на дороге от Иерусалима до селения Эммаус – около 60 стадий, или десяти километров по-нынешнему. Шли по ней двое (один из них Клеопа, муж той «другой Марии»), и встретили по пути Незнакомого, и рассказали Ему, что было в эти три дня и как жестоко они ошиблись: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, Который должен избавить Израиля…» Выслушав их, Незнакомый произнес горькие слова: «О, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки!», но и после этого упрека они не узнали Христа. Случилось это только вечером, когда двое позвали Его к себе переночевать, потому как приняли за человека хорошего, а время было позднее…
Разночтения – доказательства
Это как раз тот случай, когда разночтения – малые, не сущностные – только подтверждение подлинности события. Евангелия – не протокол. Написаны они были в разные годы, и среди четырех авторов только Иоанн и Матфей входили в ближний круг Двенадцати. Но писали они о событии не только абсолютно реальном, но и потрясшем до неизгладимости. Сначала было потрясено им крайне малое число людей, потом – большее, затем – весь мир, включая тех, кто отрицал Воскресение и боролся с памятью о нем. Нелепо бороться с тем, чего нет, – рано или поздно это становится ясным. Сама яростность и изобретательность борьбы парадоксально работали во славу Воскресения. И наконец, то же подтверждает история Церкви и вообще христианства, которое начиналось, говоря по-большевистски, «с подпольных кружков», а по меркам римского правового государства – «с туземной секты», не столько антизаконной, сколько неразъяснимо и вопиюще странной и потому жестоко преследуемой, которая так же странно захватила римский мир. Без оружия, административного ресурса и психотехнологий, пройдя через массовые казни в цирках, гарнизонах и тюрьмах.
Впоследствии будут говорить, что христианство вытащила наверх высшая власть, которой понравилась концепция «Бог – на небе, кесарь – на земле», но это не совсем так. Императоры Константин и Лициний издали в 313 году Миланский эдикт, выводивший исповедание христианства из списка уголовно наказуемых деяний (всего лишь!), поскольку понимали, что имеют дело с явлением уже настолько масштабным, что отрицать его и тем более бороться с ним бессмысленно. Через двенадцать лет Константин созовет первый Вселенский собор – тот, где появится главный догмат, Символ веры, – при этом сам будучи некрещеным. Крещение он примет перед самой смертью, к тому же неправильное – от епископа-арианина, то есть лютого еретика, – но Церковь в великодушии своем не заметит этого и прославит Константина в лике равных апостолам.
Реальность Воскресения – то, без чего все это было бы невозможным, так же как и само христианство, пережившее уже двадцать веков. Именно об этом говорил святитель Лука, архиепископ Крымский:
Если бы Христос не воскрес, то вся проповедь апостолов о Христе не имела бы силы. Вера наша в Него была бы тщетной, безнадежной, ибо если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес. Если не верить воскресению мертвых, то и Христа Бог не мог бы воскресить, поэтому умершие во Христе погибли бы. Потому именно так велик для нас, такой радостью наполняет сердца наши праздник Воскресения Христова, что Христос Своим Воскресением удостоверяет, что будет и всеобщее воскресение, ибо Он был первым из воскресших. Первенец Христос, потом Христовы в пришествие Его. Такова наша вера. Этим объясняется и светлая радость наша в великий день Воскресения Христова.
Кстати, самый радостный богослов ХХ века англичанин Честертон видел особый символ в том, что Магдалина приняла Иисуса за садовника – первым представителем этой профессии был Бог. Он сотворил райский сад, знает обратную дорогу и может отвести туда. Того, кто этого по-настоящему хочет.
