Это самая черная страница истории нашего региона. Как, впрочем, и многих других. Но перевернуть, не читая, ее невозможно. Потому что она про наших родных и близких.
«И хорошо, что не знаете»
В 1990 году я познакомился с Николаем Николаевичем – фамилию, к величайшему стыду, забыл. Помню, что какая-то очень простая. Мне было двадцать два, ему – восемьдесят. Он родился на колесном пароходе, который шел в Минусинск, и вся его жизнь была связана с енисейскими судами. Николай Николаевич был подвижен, щеголеват, курил одну за одной, жаловался на работу общественного транспорта… И регулярно приходил на остров Отдыха проведать пароход «Красноярский рабочий», который в 39 году пригнал по Севморпути с верфи Гданьска, уже ставшего к тому времени Данцигом («Эта штука еще сто лет отходила бы. Все заклепки целые. Сам проверял»).
Кроме того, Николай Николаевич бегал по редакциям в надежде опубликовать свой проект подъема субмарины «Комсомолец», разработанный после его выхода на пенсию. За этим и пришел к нам. Проект редактора не впечатлил – чертежи да цифры. Редактор сказал: «Пусть лучше как ветеран речного флота расскажет что-нибудь интересное. Спроси, какие у него самые яркие воспоминания?» Услышав про «самое яркое», Николай Николаевич подвел меня к окну:
– Вот – тюрьма. А вот – начало Копыловского моста. Когда я был студентом, от сих до сих стояла очередь из женщин.
На мой вопрос: «Зачем стояла?» он чуть не подпрыгнул от изумления.
– Как зачем? С передачками! Забирали же людей каждый день! Хотя… откуда вам знать. И хорошо, что не знаете.
Большой террор
До войны, начиная с 1935 года, Красноярским краем руководили три первых секретаря: Акулинушкин Павел Дмитриевич, Соболев Сергей Михайлович и Кулаков Павел Христофорович. Каждый пробыл на своем посту год – от ровного счета отделяют какие-то недели. О Кулакове известно мало. Акулинушкин, бывший заместитель наркома земледелия, был расстрелян в октябре 1938 года. Та же участь постигла и председателя крайисполкома Иосифа Ивановича Рещикова – его казнили на год раньше. Соболев, член ВКП(б) с 1918-го, работавший в Баку и Ленинграде, 21 июля 1937 год назначен первым секретарем Красноярского крайкома. Через год возглавил Дальневосточный край. В октябре 1938-го этот субъект Федерации ликвидировали, в связи с чем через четыре месяца был ликвидирован и сам Сергей Михайлович.
Несмотря на свои должности, эти люди были песчинками, унесенными Большим террором. Сам террор становится хоть как-то понятен только в том случае, если рассматривать его как продолжение гражданской войны, когда одна часть общества стремится подавить или уничтожить другую. Начиная с лета 1937 года в Красноярский край спускаются разнарядки из Москвы с лимитами на расстрел. Вот цифры. Июль – 750 человек, ноябрь (после личной телеграммы Сталина и Молотова) – 6600, январь 38-го – 1500, апрель – 3000. Судебная система не справлялась с планами – учредили быстродействующие тройки, потом двойки.
Большевики не привнесли в технологию террора ничего нового, и при циничном подходе как-то можно понять, ради чего в нашем крае (как и по всей стране) десятками и сотнями «вычищались» остатки царских времен – священники, «старые» интеллигенты. Можно обосновать – как своеобразную «ротацию кадров» – и уничтожение самой большевистской «старой гвардии». Но зачем расстреляли почти весь оркестр Красноярского драмтеатра? Для какой надобности уничтожали речников, от начальников до бакенщиков («Причалит пароход, сойдет капитан на берег – и нет капитана, – рассказывал Николай Николаевич. – Дошло до того, что начальником пароходства стал студент третьего курса, филолог, кажется…»), когда начиналось промышленное освоение Севера? Зачем убивали профессоров лесотехнического института, единственного технического вуза в крае, железнодорожников, инженеров (на одном только «Красвагонмаше» репрессировали более ста человек, директора расстреляли) в стране, которая провозгласила стремительную индустриализацию?
А незадолго до войны под «высшую меру» попало большинство военных врачей Красноярска…
Позже все это назовут «некоторыми перегибами» и расстреляют тех, кто «перегнул», но к разгадке тайны Большого террора это ничего не прибавит. Смысл его, видимо, только один – страх. Назвать точную цифру убитых тоже не представляется возможным – вероятно, счет идет на десятки тысяч. По статистике «Мемориала» за 15 месяцев с августа 1937-го по ноябрь 1938 года только тройкой УНКВД был осужден к лагерям или расстрелу каждый сотый житель края.
Первый по ссыльным
Вместе с тем край и при Советах сохранял свою «ссыльно-каторжную» репутацию. Еще до начала «чисток» регион занимал третье место в СССР по числу ссыльных. Репрессии, как во времена декабристов, обогащали периферию высокими умами. Помимо их воли, конечно. Однако со временем эти трагические страницы обернутся во славу Сибири. В Енисейске отбывал ссылку Густав Шпет, философ, создатель и первый директор Института научной философии. Его расстреляли в 37-м в Томске, где уже много лет проходят «шпетовские чтения». Николай Эрдман –автор сценариев к кинофильмам «Веселые ребята», «Волга-Волга», классических пьес «Мандат» и «Самоубийца». Архиепископ Лука – святитель и великий врач – был сослан в край дважды. Разумеется, это лишь ничтожная часть перечня…
Однако к середине 30-х, с началом индустриализации, задачей номер один стала разработка природных богатств региона. К тому времени на Соловецких островах уже была опробована «технология» применения труда заключенных в строительстве объектов промышленности. Одновременно с образованием края учреждается сеть лагерей, первым из них становится Норильлаг.
Показательная биография
О том, что на Севере есть богатые залежи полиметаллических руд и угля, было известно еще в XIX веке. Особую роль в разведке месторождений сыграли Александр Александрович Сотников и Николай Николаевич Урванцев – последний по недоброй иронии судьбы будет осужден на 10 лет и окажется в тех местах.
Среди заключенных было много инженеров высшей квалификации. Когда Матвеев, первый начальник Норильлага был отстранен от должности и расстрелян, стройку возглавил Авраамий Завенягин (о нем мы писали в прошлом номере «Енисейских верст»). Он снял почти всех ученых и инженеров с общих работ (на них долго не жили), создал им более-менее приемлемые условия. Во многом благодаря этому комбинат был построен.
По той же схеме «шарашек» было построено другое, знаковое для края предприятие – аффинажный завод. Постановление о его строительстве в Красноярске приняли в апреле 1939-го. Норильские концентраты не имели аналогов в мировом производстве, и получение из них металлов платиновой группы требовало разработки принципиально новых технологий. Поэтому в ИТЛ при заводе с разных «островов» ГУЛАГа начали этапировать лучших инженеров, ученых. Здесь работали Иван Башилов, патриарх отечественной металлургии редких и платиновых металлов, один из основателей радиевой и редкоземельной промышленности СССР, профессор Ленинградского университета Рудольф Мюллер, Сергей Анисимов, профессор Томского университета, создатель заводской лаборатории Константин Белоглазов, получивший в начале 1943 года первую партию продукции завода – слитки платины и палладия…
По данным 1951 года, всего через «аффинажный» лагерь прошло более 1800 человек. Размах, конечно, не норильский, то суть та же.
Все иное
Борис Александрович Растоскуев, первый директор Красноярской ГЭС, рассказал в мемуарах, как в середине 50-х пробивал через Госплан проект строительства каскада электростанций в Киргизии. Чиновники упорно задавали один вопрос: «Где разместится лагпункт, где помещения для охраны?» Они не могли взять в толк, что строить будут свободные люди – с зарплатой, квартирами и без конвоя – поскольку черная страница истории перевернута.
Алексей Меньщиков, историк
И ведомства, и прокуратура, и НКВД работали под руководством коммунистической партии. Иногда в запале или желании выслужиться партийное руководство брало «встречные планы». Руководитель крайкома партии Акулинушкин получил из ЦК разнарядку на количество тех, кого необходимо репрессировать по первой и второй категории. Первая категория – расстрел. План – 3000 человек. Что сделал Акулинушкин? Боясь, что его обвинят в недостаточной рьяности, попросил Сталина увеличить в два раза количество обвиненных. План ему утвердили, но через два месяца самого расстреляли.
Второй пример. В 1938 году край попал в сводку: комиссия партийного контроля обнаружила перегибы по части кадровых чисток. Прославился первый секретарь одного из районов – включил всех, кого знал в районе, в тетрадку на четыре графы: враг, вражок, вражонок, вражище. Получилось, все враги, только в разной категории. В результате расследования этого перегиба из 60 членов крайкома были расстреляны 24 человека.
Новое руководство этим край больше не прославляло. Формат управления оставался тот же: партия, бюро крайкома, бюро горкома. Партия была организатором всех побед и всех поражений.
