На эту тему почти не принято говорить. До сих пор она считается сложной, неоднозначной, засекреченной. Но и молчать накануне столь значимой даты просто нельзя. Хотя бы ради тех людей, которые до сих пор живут в полном неведении о судьбе своих родных, пропавших без вести. Начало этой публикации положила просьба разместить в газете информацию о солдате Великой Отечественной – уроженце Манского района Викторе Федоровиче Семенове.
У нас нет пленных…
В Книге памяти Красноярского края он значится как без вести пропавший еще в самом начале войны – в октябре 1941 года. И только через семьдесят с лишним лет стало известно, что Виктор Семенов несколько лет провел в плену. Был убит в 1944 году при бомбардировке немецкого города Кенигсборн истребительной командой ВВС США. Нашла эту информацию жительница Волгоградской области Людмила Неделько, которая долгие годы занимается поисковой работой.
Она-то и рассказала, насколько сложно найти данные о родственниках, погибших в плену. Информацию о месте захоронения отца ее мужа семья искала несколько десятилетий.
– Насколько мне известно, Татарстан и Пермский край рассекретили картотеки военнопленных и протоколы допросов, – говорит Людмила. – А как же остальные? Мне необходимо собрать данные о советских бойцах для одного из мемориалов, который будет восстанавливаться в Германии. И просто стыдно, что мы не можем узнать точные фамилии, инициалы, даты их рождения. В чем виновны эти люди? Не их желание было и не их решение попадать в плен. Я сужу по отцу мужа: он пошел на фронт добровольцем, хотя у него была бронь. В июле его забрали, в августе он попал в плен. А сколько было таких людей, которых потом называли врагами народа!
Выражение «у нас нет пленных, только – предатели» часто приписывается Сталину. Сейчас уже говорится о том, что вряд ли вождь произносил именно такие слова, но факт остается фактом: вернувшиеся из фашистских лагерей нередко оказывались в советских лагерях. Не все. Но многие. И не всегда заслуженно. После освобождения из плена советские солдаты направлялись в специальные фильтрационные лагеря НКВД. Там выяснялись обстоятельства захвата немцами и возможное сотрудничество с врагом. Порой результатом допросов становился новый срок.
Насколько вообще была оправдана фильтрация? В процессе подготовки материала я встречала мнение экспертов о том, что это стандартный процесс для выявления благонадежности военнопленных, используемый не только СССР, и какой-то строгой установки на то, чтобы считать всех изменниками, просто не существовало. Однако объективность оценки степени вины бывших военнопленных все же не может не оставлять вопросы.
– Никто не разбирал, по какой причине человек попадал в плен, но считалось, что в данном вопросе лучше «перестраховаться», – считает Наталья Пахомова, доцент СФУ, кандидат исторических наук. – Сама система фильтрационных лагерей не была нацелена на то, чтобы разобраться в ситуации, «найти виноватого». Была общая схема, и по ней действовали, что оправдывалось тяжелыми временами для страны.
Закрытая тема
Историк склоняется к мнению, что Сталину необходимо было общество исполнителей, не склонных к рефлексии, готовых четко исполнять приказы и не задавать ненужных вопросов.
– Мы помним, что после войны даже известные генералы, вплоть до Георгия Жукова, не могли чувствовать себя в полной безопасности, – рассказывает Наталья Пахомова. – Не говоря уже о тех, кто был в плену. Эта тема очень долго, вплоть до 90-х годов, оставалась закрытой. Даже если у кого-то из ученых и была идея сделать основой научного исследования судьбу военнопленных СССР, то такому историку было сложно найти хоть какую-то информацию. Думаю, части документов уже вообще не существует. Я сама столкнулась с подобной ситуацией, когда занималась научной работой о предприятиях, работавших во время Великой Отечественной войны. Значительную часть документов, которые числились в описи, увидеть так и не смогла. Одни пометки: «уничтожено», «уничтожено», «уничтожено»…
О том, что чувствовали родственники пропавших без вести, написала несколько лет назад в одной из федеральных газет Нина Слайковская. Ее отец ушел добровольцем. Потом «пропал без вести» в 1941 году. И только в 2002–2003 годах в Центральном архиве МО РФ в Подольске (ЦАМО) неожиданно обнаружились две карточки военнопленного Федора Слайковского. Как оказалось, он скончался в немецком лагере Цайтхайн. «Как только стали известны все эти сведения, немедленно отправилась с мужем и младшим сыном, носящим имя деда, чтобы возложить цветы на могилу советских военнопленных, отвезти горсть родной земли, поставить поминальные свечи. Я все-таки нашла тебя, отец! Буду приезжать, пока хватит сил…»
По ее словам, в Германии создавалась компьютерная база данных на советских военнопленных по немецким документам. Но найти информацию почти невозможно. «Уж не по той же застарелой причине, когда вплоть до середины 90-х годов военный плен считался изменой Родине, а «пропавший без вести» был для властей изгоем? – пишет она. – Боже мой, сколько же можно нести этот крест неведения и бесчестья?! В годы войны получить извещение «пропал без вести» было гораздо хуже, чем похоронку».
Поиск в Сети
Часть информации о погибших военнопленных сейчас можно найти в ОБД «Мемориал». На сегодняшний день там содержатся данные о 3 042 уроженцах Красноярского края. На сайте красноярского музея «Мемориал Победы» размещена информация о чуть более чем пятистах военнопленных из нескольких лагерей Финляндии, Украины и России. А остальные?
Совсем недавно были открыты документы об освобождении заключенных концлагеря Освенцим, что, как заявили в Минобороны России, направлено «на сохранение исторической правды и противодействие фальсификации истории». Безусловно, это нельзя не назвать веской причиной для того, чтобы рассекретить часть документов. Но почему же законное и выстраданное желание родственников узнать судьбу своего прадеда, дяди или брата такой причиной до сих пор не является? Конечно, всегда можно сослаться на соответствующие инструкции, законы, в конце концов, просто произнести безапелляционное «не положено»… Но, может, тогда и не стоит кивать на бессовестно перевирающих историю Великой Отечественной войны некоторых европейских политиков? Почему же мы сами, твердо знающие, кто был освободителем от немецких оккупантов, не стараемся сделать максимально возможное, чтобы имя каждого из воевавших, в том числе прошедших плен или умерших в одном из лагерей для военнопленных, было увековечено?
Значительная часть информации о военнопленных передана в архивы Красноярского края. Но сотрудники ведомства попросили паузу для того, чтобы подумать, какого рода комментарий они смогут предоставить нашим читателям о поиске родственников. Надеемся на их содействие в этом вопросе в ближайшее время.
СПРАВКА «НКК»
Родственники всех участников Великой Отечественной войны могут обращаться:
- в Центральный архив Министерства обороны (Московская область, г. Подольск, ул. Кирова, 74);
- Военно-медицинский музей (г. Санкт-Петербург, пер. Лазаретный, 2) – по поводу пребывания в госпиталях;
- Российский государственный военно-исторический архив (г. Москва, ул. 2-я Бауманская, 3);
- центр документации «Саксонские мемориалы»
