НКК продолжает цикл интервью с нашими земляками, участвующими в спецоперации. В этот раз гостем редакции стал Александр, позывной «Гиви» – артиллерист из ВДВ, кавалер ордена Мужества.
Свою гражданскую биографию излагает предельно кратко – родился в 1991 году в Абакане, оттуда призывался на срочную службу, туда же и вернулся. Переехал в Красноярск. Работал на заводах, затем «ушел в общепит – работал барменом, управляющим в сети местных ресторанов, начинал свое дело…». А потом пришла повестка.
– 28 сентября 2022 года я уехал из дома, в пять утра 1 октября уже был в Херсонской области. Там мы проходили обучение примерно месяц. Тренировали нас хорошо, всем понравилось. Затем два наиболее отличившихся расчета, в том числе наш, перевели в батареи, остальные продолжили учебу.
– Мобилизация сама по себе крутая перемена в жизни. Как ее восприняли вы и ваши близкие?
– Для меня она была не такой уж крутой. Поскольку долго работал в управлении, умел оперативно вопросы решать, то помог ребятам мобилизованным – а там почти все такие же, как я, дядьки тридцатилетние, из Красноярска, Омска, Кемерово, Хакасии, с Алтая – быстро организоваться, осознать, где они и зачем они здесь. Вообще, окопная жизнь сама по себе сближает, мы там как семья. День-два, и все уже друг друга знают, появляется свой особый юмор… У меня характер, позволяющий быть командиром – им я и стал, командую расчетом буксируемой гаубицы «Мста-Б». Позывной «Гиви» получил оттого, что носил большую бороду, а побрился совсем недавно. Еще один важный момент: мне всегда нравились активные виды отдыха – походы в горы, Столбы, Манская петля… Привычка к постоянным физическим нагрузкам очень помогла, особенно на первых порах. Если же говорить о близких, то для них моя повестка стала шоком, в котором они, по-моему, до сих пор находятся. Жене не верится, что сейчас я дома, хотя это уже мой второй отпуск. Первый был после того, как отслужил год с небольшим. Отпуска редкие, но по-другому не получается.
– Боевые действия – это в принципе другая жизнь, и часто приходится слышать, что первое удивление от увиденного на фронте самое сильное. Это так?
– Начну с того, что в Херсонской области все другое, на Сибирь не похожее. У нас там был смешной случай. В первый же день попытались поймать камышового котенка. Кто-то предложил – давайте его к себе возьмем, чтобы в окопах мышей меньше было. Этот котенок нам все руки изодрал… Только потом объяснили, что мы рысь ловили, она здесь так выглядит. Что касается собственно спецоперации, то еще до мобилизации я неотрывно следил за ней. Мой младший брат, контрактник, участвует в СВО с самого первого дня, поэтому с 24 февраля 2022 года мой взгляд был к ней прикован. Что больше всего запомнилось из того времени? Наверное, первая моя поездка за дамбу Каховского водохранилища. Украина начала свое контрнаступление, и поэтому с нашей стороны работало все – ТОСы, «Грады», артиллерия. Едешь ночью – и все светится, будто солнце садится. Пожалуй, это и есть первое и самое большое удивление. Потом было много разных моментов, в том числе тяжелых, они навсегда со мной останутся. Но надо все это пережить и двигаться дальше.
– СВО называют «первой войной дронов», на которой, как сказал один военкор, ощущаешь себя карликом, бегущим по ладони великана – он всегда тебя видит, от него не спрячешься ни днем, ни ночью. Для бойца это не только прямая опасность, но и постоянное нервное напряжение.
– Так и есть. Беспилотники работают круглосуточно, ежечасно, и действительно возникает ощущение, что на тебя постоянно кто-то смотрит. С напряжением пытаемся бороться по-разному, шуткой в том числе. Есть у нас шутка про броневетки и бронекусты… Для безопасности всегда надо помнить о скрытности, о дополнительной маскировке – надо ее обновлять, придумывать что-то новое. Вроде пока помогает. Кроме того, у нас создаются подразделения радиоэлектронной борьбы, и в нашем полку есть люди, которые именно этим занимаются. Если говорить об авиации, то небо полностью наше, но так сложилось, что Россия несколько отставала от Запада в роботостроении, и по части разведывательных дронов определенное преимущество было за той стороной. На Украину поставляется много разной западной робототехники. Кроме того, большое впечатление осталось после того, как в первый раз увидел работу HIMARS (американская реактивная система залпового огня. – НКК). Там GPS-наведение плюс бесшумность. Думаешь, что над тобой ПВО работает, а соседнего здания уже нет – сам видел. Слава богу, в этом здании никого не было. Но у нас тоже много очень хороших ракет. И в целом Россия по обстрелам работает больше, чем Украина.
– Что меняет в восприятии обычной жизни, в простых человеческих привычках само пребывание на передовой?
– Я себя изначально настроил, что еду на боевой фронт и должен быть в центре событий. И тут заметил, что в тыловом районе мне уже как-то не по себе. Жизнь восстанавливается, по улицам люди ходят, магазины открыты. Но над головой привычного свиста нет – и уже что-то не то. В тишине сон не идет. И это не только у меня – многие ребята то же самое говорят. Однажды, помню, мы приехали на Сватово, и надо было там переночевать. Сделали шалаш, сверху пленкой покрыли, и все пятнадцать человек улеглись в нем. Над нами снаряды летают, но всем разом так спать захотелось… А тишина давит.
– Чтобы побеждать, нужна ненависть к врагу?
– Нужно уважать врага. Как говорил один парень из ЧВК, на той стороне в окопах сидят такие же русские мужики, как и мы, поэтому и в плен массово не сдаются. Конечно, свою роль сыграла пропаганда. Сам видел украинские учебники – это конкретное промывание мозга. Там даже такой, казалось бы, простой предмет, как ОБЖ, изложен через прославление нации, которая во всем первая, везде лучшая. Однажды попалось в руки украинское издание Библии, там изображение Иисуса с желто-голубым нимбом… Кстати, в Херсонской области я принял крещение. Меня крестил наш боевой батюшка – он потом погиб, царство ему небесное.
– Для тех, кто в тылу, всегда важен вопрос: в какой гуманитарной помощи более всего нуждаются бойцы?
– По большому счету – во всем. Там ничего не бывает слишком много. Вот буквально месяц назад у нас два окопа сгорело – радиостанции, весь быт, только автоматы успели вынести… И машины на передовой, по сути, тот же расходник. Один раз съездишь, во второй прилетит. Поэтому ребята, которые на эвакуации работают, стараются все брать – и мотоциклы, и квадроциклы… Мотоциклы, кстати, реально очень полезная вещь. Если оставить за скобками барражирующие боеприпасы, то из артиллерии по нему довольно сложно попасть. А в целом поддержка тыла, я имею в виду простых людей, ощущается явственно. Когда линии боевого соприкосновения обозначились довольно четко, возникла необходимость обживаться, строить блиндажи – а это значит, что нужна бензопила, топор, генератор и прочее. И люди начали нам помогать такими вещами. Но месяц пройдет – нужна новая бензопила и генератор, потому как на СВО такие вещи долго не выдерживают, а сервисов там нет.
– Что вы как человек, уже достаточно много времени проведший на фронте, посоветуете тем, кто только собирается подписать контракт?
– Прежде всего, чтобы трезво оценивали свои возможности, взгляды, убеждения. Нужно понимать суть нагрузки, которая им предстоит. Такого, как в кино про войну, при боевом столкновении не бывает. Я тоже ведь смотрел фильмы про спецназ, но теперь знаю, что СВО – это прежде всего очень тяжелый труд. Сейчас для меня любое военное кино – мультики.
