Стоит только заглянуть в календарь, чтобы понять – месяц, на который выпадает наибольшее количество праздников, имеющих отношение к семье, как раз ноябрь. Буквально на днях отмечали День матери. 20 ноября уже давно объявлено Всемирным днем ребенка: несколько десятилетий назад в этот день приняли специальную конвенцию. Именно в этом документе была поставлена официальная задача «обеспечить детям счастливое детство». О том, насколько успешно получается это сделать в нашем регионе, мы решили узнать у директора краевого Центра развития семейных форм воспитания Ольги АБРОСИМОВОЙ.
Страна без детдомов?
– Недавно состоялось обсуждение федеральной программы «Россия без сирот». Государство поставило сложную задачу – ликвидировать детские дома в России. Уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов считает, что это реально: в России на одного ребенка-сироту приходится 1 000 взрослых дееспособного возраста, и найти среди них приемных родителей – достижимая цель. Ставится даже конкретный срок – 5–7 лет. На ваш взгляд, это выполнимо?
– Здесь ведь не только от государства все зависит, но и от нашей с вами позиции. Административными методами – без участия гражданского общества – решить проблему социального сиротства невозможно.
Что касается срока… С одной стороны, у меня есть все основания для оптимистичных прогнозов: я каждый день вижу у себя в центре людей, которые готовы взять ребенка к себе на воспитание в семью, и это вдохновляет. С другой – я реально смотрю на ситуацию, зная ее изнутри: да, на самом деле есть много людей, мечтающих о приемном сыне или дочери. Но проблема в том, что сегодня усыновителям преимущественно нужны малыши до года. И еще: на усыновление идут юридически свободные дети, а их у нас в региональном операторе банка данных о детях-сиротах из пяти тысяч от силы пятьсот. Поэтому когда мы говорим, что усыновление – это приоритетная форма устройства ребенка в семью, нужно понимать: она не может коснуться абсолютно всех. В том числе и потому, что у нас 75 процентов детей, оставшихся без попечения родителей, имеют определенные патологии здоровья. А ведь реабилитация такого ребенка связана с большими усилиями и материальными затратами. Поэтому можно сказать: обозначенный государством срок недостаточен. На сегодняшний день мероприятий по профилактике социального сиротства очень мало, а они необычайно важны: у нас в Красноярском крае ежегодно остаются без попечения родителей около трех тысяч детей. И если мы не перекроем этот поток, реализовать программу будет нереально.
– Но ведь детские дома у нас в крае закрывались и до действия этой программы.
– Да, достаточно много учреждений ликвидировано из-за того, что воспитанников взяли в семьи. К примеру, закрылся Новоалтатский детский дом в Шарыповском районе, Чечеульский детский дом в Канском. Но ведь наша задача не просто инициировать устройство детей в семьи. Нужно еще, чтобы эти приемные семьи были состоявшимися, здоровыми, обеспечивающими комфортные условия для развития. Поэтому очень важны мотивы, которыми руководствуются будущие родители.
Нельзя подходить с такой «практической» стороны: нет работы, возьму детей, буду получать пособие и жить на эти деньги.
Самая популярная форма – опека
– Но из таких побуждений действуют все-таки далеко не все. Каков типичный портрет человека, который приходит за чужим ребенком? И какие дети в первую очередь нужны приемным родителям – маленькие послушные девочки?
– Вы знаете, в первые годы нашей работы – да, на самом деле в большей степени к нам приходили люди, мечтающие о белокурой малышке с голубыми глазами. Но сейчас много семей обращаются именно за мальчиком. На сегодня и тех и других – примерно по 50 процентов. Портрет усыновителя зависит от формы устройства ребенка в семью. Усыновление предпочитают молодые супруги, которые не могут иметь детей по медицинским показаниям. В основном это жители городов.
Другая форма, кстати самая популярная в крае, – это опека. Государство выплачивает родителям пособие на каждого ребенка – примерно от 4,5 до 17 тысяч рублей. Сумма зависит от возраста воспитанника и района проживания. Есть еще и такая форма, как приемная семья, когда родители, по сути, приравнены к воспитателям, так как кроме пособия на ребенка им начисляется еще и «заработная плата». Такую форму предпочитают пары «в возрасте» – собственные дети выросли, а силы и возможности воспитать одного, а возможно, и двух-трех сыновей или дочерей еще есть. С малышами уже тяжеловато, поэтому в приемную семью берут в основном подростков.
– Когда речь идет о такой семье или опеке, то родителям, наверное, в какой-то мере проще – все «промахи» в воспитании можно списать на генетику. А если речь идет об усыновлении, да еще с сохранением тайны… Наверняка в этом случае отбор детей очень тщательный. На что обращают внимание усыновители?
– В основном, конечно, на состояние здоровья. Это самый главный фактор. И чаще всего хотят усыновить новорожденного – считают, что так проще воспитывать. На каждого из детей у нас есть анкета с информацией. Если не хватает данных – значит, малыша просто оставили и сведений о родителях нет. Конечно, чем больше требований к будущему члену семьи у родителей, тем дольше придется ждать.
Кстати, что касается тайны, то в первые годы работы центра до 90 процентов усыновителей твердо решали: ни сам малыш, ни окружение никогда не узнают, что ребенок приемный. А сейчас, за последние несколько лет, к этому начали относиться по-другому. Каждый второй посетитель центра говорит о том, что обязательно расскажет малышу о том, каким именно способом он появился в семье. Я вообще считаю, что это показатель зрелости общества.
– Не так давно в СМИ обсуждалась скандальная ситуация: гражданка Европы вернула в Россию усыновленного ею мальчика. Оказалось, что врачи нашли у ребенка серьезные заболевания, о которых приемную маму никто не предупредил. Что вы можете предложить нашим родителям, чтобы избежать подобной ситуации?
– Если возникают сомнения в полноте изначальных сведений, то никто не запретит пройти в краевой детской больнице полное обследование. Правда, это можно сделать только после получения положительного заключения о возможности быть приемными родителями. Этот документ дает право на предоставление конфиденциальной информации из регионального банка о детях-сиротах. Я не просто так делаю на этом акцент: к нам в центр письма с просьбой рассказать подробней о малыше, фотография которого, к примеру, была опубликована в газете, приходят пачками. Закон запрещает разглашение сведений.
Школа для мам
– Какие требования к самим усыновителям – по обеспеченности жильем, материальному благосостоянию?
– Что касается доходов семьи, то на всех ее членов, и на ребенка в том числе, в месяц должна выходить сумма не ниже чем прожиточный минимум, установленный в регионе. Жилье должно отвечать санитарно-гигиеническим нормам. Но нередка ситуация, когда собственной квартиры у потенциальных родителей нет вообще. И если ранее это было стопроцентной причиной отказа – без документа о праве собственности никто даже разговаривать не хотел, то сейчас решение принимается на усмотрение суда. Соответствующее изменение Семейного кодекса РФ было сделано в 2008 году. Но, к сожалению, законы меняются не только в лучшую сторону.
Очень мне грустно, к примеру, что увеличен срок передачи ребенка в семью. Сейчас он составляет месяц. Представляете, целый месяц! К примеру, суд прошел в декабре, решение положительное, и тем не менее на все новогодние праздники ребенок остается в детском доме!
– Еще один вопрос о требованиях – разрешается ли взять ребенка в неполную семью? Могут обратиться к вам одинокие мужчины или женщины?
– Закон не запрещает усыновление ни в том, ни в другом случае. Но приход к нам одинокого папы – это большая-большая редкость. И в органах опеки очень внимательно присматриваются к такому кандидату по вполне понятным причинам. Несмотря на то что сейчас в Европе слова «мама» и «папа» заменяются на общее понятие – «родитель», мы-то все понимаем – мама должна быть обязательно. Одинокому отцу очень сложно воспитать ребенка. Но, повторюсь, для нас такие обращения редкость. Гораздо больше проблем у нас возникает из-за нормы Семейного кодекса, которая указывает на то, что между ребенком и усыновителем разница в возрасте должна быть не менее 16 лет. И вот приходят к нам женщины за 50 и просят оформить документы на маленького ребеночка… Ну мы-то все понимаем, что воспитать малыша в таком возрасте им будет очень сложно. Здесь помогает программа кандидатов в родители: на тренингах специалисты аккуратно подводят пожилого человека к мысли, что лучше и над собой, и над младенцем таких экспериментов не ставить.
– Программа подготовки приемных родителей стала обязательной с этого года…
– Да, и мы этому очень рады. Будущие родители должны представлять, с какими особенностями и физического, и психического развития приемных детей им придется столкнуться. В рамках программы читают лекции и отвечают на вопросы и психологи, и педагоги, и педиатры. Приходят и рассказывают об опыте пребывания в семье уже состоявшиеся приемные родители. Но примерно по такому алгоритму работают и в других регионах России. Наша же «фишка» в том, что мы можем организовать визит в уже состоявшуюся семью потенциальных родителей. Это стало возможным благодаря гранту, который выиграла общественная организация, объединяющая приемные семьи. И вот такие «стажировочные площадки», где потенциальные родители могут пожить, очень помогают получить ответы на множество вопросов.
– А если они посмотрят и, наоборот, откажутся, скажут: ну нет, мы так не хотим жить?
– Бывает и такое. Значит, не совсем готовы. И очень хорошо для ребенка, что не взяли. У нас же не стоит задачи раздать детей любой ценой. Очень важно понять истинные мотивы потенциальных родителей. Вот, к примеру, ситуация, которая отзывается в сердце особой болью: к нам обращается семья, которая только что потеряла малыша. Их чувства можно понять, но нельзя это делать сразу после трагедии! Практика показывает: ничего хорошего из этого не получается. Надо выждать время, когда боль утраты пройдет, иначе на таком эмоциональном фоне можно только усугубить ситуацию. Или вот еще случай. Пришла пара в возрасте, обоим супругам уже за 40. Их отношения переживают кризис, который не редкость в семье, где дети выросли и заняты собственной жизнью. Получается, связь между мужем и женой в это время как бы ослабевает. И вот этой женщине пришла в голову мысль: раз уже самой родить поздновато, возьму ребенка, будем вместе заботиться, воспитывать его, и это общее дело нас с мужем сблизит. Таким решением можно и себя, и ребенка обречь на страдания.
Диагноз – не приговор?
– Сейчас бурными темпами развиваются разные репродуктивные технологии – ЭКО, суррогатное материнство. Уменьшится ли поток усыновителей, когда процедуры станут более доступными в финансовом отношении?
– Конечно, их станет меньше. Мы ведь все разные, и кто-то в принципе не способен принять чужого ребенка. Я об этом говорю без всякого осуждения. Это нормально: у нас у всех разная миссия в этой жизни. У меня, к примеру, часто спрашивают: а вы почему не усыновите ребенка? И я отвечаю, что есть люди, которым нравится воспитывать приемных детей, а есть те, которые должны им помогать организовывать этот процесс. Хотя знаете, ведь к нам приходят пары и после ЭКО. И даже после нескольких процедур искусственного оплодотворения. Приходят, потому что ничего не получилось, а для них семья без ребенка не настоящая. И вот как можно объяснить то, что женщина, у которой стоит диагноз – однозначный, как приговор, – после усыновления чужого малыша рожает своего? Иначе как чудом это назвать просто нельзя – а ведь только на моей памяти таких «неожиданных» малышей родилось не менее восьми.
– Это счастливые истории. А насколько часто вы сталкиваетесь с другими «последствиями» усыновления, когда родители звонят и говорят: «Нет, мы отказываемся…»
– Да, такое бывает. Но в основном у тех родителей, которые не стали проходить программу подготовки. Раньше она была добровольная. Но бывают возвраты и по объективным показаниям, когда не совсем верно установлен диагноз ребенка. Вот пример. В процессе расформирования детского дома в одном из районов женщина взяла девочку в семью. Там уже были свои, родные, дети. Все было хорошо, но через несколько лет у приемного ребенка начало стремительно развиваться серьезное психическое заболевание. Она просто стала опасной для других детей. Начали разбираться в ситуации, и оказалось, что биологическая мама ребенка также страдает психическим заболеванием. По сути, сейчас единственный выход – это отдать девочку в специализированное учреждение, потому что в дальнейшем болезнь только будет прогрессировать. Вот это настоящая трагедия для приемной семьи – ведь ребенка очень любят. Так что когда говорят о возвратах, нужно помнить, что каждый случай очень индивидуален. Но есть, конечно, и другие ситуации – когда родители просто не осознавали ответственности. Наступает подростковый возраст, они не справляются… И самое неправильное, что можно сделать в такой ситуации, – всю ответственность «возложить» на генетику. Когда начинают разбираться специалисты, становится очевидно: причина – это нелюбовь родителей, система воспитания, нежелание заниматься – в общем, все что угодно, но не генетика.
Фактор риска
– Но есть и проблемы, связанные именно с генетикой?
– На сто процентов, конечно, генетический фактор не исключишь. Вот была у нас ситуация с замечательной приемной семьей. Они взяли двух мальчиков. Ну все там родители делали, чтобы те чувствовали себя как в родной семье! А дети руку в чужой карман запускают при каждом удобном и неудобном случае. Хотя и сыты, и одеты, и деньги карманные есть. Стали разбираться, обратились они на консультацию: специалисты пришли к выводу, что да, причина – именно генетический фактор. Детей вернули. Но случаи, подобные этому, единичны.
– Наверное, поэтому немало пар останавливают сомнения: смогут ли они принять и полюбить чужого ребенка?
– Да, сердцу не прикажешь. Но зато могу сказать – когда ребенок любим, у него проходят почти все диагнозы из медкарточки: и задержка психического, умственного развития. Очень важно, чтобы ребенка любили, а не просто обеспечивали ему должный уход. Иначе построить успешную семью вряд ли получится. Будут и скандалы, и недовольства, и ссылки на генетику: «Да я для него все делаю, но раз уж уродился таким…» И вы знаете, когда мы начинаем разбираться в таких случаях, женщина никогда не видит своей вины. Подход совершенно односторонний. Но дети – и приемные, и родные – очень хорошо чувствуют, любят их или только поддерживают «жизнедеятельность» – кормят, одевают, водят в школу.
– Не так давно вы запустили новые формы работы с приемными семьями – появились специализированные группы в сетях «Одноклассники» и «ВКонтакте».
– Да, и, несмотря на то, что срок их работы совсем небольшой, уже сейчас очевидно, насколько эффективны социальные сети. К нам в группы ежедневно заходит около 40 новичков. На самое главное: в онлайн-режиме можно оперативно связаться со специалистами, чтобы получить ответ на вопрос. А чем раньше это случится, тем раньше разрешится конфликтная ситуация. Особенно важно это на первом этапе – как только дети попали в семью. Очень эффективной формой общения является консультирование через Skype – это особенно актуально для жителей северных территорий.
– Не могу не задать вопрос о ювенальной юстиции. То, что происходит в Европе, на наш взгляд, совершенно дикая ситуация: стоит вспомнить только один из последних случаев, когда в Финляндии забрали у матери всех детей, в том числе и 7-дневного младенца. А ведь понятие ювенальной юстиции не совсем чуждое и нашей стране…
– Забирают в основном за жестокое обращение с детьми. А жестокое обращение за границей и у нас – это совершенно разные понятия в силу нашего менталитета. Если бы мы следовали практике Европы, у нас, наверное, просто были бы переполнены все детские дома. И я думаю, нам до их норм еще очень далеко. А вообще, я считаю, если мы реализуем самое главное право ребенка – на семью, то все его остальные права – и на образование, и на здоровье – будут защищены. А пока этого нет, говорить о каких-то других правах – пустая формальность.
ДОСЬЕ
Ольга Борисовна АБРОСИМОВА
Дата и место рождения: 2 июля 1962 года, Назаровский район.
Образование: высшее, в 1984 году окончила Красноярский государственный педагогический институт по специальности «учитель истории, права и обществоведения».
Трудовая деятельность:
1984 г. – муниципальное бюджетное образовательное учреждение «Средняя общеобразовательная школа № 17» г. Красноярска, учитель истории.
1991 г. – Красноярская территориальная краевая организация Профсоюза работников народного образования и науки РФ, главный специалист по вопросам экономики оплаты труда.
1998 г. – администрация Красноярского края, главный специалист комитета по взаимодействию с органами социальной сферы.
2002 г. – краевое государственное казенное учреждение «Центр развития семейных форм воспитания», директор.
Награды, звания: отличник народного просвещения.
Семейное положение: замужем, имеет дочь.
СПРАВКА
Центр развития семейных форм воспитания
Красноярск, ул. Парижской Коммуны, 33,
тел. 8 (391) 258-15-33, 8 (391) 252-33-94
