Если «поймать» злокачественную опухоль на ранней стадии, то вероятность вылечиться и забыть про пугающий диагноз, велика. Но коварство заболевания в том, что на таких стадиях нет ни болей, ни других настораживающих симптомов. И рак почки – диагноз, который ставят примерно каждому десятому онкобольному в мире, не исключение.
Операция через проколы
Неудивительно, что не так давно примерно 80 процентов таких пациентов попадали к врачам, когда было поздно.
– Сейчас все наоборот, примерно столько же приходит людей с опухолями 1-й и 2-й стадий, – рассказывает Константин Детцель, онкоуролог Красноярского онкоцентра. – Благодаря общедоступному методу исследования – УЗИ мы можем выявлять рак почки очень рано. И у многих наших пациентов опухоль всего в пару сантиметров или чуть меньше – случайная находка при диспансеризации. Поэтому так важно выполнять необходимый объем исследований. Если там заметят подозрительное новообразование, выполняется более совершенный метод обследования – МРТ. В среднем процесс преобразования одной злокачественной клетки в опухоль размером в сантиметр длится шесть лет.
Если пациент попадет на операционный стол в тот период, когда опухоль, образующая в почке что-то вроде капсулы, еще не успела попасть за ее пределы – значит, можно будет удалить только часть почки. А саму операцию провести лапароскопическим путем – с помощью нескольких проколов, когда специальная камера выводит изображение на экран и его можно увеличивать в десятки раз. Это малотравматичная операция, после которой уже на следующий день пациент может ходить.
После выписки необходимо наблюдение, но, как правило, проходит десять, двадцать лет – и бывшего пациента ничего не беспокоит.
Но порой направление в онкоцентр человек получает уже с опухолью 3-й, а то и 4-й стадии. В этот период появляются уже боли в спине, которые ошибочно порой принимают за остеохондроз, и кровь в моче. А опухоль нередко не только прорастает в ткань почки, но и дает метастазы.
Опасные факторы
– Тут необходимо удалять уже всю почку с регионарными лимфоузлами, жировой клетчаткой около органа, – говорит Константин Детцель. – Даже при третьей стадии 10-летняя выживаемость составляет до 60 процентов – прогнозы хорошие. Рак почки вообще можно назвать достаточно «благоприятным» – речь идет о парном органе, и даже при удалении одной все функции берет на себя оставшаяся почка. Ну и метастазирует он не так часто.
При этом у нас сейчас есть возможности проводить таргетную терапию препаратами, которые воздействуют исключительно на рецепторы опухоли. В отличие от химиотерапии, которая убивает и раковые, и обычные клетки организма, этот метод работает прицельно, с эффектом обратной редукции – то есть или сдерживая рост метастаз, или уменьшая их. Даже на последней стадии препараты дают возможность продлить жизнь и улучшить ее качество.
Года четыре назад я оперировал пациента, у которого размеры опухоли были 30 на 25 сантиметров. Она была видна даже через живот. Смогли удалить всю, за исключением крохотной части – той, что проросла в сосуд. Препараты продлили жизнь пациента на несколько лет, улучшили ее качество. Он умер совсем недавно.
Этот человек приехал из небольшого живописного района на юге края, где с экологией все хорошо, но… Заболевание все равно возникло. Почему? На подобный вопрос пока никто не может дать ответа.
Известно только, что такие факторы, как ожирение, курение (оно повышает риск возникновения рака почки на 60 процентов!), вредные условия работы – в малярных цехах, с красителями, в угольной промышленности, – оказывают токсическое воздействие на организм. Почка – один из фильтрующих органов, и работа с ядами на протяжении многих лет может неблагоприятно отразиться на ней. И вот на каком-то этапе клетка под действием неблагоприятных факторов перерождается, мутирует, начинает неправильно делиться и превращается в раковую.
Увы, происходит это даже в том случае, когда человек живет в экологически чистом месте и употребляет в пищу продукты с собственного подворья. Так что не стоит пренебрегать диспансеризацией. А если уже появились тревожные симптомы – тем более нужно поспешить к врачу.
Пережить диагноз
Изобрели новое лекарство, внедрили новый тип операционного вмешательства – не такой калечащий, как ранее… Достижения современных ученых в области онкологии часто становятся значимыми поводами для новостей. Да, возможностей для излечения или, как минимум, продления жизни сейчас стало больше. Но это не означает, что ранее их не было совсем. История Зои Михайловны, бывшей пациентки Красноярского онкологического центра, – наглядный тому пример.
История началась примерно четверть века назад, в 1994 году, когда женщина проходила лечение в одной из больниц краевого центра после операции.
– Лежала я в 9-й медсанчасти, в то время там делали обследование организма вне зависимости от того, с чем ты к ним поступил, – вспоминает женщина. – Это и спасло мне жизнь. Я им очень благодарна – могли ведь и формально отнестись. Именно там выявили проблемы с почкой и сказали, что нужно срочно обратиться в онкоцентр. А было мне всего 42 года.
Возраст еще молодой, и верить в плохое очень не хотелось. Тогда еще не было совершенных методов исследований, и случалось, что все становилось ясно только во время операции. После нее некоторые начинали даже танцевать от радости – диагноз не подтвердился. Но Зою Михайловну врачам утешить было нечем: поставили 2-ю стадию.
– Потом уже думала: откуда могла взяться опухоль? – рассказывает женщина. – Вспоминаются два случая. Первый – это когда во время ремонта была у нас на работе разлита краска и я упала, очень сильно ударившись. А второй – когда начала поправляться и решила крутить обруч. Он, алюминиевый, показался мне совсем легким. Ну мне его и утяжелили – с помощью металлической проволоки. После на теле образовывался «пояс из синяков». Возможно, тогда все это на почке и отразилось.
Со всем медицинским персоналом – и врачами, и медсестрами, которые тогда работали в онкоурологическом отделении онкоцентра, по словам Зои Михайловны, ей очень повезло:
– Я вроде женщина сильная, но вот как узнала, что у меня, – настоящая истерика началась. Мне-то думалось, воспаление, подлечат – и домой. И врач Вадим Глазков – у него сейчас собственная клиника, а тогда он там работал – завел меня в кабинет.
Вот представьте: идет человек, и балкон разрушается – на него все падает. Или абсолютно здоровый человек попадает под машину. Все. И в том, и в другом случае это мгновенная смерть. А вам мы операцию сделаем, вы жить будете, понимаете? Жить!
И мне как-то сразу легче стало, успокоилась. Считаю, в том, что я здесь еще, заслуга Ольги Геннадьевны Тоначевой, которая сейчас возглавляет отделение. Она меня прооперировала в пятницу. И в субботу, в свой выходной, пришла ко мне специально, чтобы посмотреть, как я себя чувствую. Я была тронута ее заботой.
Прописанный впоследствии курс облучения пройти полностью не удалось – сильно упал гемоглобин. Но в палате активно обменивались рецептами «здоровой жизни»: кто-то посоветовал настойку болиголова.
– Но я была послушной пациенткой и пришла к Ольге Геннадьевне, – вспоминает Зоя Михайловна. – Вот, говорю, настояла бутылку литровую… Она меня начала ругать: «Мы тебе операцию на один орган сделали, а ты еще и печень себе хочешь посадить?» Диагноз этот – серьезный, и больница – серьезная, много там всего пришлось увидеть. Я изменилась после этого – стала ко многому проще относиться, не замечать – что кто-то тебе сказал и так далее, стала радоваться каждому дню и минуте. Я жизнь очень ценю и за каждый день благодарна, который дает мне Господь.
