Мимо дома Юрия и Елены Лавриненко, что на улице Ленина в Ужуре, просто так пройти трудно. Поневоле замедлишь шаг при виде такой красоты: большие вазоны под цветы у ворот, настоящая ветряная мельница. И все сплетено из ивовых прутьев. Юрий Викторович – единственный мастер в районе, кто продолжает это древнее, как мир, ремесло.
Надо все украсить
Так чинно и благородно гостей встречают только вдали от больших городов. Нас ждали: в одном углу комнаты, словно на выставке, разложены всевозможные поделки. Доски, картины, панно, шкатулки, корзины. Мурлычет под столом кошка.
В другом рядком сидят сами супруги да сын с невесткой. Волнуются. Волнуемся и мы: на тумбочке – целая стопа грамот и благодарственных писем. Победителю краевой ярмарки ремесел, краевого фестиваля семейных талантов… Ох, не прост наш мастер!
С чего все началось? Мы ждали рассказа о том, как хитрая наука передавалась от прадеда к деду и так далее. Оказалось, нет. Но четкая ниточка все же прослеживается.
– Отец не был любителем поделок. Он привлек меня другим: все изготавливал сам, своими руками, – говорит Юрий Викторович. – Столы, стулья, полки, качели во дворе, бочки из кедра. Он в мастерской – и я кручусь рядом. Хотелось тоже что-то смастерить, подарить маме, сестре. Мы жили в поселке Кедровый Козульского района. Рядом лес. Увлекся охотой – стал набивать чучела зайца, совы, белки. Но не просто! Надо же украсить – посадить зверька на ветку, обработать ее. Рога находил – лося, козы, косули, – их тоже оформлял на досточках. Охотники заметили, стали просить: «Сделай и мне так же!» Ну пожалуйста. У кого-то приклад ружья сломается, снова ко мне – да запросто. А на прикладе обязательно – резьбу. И вот так потихоньку, постепенно…
После службы в армии Лавриненко начал работать в школе трудовиком. А там мастерская хорошая, разные станки по дереву. Вел кружок резьбы и выжигания. Так что и детей вовлекал, и сам учился вместе с ними. Плести же начал уже после переезда с семьей в Ужур.
– Здесь дерева-то нет! – смеется мастер. –Тоже в школу пошел. К тому времени уже образование заочно получил: учитель труда и черчения. Директор очень удивился: «Первый раз вижу трудовика с дипломом. Давай к нам».
В соседней коррекционной школе, где учатся особенные дети со всего района, были выделены часы для развития моторики рук. И лучше всего сделать это помогает плетение. А преподавать некому. Директор к Лавриненко снова: «Ты не занимался?»
– Нет, говорю. Такая муторная работа! Мне с деревом проще и понятней. Но уговорили. А я же в возрасте. Спросить не у кого. Были в Малом Имыше и Солгоне два старичка, но пообщаться с ними не успел… Давай интернет просматривать – что, как? Директор самоучитель дал – по нему тоже. Стал пробовать: все ломается, все не то, пальцы непослушные. Целое лето усердно сам над собой работал. А осенью уже начал вести занятия в школе… Где-то тут корзина моя первая, можешь найти? – просит Юрий Викторович жену.
– Лучше не надо! – отмахивается Елена Николаевна.
Мы настаиваем. И знаете – очень даже ничего. Разницу с поздними работами (а Лавриненко мастерит уже больше 15 лет) отметит только опытный глаз. Интересно, сколько времени уходит на одну корзину?
– Если считать, то… Заготовка, обработка, дно отдельно – а потом из готового материала уже быстро. Получается три, четыре…
– Дня?
– Часа.
Зацветает краснотал
По крутой лестнице поднимаемся на второй этаж дома. Здесь у Юрия Викторовича мастерская. И всюду вязанки ивовых прутьев. Первая ассоциация – розги. Сразу вспоминаются романы Чарльза Диккенса. Но для Лавриненко это самый мирный продукт, к которому он относится трепетно, с душой. Тальник берет неподалеку, у речки. За красноталом ездит на Чулым.
– Что характерно – тальник срезал, а дерево не погибает. На следующий год новые побеги вымахивают до трех метров.
Заготовка начинается осенью, когда спадает лист, и продолжается до мая следующего года. У Лавриненко есть свои секреты:
– У меня два способа ошкуривания. Первый – выварить прутья, и тогда шкурка легко отстает. А можно поставить в воду на пару недель, прорастить. Когда движение сока идет, кора тоже легко отходит. Но нужно, чтобы до этого промерз и корень, и дерево, чтобы тальник уснул. Только после этого в тепло – и он оживет. Пустит листочки. В оттепель срезать нельзя – засохнет. Это я уже опытным путем определил.
Юрий Викторович показывает, как все делается. Сначала шкурит: прут получается гладкий, по мастерской плывет сладкий весенний запах. Чтобы получить ленту, раскалывает его на три-четыре части специальным инструментом. Каждую высушивает, строгает на станочке. Но и это еще не конец:
– Потом ленту надо снова размочить в теплой воде, и можно плести. Очень эластичная она получается.
От Москвы до Сахалина
Свои изделия супруги Лавриненко продают через интернет. И разлетаются они в прямом смысле слова по всей России.
– Хорошо покупают москвичи, жители Сахалина, Крыма, Сочи, Краснодара, Липецка, Благовещенска, Архангельска, соседних с краем областей, – поясняет Елена Николаевна. – И в Красноярске, конечно, многие. Вот недавно сделали плетень для ресторана. Сувенирку нам к универсиаде заказывали. Люди о нас знают, сарафанное радио работает. Звонят: нужно то-то и то-то.
В помощь отцу – сын Андрей. Но у него уже свой, продвинутый подход умельца XXI века. Жена Андрея подбирает рисунки, а он потом выжигает их лазерным станком, доводит поделку отца до финальной стадии. Картинки, пазлы, панно из кедра и березы. Дочь Марина, что живет отдельно, делает шкатулки, внучка Настенька – плетет. Вот так незаметно Юрий Викторович приобщил к творчеству уже третье поколение своей большой семьи.
Провожали нас так же, как и встречали, – все четверо. И вручили подарок: салфетницы с гербом города и надписью «Ужур 1760». Отец плел, сын выжигал. Одна стоит теперь у меня в гостиной на самом видном месте.
