На прошлой неделе добрался я наконец до одной заброшенной деревни в тайге, в которой давно мечтал побывать. Абсолютно мертвая, нежилая: ни души. Кругом руины. Всего две-три более-менее целые избы сохранилось, где можно остановиться. Там иногда ночуют заезжие рыболовы и охотники. Пожил и я несколько дней.
Гора и мышь
Вот где покой. Глушь, бездорожье. Жизнь там течет как неширокая река, что за околицей, – неторопливо и размеренно катит она через тайгу свои воды. Ни сотовой связи, ни радио, ни электричества. Только ветер гоняет по бывшей деревне пух чертополоха, осенняя бабочка бьется по утрам в пыльное стекло, сонные мухи лениво жужжат, да галки орут на березах… Как будто ни городов, ни весей на тыcячу верст вокруг, и ты один посреди Сибири. За водой – на родник. Чай нужен – дрова руби. Есть захотел – щука в речке, рябчики в лесу. «Живи еще хоть четверть века – все будет так, исхода нет».
Сперва нравится. Но уже на третий день эта неторопливая романтика начинает утомлять. Хочется ритмов, скорости, движения. Начинаешь тосковать по городу, новостям, цивилизации. Мы ведь отравлены ею.
Домой возвращаешься как на крыльях, мотор поет…
Въезжаю в Красноярск через проспект Котельникова. О, да тут перемены. Асфальт уже новый лежит, хотя работы еще не закончены. Поэтому скорость пришлось сильно сбавить, машины по-прежнему щемятся в один ряд.
Дорожники обещают уже к октябрю домучить этот несчастный участок. Сколько они там возятся? Сейчас посмотрел – с прошлого года!
Район не мой, я там редко бываю, в этом году всего раза четыре зачем-то заносило. Но каждый раз встревал капитально. В самую жару. Как все водители в этой километровой пробке, костерил на чем свет стоит и медлительных строителей, и их «технологии» из каменного века, и тех, кто не может заставить их быстрей шевелиться.
И это я случайно туда попал, мог бы объехать. Но есть люди, которые живут в Солонцах и в соседних коттеджных поселках. Им, чтобы домой добраться, другая дорога не подходит. Сколько нервов потеряли они в этих пробках, сколько времени?
Никто не говорит, что не надо ремонтировать дороги, расширять их, строить новые, заниматься благоустройством. Но, ребята, что вы там сооружали такое выдающееся, что возиться нужно было год? Космодром? Атомную электростанцию? Да всего лишь дорогу надо было расширить, два подземных перехода построить, сделать ливневку, новое освещение, навести вокруг марафет. Только не надо мне тут приводить инженерные расчеты и скептически ухмыляться: мол, дилетант, что с него возьмешь? Ты знаешь, сколько там работы?
Нужна движуха
Знаю. Не больше, чем по эвакуации Харьковского танкового завода на Урал. Война в июне началась, а уже в декабре завод на Урале выпустил первые танки.
И я не настолько дилетант, чтобы не понимать:
там, где работы по благоустройству создают тысячам жителей миллионного города чудовищные неудобства, мотают им нервы, действовать нужно быстро, решительно, по-военному.
Удар нужен, рывок, нестандартные решения, современные подходы. Профессиональная злость, если хотите: да мы за месяц справимся! И, конечно, десятки единиц передовой техники. Сотни квалифицированных рабочих. Или роботов, почему нет? Движуха нужна 25 часов в сутки, драйв, скорость. Чтобы работа ни на минуту не прекращалась. А тут… Еду месяц назад из аэропорта – на Котельникова благость и тишина. Стоит стройка. Две сонные мухи мужского пола ковыряются за ограждением. Техники не видно. Выходной, наверное. Или инженеры поехали к проектировщикам – спрашивать, что это за пимпочка у них на чертеже? Не разглядеть. И все их ждут.
Возвращайся обратно в заброшенную деревню, приезжай назад через четверть века – все будет так же. Возьмутся строить дорожную развязку (развязку – не танковый завод!) – будут жевать ветошь два года. И оправдываться перед телекамерами, почему быстро не получается. И говорить: потерпите. Да ради чего терпеть-то? Зачем? Война на дворе? Враг у ворот? Асфальт в стране кончился?
В космос летаем, но как брусчатку на проспекте Мира менять… сразу назад, в пещеры.
Никогда не забуду, как несколько лет назад сносили легкий пешеходный мост между БКЗ и КИЦем. Неделю! Заметьте: ломали, не строили!
Один из красноярских старожилов рассказывал, как в 60-х годах меняли канализационную трубу на проспекте Свободном. За ночь. Потому что такая задача была поставлена. Иначе – партбилет на стол.
Сколько лет идут разговоры о том, что нельзя строить новые микрорайоны без детских садов, школ и поликлиник? Что нужны новые законы на уровне Госдумы, которые запрещают такое строительство?
Воз и ныне там.
Почему мы такие тормозные, неразворотливые, инертные? Почему так себя не уважаем? Почему у нас от мысли до мысли пять тысяч верст, как говорил Вяземский?
Где-то мы застряли
Конечно, легко и просто было бы списать все на пресловутый «русский менталитет». У нас, мол, и пословицы соответствующие. Поспешишь – людей насмешишь. Спешка нужна при ловле блох. Тише едешь – дальше будешь. Салтыков-Щедрин, Гоголь и их персонажи… Ну, вы знаете слова этой песни, она уже в зубах навязла.
Все так. Но ведь есть и другие примеры. Там, где речь идет о жизни и смерти, о престиже государства или об огромных прибылях, мы умеем работать быстро, эффективно, мгновенно находим нестандартные решения.
Крымский мост, грандиозное, технически сложное сооружение, построили за три года. Потому что он был жизненно важен. И, конечно, «назло врагам» – тут мы в лепешку расшибемся.
Ванкор – с его заводами по подготовке нефти, жилым поселком, сотнями километров нефтепроводов – тоже был построен в глухой тундре, где ни дорог, ни огней, за считаные годы. Потому что он дает деньги в бюджет.
Опять же эвакуация предприятий в войну. Недавно читал книгу про это. Был потрясен. С июля по ноябрь 1941 года не менее 1 523 промышленных предприятий было перебазировано с запада страны на восток. Из них 1 360 крупных заводов. По железным дорогам было перевезено 1,5 млн вагонов «эвакуационных грузов».
Под открытым небом ставили станки, выпускали продукцию, и уже потом начинали делать крышу. И никто не говорил, что надо подождать, что проект нужно переделать, что субподрядчики подводят… И силы у нас находились, и средства, и фантастического таланта люди. Такие как председатель Госплана СССР в 1941 году Николай Алексеевич Вознесенский.
Где они сегодня? Почему в мирное время, когда речь идет о простых житейских вещах, мы, как говорит молодежь, тупим? Строим дорожные развязки годами, а ливневку в городе десятилетиями не можем довести до ума?
Стыдно сказать, поезд из Красноярска в Новосибирск идет 12 часов. 800 километров. В XXI веке. Как при Николае Втором.
А расстояние в 2 300 км от Пекина до Гуанчжоу китайский скоростной поезд преодолевает за 10 часов.
Где-то мы определенно застряли. Надо выбираться, и очень срочно. А то так и будем наблюдать, как ветер носит пух чертополоха по заброшенной деревне.
