Пусть не кончается ночь

Танки в парке
Андрей Игнатьевич родился в деревне Слабцовка Ачинского района. 22 июня 1941-го встретил 17-летним студентом Ачинского техникума советской торговли, где учился на бухгалтера. Проходил практику в Омске. Летним днем гулял в парке культуры и отдыха. Появились военные машины. Мужчин постарше стали забирать. Оставшиеся собрались у репродуктора. Говорил Молотов: война началась. Андрей Сидеренко вернулся в Ачинск, сдал отчет в техникум и тем летом успел еще поработать в поле. Только 20 августа получил повестку – явиться в райком комсомола.
– Забегая вперед, скажу. Когда устраивался потом на службу в органы госбезопасности, все данные подтвердились – в каких сражениях я участвовал, ранения, награды. А вот как попал на фронт, документально не подтверждено. В Ачинске никаких записей о моей отправке не сохранилось. Когда меня на пенсию отправляли, смеялись. Подполковник спрашивает, как я на фронт попал. Я отвечаю: по заданию Центрального разведывательного управления США, – улыбается ветеран.
Андрея Игнатьевича между тем отправили в Новосибирск. Там он отучился два с половиной месяца, получил специальность радиста и был отправлен под Москву, на Калининский фронт, в 119-ю стрелковую дивизию, Красноярскую. В честь ее командира генерал-майора Березина сейчас названа улица в краевом центре.
«Коммунисты, комсомольцы – вперед!»
– Где костры горят, где так, кто-то ежится. А мы с вагона. Очень холодно нам было. Ночь пробыли, стало немножко светать, приказ: «Коммунисты, комсомольцы, вперед!» Я еще не знаю, где чей пулемет, автомат, чье орудие стреляет, еще ничего не понимаю. И слышу: «Вперед!» Коммунисты и комсомольцы выдвинулись, и первая атака уже с рассветом.
Из артиллерийского вооружения наш герой тогда видел только 45-ку, как он говорит – «маленькую пушечку». Она считалась противотанковой. У фашистов же первые годы войны было превосходство и в танках, и в артиллерии. Чем их взяли? Андрей Игнатьевич досадует на досужее мнение, что «Дед Мороз» помог Советской армии:
– Не «Дед Мороз», а наш настрой. Героизмом взяли. Было очень трудно прорвать первую линию обороны. А первую прорвали – фашист дальше уже не мог держаться. Наши пошли вперед. Мы за свою Родину стояли. А они чужеземцы были.
Смерти все боялись
Героизм на войне – вещь сложная. Будучи членом патриотической комиссии Минусинского совета ветеранов, Андрей Сидеренко часто общается со школьниками. На каверзный вопрос: «А вам страшно было на войне?» он неизменно отвечает: «На войне героев не было».
– Героем человек не рождается, а становится, – убежден ветеран. – Никто не говорил: «Я не боюсь смерти!» Все боялись. Только одним суждено было выжить, а другим – умереть за то, чтобы вы сейчас родились.
– Например, вот случай – геройский? – спрашивает Андрей Игнатьевич. – Появился у фашистов танк «Тигр», с толстой-толстой броней. И не взять ничем. Никак не пробьешь. Анатолий Угловский, из соседней части, взял гранаты в руки, подполз, бросил, сам погиб, а «Тигра» подбил. Когда солдата хоронили, раскуроченного «Тигра» затащили на могилу. Самоотверженно люди воевали почти в каждой части, – тут же отмечает ветеран.
Бывало так тяжело, что солдаты не сдерживали эмоций. Плакали. На одну деревню, приводит пример наш герой, наступали за ночь шесть раз. Во взводе было 35 человек, к утру осталось шесть. Старшина принес сто грамм фронтовых, расставляет стаканы, спрашивает: где остальные? Ему отвечают, показывая на поле боя: остальные все там. И слезы были, все было.
– Но надо было держать себя в узде. Напьешься – можешь голову потерять ни за что, – рассказывает Андрей Игнатьевич. Такие случаи были. Один симпатичный капитан (яркой украинской внешностью обладал), заместитель командира дивизиона Поляков, так и сгинул. Стояли на прямой наводке. Танк появляется – наводят, бьют по нему. Поляков напился и с пистолетом, с криком: «За мнооой!» выскакивает из окопа. А немцы же – рядом. Бух – и готов. Потом горевали: как же так, не уберегли капитана.
На войне смерть всегда рядом ходит, но самые страшные эпизоды, говорит Андрей Игнатьевич, когда ты чудом от нее ускользаешь.
– Немец бомбил не то, что видит, а бомбил площадь. Начиная от передовой и до тыла поливал с неба снарядами. И вот эту полосу надо было пробежать в штаб бригады. Я смотрю – одна линия вражеских самолетов ушла, а не заметил, что вторая линия появилась, побежал. Глядь – а они надо мной. На высоте 4 километров летели. Посчитал – боже мой, до 90 уже. Смотрю – метрах в пятнадцати от меня командир дивизии с начальником штаба. Я смотрю – бомба отрывается. Оцениваю – не моя. Залег в окоп. Снаряд упал, взорвался, меня только комьями закидало. А окопа с командирами-то нет, земля раскурочена, где они только что были. Оглянулся – они метрах в двадцати, в другом окопе! Как туда попали, сами не знают. Интуиция.
Зенитные залпы вхолостую
После госпиталя в 1942 году (лечение множественных ранений проходило тяжело, проходил реабилитацию несколько месяцев) Андрея Сидеренко направили в 3-й гвардейский механизированный Сталинградский корпус, в зенитный полк 1705. Корпус был единицей прорыва. В этом полку Андрей Игнатьевич воевал по крупным городам. Прорывали блокаду Ленинграда, в Великих Луках, освобождали от немцев Даугавпилс, в Литве. За время войны Андрей Сидеренко был зенитчиком, разведчиком, сапером, радистом.
Весной 1945-го корпус воевал в Прибалтике. 8 мая получили приказ переправиться на другой участок фронта, для прорыва обороны. Ехали всю ночь, на рассвете были у города Аугцы.
– Я ехал на бронетранспортере. Подъезжаем, слышим – снаряды рвутся в воздух. Думаем, ну все, немецкая разведка узнала, что мы приближаемся, значит, нашему корпусу хана будет. Мотор заглушили, наблюдаем. Самолетов в небе нет. В чем дело – зенитки бьют, а самолетов нет? А нам – война закончилась! Столько радости! Живы остались! Зенитки палили от восторга!
Но для Андрея Сидеренко война не закончилась. Еще почти два года он воевал на Восточном фронте. Медаль за разгром милитаристской Японии он считает такой же дорогой, как и медаль за победу над фашистской Германией. Был демобилизован и вернулся домой, в Ачинский район, весной 47-го. Доучился, получил профессию бухгалтера, но отработал по профессии всего год. После этого его призвали на службу в органы государственной безопасности, где Андрей Игнатьевич и отслужил 28 лет. Ездил по краю – в Уяре работал, Манском районе, Красноярске. Потом сам попросил руководство командировать его на юг. Направили в Минусинск. На юге Андрей Сидеренко и ушел на заслуженный отдых. О войне вспоминает не только во время встреч с подростками.
– Мы, солдаты, молились богу, чтобы ночь не кончалась, – признается Андрей Игнатьевич. – Днем фашист ударит – наших товарищей нет. А ночью мы хоть живы оставались. Так и просили – дай Бог, чтобы день не наступал.