Ущерб от утраты огромных территорий СССР в первые месяцы войны – это не только миллионы людей, оказавшихся в оккупации, и тысячи предприятий, которые пришлось эвакуировать либо взрывать. Это еще колоссальные потери продовольственных ресурсов – ведь западная часть страны была основной житницей. Перед правительством СССР встала еще одна задача первостепенной важности – найти новые источники продовольствия, животного и растительного сырья.
Одним из направлений стало увеличение использования ресурсов дикой природы, которыми Сибирь была особенно богата. В первую очередь речь шла о рыболовстве. Ведь многие сибирские водоемы буквально кишели рыбой – при том что добыча ее велась в крайне незначительных масштабах.
Любопытный факт: работа по увеличению использования ресурсов дикой природы началась еще до войны. В январе 1941 года было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по увеличению производства товаров народного потребления и продовольствия из местного сырья». Это свидетельствует о том, что в руководстве Советского Союза понимали: война близка и неизбежна. И вовсе не рассчитывали на победу «малой кровью и на чужой территории».
Согласно постановлению, заготовительные и промышленные организации края в 1941 г. обязаны были выловить 90 550 центнеров рыбы, добыть 90 тонн мяса диких животных и почти 80 тысяч штук боровой и водоплавающей птицы, заготовить 820 тонн грибов, 1 086 тонн кедрового ореха, 1 353 тонны плодов и ягод.
Однако этот план оказался невыполним, поскольку страна не смогла в нужном объеме обеспечить охотников и рыболовов оружием, боеприпасами, снастями и транспортом – приоритет снабжения был отдан вооруженным силам.
Но война ставила все более жесткие требования. Согласно плану на 1942 год, рыбопромышленные организации края должны были выловить 300 тысяч центнеров рыбы, а в 1943 году – уже 600 тысяч. Для того чтобы выполнить эти задания, требовались колоссальные усилия, при том что со снабжением материальными ресурсами стало не лучше, а хуже – все по максимуму забирал фронт.
Обработка рыбы, Тит-Аринский рыбзавод
Существовала еще одна проблема. До войны местное население Эвенкии и Таймыра промышленным рыболовством не занималось. Эта задача была решена круто, в духе военного времени. В 1942 году для обеспечения енисейских рыбных промыслов рабочей силой сюда были завезены 22 тысячи переселенцев.
Наряду с действовавшим Красноярским рыбопромышленным трестом были созданы Таймырский трест, пять рыбозаводов, Усть-Портовский рыбоконсервный завод, двенадцать моторно-рыболовных станций. Организовали систему подготовки кадров, начали строительство новых рыболовных поселков, рыболовство перевели на круглогодичную основу.
Помимо профессионально занятых ловом организаций, практически все крупные предприятия края также занимались заготовкой рыбы, мяса и дикоросов для обеспечения продовольствием столовых, где питались работники.
И все же проблема нехватки всего, начиная с лодок и орудий лова и заканчивая бочками, солью и веревками, оставалась крайне острой и неразрешимой.
Поэтому, несмотря на все принятые меры, в 1942 году на территории края удалось добыть лишь 92 047 центнеров рыбы, то есть в три раза меньше, чем предусматривал план. Да и в дальнейшем ситуация резко не изменилась. В итоге за все годы войны в Красноярском крае удалось увеличить вылов рыбы в два раза, а не в семь, как требовало правительственное постановление.
При этом условия труда были тяжелейшими. Люди работали на износ. Но в эпоху лозунга «Все для фронта, все для победы!» это казалось нормальным. Однако пересматривать намеченные планы пришлось по другой причине. К 1943 году стало очевидным, что казавшиеся неисчерпаемыми рыбные запасы Енисейского Севера даже при добыче в разы меньше плановой значительно подорваны.
Это привело к тому, что во многих местах промысел рыбы стал попросту убыточным. С другой стороны, после Сталинградской битвы началось освобождение западных районов СССР и восстановление на них сельскохозяйственного производства. В этих условиях правительство пересмотрело политику использования природных ресурсов Сибири.
Продукция Усть-Енисейского консервного завода, выпускавшаяся еще перед войной
Началось закрытие самых убыточных рыбодобывающих предприятий. Было признано, что представители коренного населения могут принести больше пользы стране, занимаясь не незнакомым для них промышленным ловом, а традиционной охотой на пушного зверя, ведь пушнина – экспортный товар, а валюта была нужна стране для закупок необходимого вооружения, сырья и материалов.
Осенью 1943 года было принято постановление СНК СССР «О развитии охотничьего промысла во время войны». В соответствии с ним значительная часть коренных жителей Эвенкийского и Таймырского национальных округов, занятых добычей рыбы, была направлена на привычный пушной промысел. В частности, на Таймыре в 1944 году на добычу пушнины были переориентированы не менее 30 рыболовецких колхозов. А часть колхозов, также ранее занимавшихся выловом рыбы, вернулась к традиционному оленеводству.
О соли, бочках и двойной норме
В традиционном хозяйстве эвенков рыболовство занимало весьма скромное место. Поэтому организация масштабной добычи рыбы в Эвенкии оказалась задачей не из легких. Сбои, связанные и с объективными причинами, и с субъективными факторами, возникали буквально на каждом шагу. И об этом честно писала местная пресса.
Как, например, в статье «Не медлить с подготовкой к путине» в январском номере газеты «Эвенкийская новая жизнь» за 1945 год.
Вот что сообщает автор:
Колхозы и артели, обслуживаемые моторно-рыболовной станцией (МРС), план рыбодобычи 1944 года не выполнили, недодав стране и фронту 1 072 центнера рыбы. Это результат плохой подготовки к путине.
Дальше автор подробно останавливается на недоработках, которые необходимо исправить.
Агатскому рыбоучастку требуется 13 тонн соли. На местах лова ее нет. Завоз соли с Большого Порога не производится, да и ввозить в Агату нечего. Наличие соли в Большом Пороге составляет около 30 тонн, что только обеспечивает по плану промысел на озере Онека, но и сюда, на Онеку, соли с Большого Порога не возят.
Уакитский сользавод вываркой соли не занимается. Даже заготовку дров здесь не производят. Рабочие сидят без дела на фактории Уакит, так как нет транспорта и денег для них. А ведь Уакитский солезавод должен дать для Агаты, Уакита, Виви и Учами не менее 50 тонн соли.
В Агате, Уаките и Онеке поделку бочкотары не производят, клепку и обручной кол не заготовляют, и, хуже того, в Уакитском рыбоучастке бондари ушли потому, что завод с апреля не платил им зарплату. Задолженность бондарям на январь 1945 г. составляет 3 225 тысяч рублей.
Подледный лов рыбы, 1941-1943 гг.
Однако наряду с трудностями и неразберихой была и масса примеров по-настоящему героического труда. Об этом также писала «Эвенкийская новая жизнь». Например, в статье «Труженики заполярного колхоза»:
Высокопроизводительным трудом отличились на рыбном промысле ряд рыбаков-колхозников, и первым из них Терентий Леонтьевич Бети. Он за год добыл для фронта и страны 6 тонн 500 килограммов рыбы вместо установленных планом 3 тонн 800 килограммов.
При том же задании рыбак Прокопий Иванович Бети наловил в истекшем году почти 5 тонн рыбы.
Его несколько обогнал Петр Григорьевич Чарду, добывший за то же время 5 тонн 400 килограммов рыбы.
Больше чем в два раза перевыполнил годовое задание Иван Алексеевич Эспек, дав государству 4 тонны 700 килограммов рыбы.
С честью выполнили свой долг перед Красной Армией также рыбаки-колхозники Иван Михайлович Осогосток, Василий Васильевич Чарду, Савва Григорьевич Осогосток, Василий Егорович Эспек и Филипп Павлович Чарду. Каждый из них в полтора-два раза перекрыл годовое задание по добыче рыбы для фронта и тыла.
Квас из хвои
Война, с ее повседневной нехваткой продовольствия и рабочих рук, чтобы его произвести, не могла не усилить интерес к дарам природы, так называемым дикоросам. Грибы, ягоды, кедровые шишки, лекарственные травы. Кажется, особого труда здесь прикладывать не нужно. Ищи да собирай.
Ессейский якут охотник-стахановец Тукалан-Чорду Василий Васильевич
Но задача организации сбора дикоросов в Сибири оказалась, как обычно, более сложной, чем она выглядела из высоких правительственных кабинетов.
Прежде всего по причине нехватки кадров. Здоровые и сильные мужчины отправлялись на фронт. Их места у станков и за штурвалами тракторов занимали женщины и подростки. Кого можно было привлечь к сбору дикоросов? Пожилых горожан и сельчан, которые из-за возраста уже не могли работать на производстве, инвалидов и школьников. Понятно, что с такими человеческими ресурсами планы, сверстанные в расчете на здоровых людей трудоспособного возраста, были совершенно невыполнимы. Ну как, к примеру, пенсионеру управиться с громадной деревянной кувалдой – непременным атрибутом шишкобоя? Да и донести из тайги до заготовительных пунктов большое количество дикорастущего сырья.
Не удивительно поэтому, что план первого военного года по сбору дикоросов в Красноярском крае выполнен не был.
В 1942 году в Крайпотребсоюзе, который занимался сбором дикоросов, постарались учесть ошибки прошлого года. Начали формироваться специальные бригады, куда кроме «слабосильного контингента» входили и физически крепкие люди, чтобы доставлять собранное на заготовительные пункты. А сами пункты старались расположить в максимальной близости от места сбора.
Однако и второй год войны оказался не слишком удачным. Во-первых, заготовители зачастую просто не знали, в каких местах растут в достаточном количестве лесные ягоды. Во-вторых, не хватало тары и специальных совков, которые позволяют значительно ускорить процесс сбора. В итоге план 1942 года по сбору ягод был выполнен на 54,7 %.
К решению проблемы эффективного сбора дикоросов активно привлекали науку. Так, сотрудники НИИ имени Мичурина и Красноярской плодово-ягодной станции провели ряд экспедиций, чтобы составить карту произрастания дикой смородины, клюквы, брусники, голубики, жимолости и других лесных ягод.
Также ученые экспериментально устанавливали, какой способ сбора является наиболее производительным. В результате был рекомендован гребенчатый совок, с его помощью за час можно было собрать до 7 килограммов ягоды, в то время как при ручном сборе – всего 1,6 килограмма.
Наука принимала деятельное участие и в поисках наилучших способов переработки собранных дикоросов. Если до 1942 года единственным, по существу, способом хранения собранной ягоды являлась сушка, то в последующие годы войны ассортимент продукции из дикоросов существенно расширился.
В инвалидной артели имени 10-й годовщины Октября было налажено производство не только очищенного кедрового ореха, но и кедровых сливок для кондитерской промышленности. А в колхозе «Объединенный труд» Минусинского района создали экспериментальный цех для переработки местного растительного сырья. Цех выпускал разнообразную продукцию: заменители кофе и чая, варенье, повидло, джемы. Этот опыт в дальнейшем использовали и другие колхозы района, создавая подобные экспериментальные производства у себя.
Ученые Красноярского института эпидемиологии и микробиологии в пищевой лаборатории экспериментировали, создавая абсолютно новые продукты из, казалось бы, малопригодного для пищевых целей сырья. Так, была разработана технология производства хлебно-хвойного кваса, способствовавшего более быстрому восстановлению раненых бойцов, проходивших лечение в госпиталях. Проводились исследования по производству из ягеля, растущего в тундре, крахмала, технического спирта, корма для скота и даже хлеба. А в лаборатории Красноярского молочного завода в 1943 году для раненых была создана технология производства молочной сыворотки с витамином С, полученным из лебеды.
В каждом селе свой фронт
В красноярских архивах сохранилось множество свидетельств того, как люди повсеместно, не сговариваясь, взваливали на себя дополнительные объемы работы, брали повышенные обязательства и выполняли их. При этом рост производительности вовсе не был связан с какими-либо технологическими новшествами – откуда им было взяться в то время? Весь прирост обеспечивался за счет перераспределения времени – больше часов для работы и меньше для еды, сна, отдыха. И еще помогала соседская взаимовыручка.
Так, в Туруханском (позднее Ярцевском) леспромхозе для того, чтобы решить поставленные задачи, на заготовки леса были привлечены 130 лошадей и 180 колхозников из близлежащих хозяйств.
Рабочие леспромхоза приняли следующее решение:
Свои объемы работы выполним и в предстоящих весенне-посевных и уборочных работах… примем полностью участие и окажем помощь колхозам и подсобному хозяйству, тем самым обеспечим продовольствием нашу Красную Армию и усилим удар по врагу…
А колхозникам, в свою очередь, пришлось заняться промышленным рыболовством. В 1941 году в селе Ярцево с нуля создается рыбозавод. Для обучения специалистов рыбной промышленности открывается школа ФЗО. Из лучших колхозников формируются рыболовецкие бригады. А для их обслуживания создается моторно-рыболовная станция – аналог МТС в обычных колхозах.
Одновременно с рыболовным промыслом в районе развернулась активная работа по сбору и заготовке ягод, грибов, ореха, пушнины – всего, чем богата енисейская тайга. В то время как мужчины валили лес и ловили рыбу, женщины собирали ягоды, сушили и солили грибы.
Стоит отметить, что и работники леспромхоза, и колхозники-рыболовы, и домохозяйки, собиравшие дикоросы, трудились на совесть. Так, уже с ноября 1941 года нормы выработки в Ярцевском леспромхозе выполнялись на 150–200 %. Колхоз «Красный пахарь» в августе 1942 года сдал 80,5 центнера красной рыбы вместо договорных 25. Колхоз «Северный пахарь» заготовил за сезон две с половиной тонны орехов и тонну ягод; столько же собрал и кривлякский колхоз «Красный Октябрь». А колхоз «Новый путь» заготовил 4 тонны ореха и 2 тонны ягод.
Несмотря на то что фронт находился за тысячи километров, в каждом районе края, в каждом селе был свой фронт. И условия на нем зачастую были хуже, чем там, где свистели пули и рвались снаряды. Недоедание, холод, тяжелая работа без выходных и праздников – все это было возможным только потому, что каждый понимал конечную цель – разгром захватчиков. И свою роль в этом.
Поэтому так часто звучали в глубоком тылу слова «фронтовой», «по-фронтовому». Например, в постановлении объединенного заседания Кежемского исполкома райсовета и бюро РК ВКП (б) «О проведении фронтового месячника по улову рыбы», где коротко и четко, в стиле военных приказов определяются все необходимые мероприятия, от «переключения на улов рыбы всего имеющегося спецконтингента» до освещения фронтового месячника на страницах районной печати.
