Семья Богдановых дважды переселялась в Сибирь из центральной части России. Впервые отец Владимира Савельевича отправился осваивать земли Ирбейского района по столыпинской реформе, а в 1942 году эвакуировался вместе с семьей в глубинку из блокадного Ленинграда. Владимиру Богданову тогда было два года, но по рассказам родителей знает, как тяжело приходилось жителям осажденного города.
На север и обратно
Владимир Савельевич Богданов родился в Ленинграде в 1940 году, он так и не знает, где находится дом, в котором жил первые месяцы. Только однажды, уже взрослым мужчиной, побывал в родном городе, который покидал в двухлетнем возрасте под обстрелом немцев.
Говорит: защемило сердце, когда бродил по улицам Ленинграда. Видать, почувствовало оно: это его родина.
Своего отца Владимир Савельевич называет героем. Он прошел Первую мировую войну, побывал в плену у немцев, перенес пытки, которыми наказывал враг арестантов за побеги.
Когда отпустили пленных, Савелий Петрович домой прибыл – в Пустошинский район Великолукской области (что недалеко от нынешнего Санкт-Петербурга). И тут же женился. Его первая жена Дарья уже двоих детей родила, когда по столыпинской реформе отправили крестьян осваивать Сибирь. Так оказались они в Красноярском крае – в Ирбейском районе в деревне Серединка.
С жильем у переселенцев было трудно. Помотались с квартиры на квартиру, из деревни в деревню. Здесь, в Ирбейском районе, родился третий сын – Иван. Малышу было девять месяцев, когда умерла мать. Савелий остался один с тремя детьми. Попечалился, поскитался по квартирам и отправился на родину – в Великолукскую область.
В Ленинград
Время шло, а Савелий все один с детьми управлялся. И встретилась ему деревенская красавица Агафья. Девушка была на 17 лет младше мужчины.
Поженились, снова дети пошли. Первым Иван родился.
– Раньше по святцам младенцам имена давали. Так и получилось, что в семье у нас два Ивана, – рассказывает Владимир Савельевич. – Мы звали их – большой Иван и Иван маленький.
Следующей была дочь. Вот уже пятеро детей в семье. Да работы в деревне не стало. В 1930-х годах сложно стало выживать на селе.
– Решили тогда мои родители перебираться в Ленинград. Отец на кожевенный завод пошел работать. Говорит, жара там стояла несусветная. Кожи в чанах вымачивали перед выделкой, так рабочие ходили полураздетые и в кожаных фартуках. А затем устроился на пивоваренный завод «Красная Бавария» на Васильевском острове. А мать разнорабочей трудилась.
Ужасы войны
Владимир родился в Ленинграде 8 октября 1940 года. А через восемь месяцев началась Великая Отечественная война. Старших братьев – Федора и Андрея – на фронт призвали (они уже были взрослыми людьми), а отец по возрасту не подошел в призывники. Так и продолжал работать на «Красной Баварии».
– Отец был безграмотный, сам научился писать несколько слов, а его во время войны поставили учетчиком в кладовую, – рассказывает Владимир Богданов. – Там варенья хранились, используемые в производстве. За счет этого варенья мы и выжили.
Тяжело было в блокадном Ленинграде. Володю мать грудью кормила, хорошо, что молоко не пропало. Люди голодали. Умерших уже не хоронили, так и оставляли на улицах.
– Мама рассказывала, что это воспринималось уже нормально. А однажды моего старшего брата Ивана чуть не съели.
Мальчику шесть лет исполнилось, и мать отправляла сына на завод к отцу – отнести обед. Как-то раз наварила она супу, налила в бидон: «Ваня, отнеси». Тот бежит по улице вприпрыжку, а тут старуха: «Сынок, помоги мне!» Взяла его за руку и в подъезд ближайшего дома тянет.
В подъезд зашли: темно на лестничной площадке, в подвал дверь открыта. И она туда мальчика толкает. Испугался малец, вырвался, бидон уронил. И домой, к матери. Рассказал, как все было.
Женщина на завод к мужу побежала, на проходной военизированной охране рассказала: чуть не украли ребенка. Те с проверкой в подъезд, в который старуха детей завлекала. А в подвале несколько бочонков с человеческим мясом стоит.
Но такие эпизоды блокадной жизни были единичными. И тогда встречались подобные нелюди.
А в основном жители Ленинграда помогали друг другу чем могли. Как-то повезло Богдановым: мать ведро картошки заработала, а отец вещи на селедку выменял. Наварили кушанья – запах по всей коммунальной квартире.
На него и пришла еле живая соседка: «Дайте кусочек, дочка умирает, не встает уже». Ее за общий стол усадили: «Ешь, и девочке твоей дадим». А она картошку не в рот, а за пазуху кладет – ребенку.
Девочка та выжила. Может, эта самая картошка и спасла ей жизнь.
Через Ладогу
В семье Богдановых было 12 детей, шестеро из них родились в эвакуации
В 1942 году семью Богдановых определили на эвакуацию по Ладожскому озеру. Собрали родители четверых детей и нехитрые пожитки, погрузились на баржу. Только отплыли 30 метров от берега – первый немецкий самолет летит, а потом еще и еще. Бомбы на баржи сбрасывают. В одну попали, и уцелевшие люди в воде оказались – барахтаются, просят помощи.
– А командир на нашей барже стреляет и кричит: «Не поднимайте людей, нельзя, все утонем!» Посудина до того людьми набита была, что борт ее только на 20 сантиметров из воды выступал. Возьми еще кого – и на дно пойдет. Такой страх!
Богдановым направление дали в Ташкент. Но доехали до Новосибирска, где распределительный пункт находился, и отец отправился к коменданту: «Не хочу в Узбекистан, языка их не знаю. Отправляйте меня в Красноярский край».
И вновь занесла судьба Савелия Петровича в Ирбейский район. Теперь уже с новой женой и пополнением семейства.
Возвращение в Серединку
Всю жизнь Владимир Савельевич работал в Ирбейском районе, сначала водителем, затем управляющим отделением
Вновь поселились Богдановы в Серединке. В деревне тогда не лучше, чем в блокадном Ленинграде, было. Голодно, своего угла нет.
– Мои первые воспоминания в пятилетнем возрасте – мы с квартиры на квартиру переезжаем. Люди углы нам сдавали, чтобы на улице не оставить, – вспоминает пенсионер. – Мы тогда восемь квартир поменяли.
Из Ленинграда Богдановы привезли чемодан вещей. Их и меняли на продукты, чтобы деток прокормить. Савелия Петровича сразу же в трудовую армию призвали и отправили в Новосибирск. Туда эвакуировали предприятия из центральной части России, нужно было строить цеха и общежития.
Отработал в Новосибирске мужчина только три месяца, комиссовали из-за травмы. Нес кирпич на четвертый этаж стройки, леса под ним подломились, так и летел он вместе с грузом до земли, проламывая под собой помосты. Несколько часов без памяти лежал, кровь из ушей и носа, но ожил, восстановился.
Вернулся в деревню к семье и устроился в совхоз пастухом. А затем на пару с соседкой взял на откорм государственных свиней. Кормить хрюшек было нечем, ребятишки бегали за травой за околицу. Нарвут – и свинкам в корыто.
В семь лет Володю в школу определили. Мать из обносков сшила штаны и рубаху – вот и вся форма. Учебников на всех не хватало. «Родную речь» ученики из рук в руки передавали. Но ничего – выучились.
– У нас с братом Иваном одни сапоги на двоих были, – рассказывает Богданов. – Иван утром первым наденет их, идет отцу помогать. А я босиком на поле, где в прошлом году картошка росла. Наберу гнилушек, мать их намелет и лепешек напечет. Ох и вкусными они нам казались!
А с 10 лет Владимир и сам работать пошел – пас совхозный скот на полях.
Свой дом в Серединке у Богдановых появился только спустя много лет. Совхоз выдал им телку на доращивание. Хорошая корова вышла, богато доилась. Друг Савелия Петровича и предложил семейству обмен: они ему корову, а он им дом пустующий. Так и порешили.
Здесь, в Серединке, у Богдановых еще шестеро детей народилось. А в 1949 году вернулся с войны и старший брат Андрей (Федор пропал без вести на фронте в первые же месяцы после призыва).
Фото автора, из семейного архива Владимира БОГДАНОВА
